Многоточие после луны
30 октября
23.00
Что-то мне не спится. Отмечаю за окном одетых в разные костюмы мертвецов и призраков детей, ведь скоро Хэллоуин. Хотя в нашем городе полно настоящей потусторонней силы, о которой заботятся Охотники за привидениями.
Думаю о Питере, он сегодня звонил и обещал скоро зайти, привести в подарок свежепойманного призрака в колбочке. Я, по его словам, просто идеал. Не знаю, мне кажется, с ним - среднестатистическая брюнетка с голубыми глазами. Но я отвлеклась, сейчас надо думать о другом. О каких-то странных шорохах над головой (слышу их уже полчаса, что это?)
23.20
К шороху прибавляются тени, прищуриваюсь (надо меньше сидеть в интернете и читать, а то совсем глаза испорчу): круглая, быстрая формочка с шевелящейся змейкой посередине. Ее обладатель вопит скрипуче-смешным голоском, тарахтя предупреждения поберечься.
А вот и причина шума – это жирненькое, светящееся зеленое привидение с кривоватыми зубками и бегающими глазками. Лизун! «Эднааа!!!» - проронил сияющий упитанный чудик, неуклюже пикируя в тумбочку, на которой стоял будильник. Хлоп! Поломанный прибор падает, потом тотчас начинает орать звоном, как голодный грудничок.
«На помощь!!! Домовой!!!» - заверещал Лизун и юркнул под мою кровать.
Из-за угла высилась другая тень, чье появление предвещало громогласное: «Стой, предатель!!!».
23.21
Я плохо помню этот момент, когда чьи-то когтистые руки ухватились за ступеньку потаенного подвала, появившегося невесть откуда. И потом – огромные черные щупальца неведомого чудища. Все это длилось лишь мгновение. Дальше – темнота и вновь вспышка света. Мокрые, назойливые движения на щеке, липкие к тому же.
«Питер меня убьет!» - коснулся уха знакомый скрипяще-потешный голос, в случае его обладателя – каламбур. Лизун, подобно беспокойной собачке, летал близко от моего лица и лизал его, приговаривая: «Эдна, очнись! Бежим!». Фу! Он хоть и добрый, но слизкий! Потому с радостью спешу выполнить его просьбу, вставая и приготовившись к побегу…
«Никуда ты не побежишь!» - как гром, грянуло позади нас.
23.23
Значит, мне не показалось. Это то же эхо, которого так боялся летающий зеленый толстячок, спрятавшийся за мою спину. Не смею шелохнуться и гляжу на его обладателя. Это был высокий парень в темном сюртуке и пышном жабо, то, что казалось щупальцами монстра, было его длинными иссиня-черными волосами, оттеняющими блеск высоким начесом, когти действительно были, острые и черные, подчеркивающие невыразимую бледность кожи незнакомца... Незнакомца ли? Мое подсознание упорно нашептывало, что когда-то я уже видела эти остренькие огромные, как у летучей мыши, ушки и чуть вздернутый нос, черную дугу бровей и пушистые ресницы над чуть желтоватыми глазами, эти припухлые алые губы. Да его можно было б назвать красавцем, на мой вкус, если б не… почти горизонтально торчащие клыкообразные зубы, нестройно рассеянные во рту, и причудливой формы ноги, делающими его похожими на фавна… О, что я говорю!
Мне… страшно…
23.24.
Непроизвольно отодвигаюсь как можно дальше от наклоняющегося ко мне странного существа. «Вот уж не мечтал встретить снова тебя, такой!» - внезапно обращается он ко мне. Я сейчас потеряю голову от его голоса (сколько нежности, никто так не говорил со мной, даже Питер. Чего это он?) Как же жутко видеть эту улыбку (что портили клыки) в миллиметре от лица. Я что, влюбляюсь в этого проходимца?! Эдна, срочно включай мозг да присмотрись повнимательнее: уже полчаса он провоцирует инфаркт твой и бедняги-Лизуна, доводит до обморока, врываясь в квартиру, да еще перед самым Хэллоуином, а ты любуешься его бровями?!
«Ты боишься!.. – сладко протянуло существо, осторожно гладя когтистой рукой. – Как же долго я этого ждал!..».
Ой, мама! Угадал, я действительно не чувствую ног от страха. Только какого? Не важно, не время философствовать (краем глаза вижу в зеркало, как он вот-вот меня съест (взгляд у него был, по крайней мере, такой).
«Домовой, домовой!» - скулил Лизун, теперь действительно подумывая предать незваного гостя, если до этого они дружили, бочком пробираясь к телефону.
23.25.
Затянувшаяся минута длиною в бесконечность. Тот, к кому обращалось зеленое непоседливое округлое создание, все смотрел на меня, и в глубине глаз и улыбки читалось удивление и восторг. Он ждал моего страха? Ведь он мне только, если помню, снился как-то в детстве. Край черного когтя осторожно прошелся по моему плечу. Нет, вот это точно реальность!.. Что он сейчас сделает?
Животрепещущий вопрос внутри заглушается надрывами подпрыгивающей трубки телефона, от чего Лизун оживленно запищал: «Питер! Питер!». Я совсем о нем забыла, он придет с минуты на минуту, я даже не успела переодеться в свой костюм. Видно моему настырному посетителю было все равно, как в данный момент выглядят мои волосы и наряд, как завороженный он глядел на меня, чуть ли не задыхаясь от шепота: «Есть только ты, твой страх и я! Не думай ни о чем другом!».
23.27.
После безуспешных попыток ответить на звонок, несчастная зеленая упитанная кроха была ноукатирована Домовым в дальний угол и привязана к лампам на стене (краем глаза вижу, как привидение усердно дергается внутри пут и мычит, мотая головой, тщетно пробуя освободить рот от громадного бургера). С элегантным смешком (и почему все, что ни делает этот пришелец, я нахожу красивым?!), его противник, поправляя начес, неспешно прошелся вдоль стен, выключая свет.
Не успев сообразить, что происходит, я, сердясь на себя за собственную глупость, рывком побежала в сторону двери. Домовой только этого и ждал: едва я поравнялась с ним, как он схватил меня и отвел от окна, напротив которого все ранее происходило.
- Скажи мне, какой я мерзкий! Скажи это, не стесняясь! – с упоением прямо умолял он, присев, если можно так выразиться с его ногами, на, опрокинутую в пылу битвы с Лизуном, тумбочку, цепко не выпуская из когтей мои дрожащие руки.
«Эдна! Эдна, возьми трубку!» - долетали нотки голоса Питера. Ему вторило недовольное «бу-бу-бу» Игона (я прямо вижу его недовольное лицо и кривую «улыбку», с которой тот поправляет очки). «Мы у твоего дома, открой!» - присовокупил ворчун.
23.28
О нет! Охотники за привидениями у моего порога! Я должна открыть дверь, но как, когда прямо надо мной – огромные уши, черные волосы и взгляд, от которого хочется сквозь землю провалиться? Чувствуя себя героиней дешевого фильма ужасов, нахожу в себе силы пролепетать:
- Отпусти меня, пожалуйста!
Эта простая фраза произвела необыкновенное впечатление на Домового – он принялся легонько царапать мне руки, медленно и дрожа.
- Ты боишься меня, боишься! Я все отдам тебе за твой страх! – бормотал он, приближая губы к плечу.
Сейчас поцелует! Ой! Ничего себе, Хэллоуин намечается!.. При грохоте от, ломившихся в запертую дверь, Охотников за привидениями для меня стояла полнейшая тишина: сейчас это странное создание ночи меня поцелует. Я ужасно боюсь. Не его самого, его поцелуя. Не могу больше смотреть, скорее зажмурюсь… Вот-вот…
23.29
А…ой! – Что это было? Открываю глаза. Со всей дури грохнула на пол дверь и с причудливым оружием наперевес вбежали Питер, Игон. Домовой вдруг пропал, как будто и духу его не было в эту странную, по-своему жуткую ночь. С ругательствами за мою рассеянность, бестактность и что угодно, соратник Питера, носивший очки, с удрученными охами, встрепенулся, хлопнув в ладоши, кидаясь вызволять своего зеленого потустороннего питомца (а я и не знала, что Игон может быть сентиментальным).
Поднимаюсь и чувствую на себя актрисой, что, без подготовки, придется играть (вот, точно как в театре, одна за другой снова зажигаются лампы). Мой парень, раздраженно отложив перевязанную большую коробку, поднимает разбросанные вещи и, вздохнув, оборачивается ко мне. Непроизвольно сглатываю, сжимаясь в комок, как если б сотня Домовых окружила сейчас.
- Может быть, объяснишь, что все это значит? – начал он свою тираду, на лбу залегла складка недовольства, губы раздраженно дрожали.
- Я… я увлеклась кино и была в наушниках. – неумело соврала, а что делать? Так, вообще, надо быстренько увести их от этого разговора.
- Я все еще не оделась в мой костюм. А вы, ребята, смотрю, к Хэллоуину готовы. – шутка вышла вялой, это отметил Лизун, с недовольной рожицей скрестив упитанные ручки. Что ж ты молчишь, дрянь мелкая?! Как рассказывать байки про бывших товарищей-привидений, так тебя сутками не заткнешь, а когда надо рассказать про напавшего на нас Домового, ты и ползвука не выронишь?!
Ладно, я несправедлива к нему, малыш и так защищал меня, как мог и… Да, да, это вечное-неизбежное приходит на ум: «Сама виновата!». Мужественно готова слушать упреки, доставая из позабытого пакета чипсы и томатный сок с пиццей.
23.31
С минуту Питер и Игон молчали, очевидно, призывая внутри себя на помощь все снисхождение и солидарность для, в очередной раз втянувшей их в передрягу, дурочки. («Это ж моя любимая, ну надо простить! – наверняка, думал первый. «Это ж девушка моего друга, ну надо ее терпеть!» - поддержал второй). Но после недолгого затишья, все мы поняли, что выяснения отношений не избежать.
- Что-то для наушников было громко!.. Что это за мужчина с тобой был? – без обиняков рявкнул Питер.
Он ревнует! Раньше я думала, что ничто, слаще ревности для девушки быть не может, что она легким облачком овевает твой шарм, после чего его дурман становится непобедимым для возлюбленного. Какая ж дура была! В данный момент всю романтику этого чувства как когтями срезало (хм… почему именно эта аллегория? Это связано с Домовым?).
Мой парень мчался ко мне сквозь пробки, нес подарок, друг его принес любимые конфеты мне… А я… Как будто изменила ему, именно такое ощущение не покидало меня под рикошетом этих трех взглядов.
23.32
- Это грабитель! – делаю очередную попытку замять скандал, сказать правду было убийственно для Питера (помню его рассказы, что в детстве Домовой часто пугал его, а у любимого друга Игона отобрал плюшевого мишку). И вот сейчас сказать ему, что это же самое чудовище (в эту секунду пропало все обаяние моего исчезнувшего гостя, и стало странным, что я была едва ль не без ума от него) трогало меня и целовало… Или не успело… Что-то произошло, что же?..
- Ничего не украдено! – педантичный друг моего жениха, конечно же, тотчас все осмотрел и потрогал.
- И если это грабитель… Где полиция? – едко спросил Питер (как же раздражает эта сталь их святой мужской логики!). – Скажи, что происходит? Ты мне изменяешь?..
Завидую Лизуну, беспечно забывающему пережитое торопливым зажевыванием пиццей – его уже не убьют и его лучший психолог – еда. А вот в отношениях с тем, кто только что произнес эти слова, мне никакой психоаналитик не поможет. Пусть лучше убьет, чем начнется вот это: «Просто скажи, кто он, я, возможно, прощу» (такое было часто, случись мне встретиться с бывшим одноклассником или просто подсказать прохожему).
23.33
- А это что у тебя на ключице? – микроскопы на носу Игона безжалостно буравили меня.
Сама не знаю. Хватаю зеркало и… Замираю, готовая снова грянуться в обморок – на указанном месте виднелось крошечное алое сердечко-след от клыков. Так вот что сделал Домовой, перед тем как пропасть! Но мне не было больно. Это было ощущение как во сне – теплое, мягкое, едва касающееся, как лучик… Какой странный… незабываемый вышел поцелуй…
- Дай-ка сниму отпечаток. – бесстрастным тоном полицейского протягивает он приспособления для данной процедуры.
«О-оу!» - дал о себе знать мобильный телефон. Кто это еще на мою голову?! Неужели это тот, о ком я подумала?..
23.24
Чтобы Питер не увидел, украдкой хватаю мобилку и читаю: «Бойся меня!». Аноним.
23.37
Вроде бы все забыто: Привидение-обжорка все набрасывалось на все съестное, Игон мудрил с аппаратом, вычисляя, кто оставил злополучный отпечаток, Питер рассказывал о том, как они поймали мой подарок – очаровательное, отливающее жемчугом, крошечное привидение в форме бусинки. Он изо всех сил стремился казаться веселым и осыпал комплиментами мой наряд – как говорят, лучшие друзья девушек – бриллианты; и вправду, надев безделушки, представленные сапфировым колье и короной, напоминающей люстру с подвесками, к темному, с черными перышками, открытому в плечах, платью, мне полегчало.
Я снова подумала – что я – вполне ничего, праздную с любимым человеком обожаемый праздник и ничего такого не было. И даже не заметила, как сверкнули желтые глаза за окном, и скрылись.
23.41
Прошедшие события спешили утонуть в памяти, как ночной кошмар: наша компания сидела перед телевизором перед новым комедийным ужастиком, обсуждая свежие сплетни и хрустя чипсами. Мне было хорошо и привольно, как никогда, Питер обнимал, Лизун кувыркался перед экраном, пытаясь подражать понравившемуся призраку, модная песенка из радио укрепляла в наших душах момент радости и уюта. Периодически приходили детишки за конфетами, автографами и фото от любимых Охотников. Ребята досматривали фильм, а я суетилась над безнадежно подгорелым пирогом, выхватив его из лап инквизиции духовки, гарь стояла невообразимая.
Открыть окно, что ли? Только испорченного аппетита придирающегося Игона не хватало, тогда он мне устроит ночь нотаций. С этой мыслью распахиваю окно пошире и… Рефлекторно пригибаюсь, уклоняясь от полетевшего ко мне предмета. Ой… Мне что-то нехорошо… Спешу захлопнуть наглухо окно (пусть Мистер-Недоволька пилит, сколько хочет!). Отползаю на приличное расстояние, совсем не заботясь о новом платье, с боем выхваченного из-под носа подруги. Кто ж меня преследует, а?
Нащупываю брошенный предмет. Это была крошечная белая роза с темно-синим камнем внутри. Где-то я его видела… Неужели у…
23.42
- Это - Домовой! – вынес заключение Игон, так громко, что мне слышно с кухни. И опять сотни воспоминаний, одно… волшебней другого, поднялись в моей голове. Точно! Темно-синий алмаз я видела в броши его жабо! Только не обращала внимания, ведь глаза… его глаза гипнотизировали… Кажется, я и сейчас чувствую его рядом… Я пропала!..
- Он решил мне отомстить и таким подлым образом?! – вспылил Питер, когда я входила, трагично-слабо неся в руках сгоревший пирог, как белый флаг. Он не заметил моего возвращения – Стоило нам его хлопнуть разрядом после попытки сбежать из замурованного своего царства… Он хочет войны? Он ее получит!
- Мальчики, хотите пирог? – тихо пытаюсь снизить градус враждебности. (В конце концов, не такой уж и плохой тип этот Домовой, галантный… ОЙ!.. Ой, ой! Я опять его защищаю! Да что ж со мной такое?..).
- Не сейчас! – яростно отмахнулся мой собеседник, хватаясь за оружие Охотника и включая радар по поиску потусторонних сил. Теперь он – Гроза привидений, а не мой парень, и пока не поймает противника, обратного превращения не будет.
- Он не должен был далеко уйти, вперед! – Игон поспешил за ним, даже не поблагодарив за ужин (и, собственно, почему я ждала, что друг любимого хоть раз в жизни будет на моей стороне?). Одна из целых дверей захлопнулась, мужчины поспешили на поиски приключений и нечисти.
23.45
Вот и весь праздник! В одиночестве пробегаю глазами титры ужастика, улыбаясь, наблюдаю, как зеленый всеядный любимец Игона заглатывает несчастный пирог. Я так и не призналась Питеру, чувствую себя отвратительно. Почувствовав мой упадок духа, Лизун оторвался от обожаемого процесса трапезы и подлетел, понимающе виляя языком, немного щекоча руки.
- Спасибо, малыш! Хоть ты остался у меня! – глажу его гладкую макушку и, как маленькая, всхлипываю.
Ой, как поздно уже. За горизонтом скрылось эхо сирены машины Охотников за привидениями. Пора спать уже. Ох, и в то же время спать не хочется. Скверное состояние. Чтобы заглушить его, включаю ноутбук. Поболтаю с друзьями в сети, получу ничего не значащие теперь открытки. Посмотрю на любимые смайлики.
23.46.
Я в сети.
Ставлю «лайк» на фотографию привидюси-бусинки, заботливо присланную мне Питером в пути (виден был фургон и улыбающиеся его друзья - Охотники на задних сидениях. Подпись: «Эдна, Веселого Хэллоуина! Я посвящаю эту победу тебе. Не скучай, скоро буду. Целую!»). Долго смотрю на это фото. Он такой милый, столько делает для меня. Скучаю по нему. Очень. Очень.
Хлоп – новое сообщение. Может, это Питер? Спешу открыть. Читаю:
«А я скучаю по тебе и по твоему страху ко мне!»
Ой, бррр. Домовой. Кто ж еще мог быть так озабочен тем, испытываю я к нему боязнь или не испытываю? Как он меня нашел?
Вопрос остается риторическим, некогда было отвечать на него, ведь мой преследователь со скоростью маньяка стал оценивать мои фотографии и атаковать вопросами:
«Как ты боишься меня? Расскажи.»
«А как страшно в моем царстве… Хочешь, отведу?»
«Что мне сделать, чтобы ты боялась меня еще больше?»
Что делать? Ответить? Молчать?..
23.59
В постели. Ну его, этот интернет, чтобы Домовой писал еще больше!… Помучившись совестью перед… ним, выключила компьютер. Правда, долго не хотела ложиться в кровать, потому сварила кофе и полистала романчик, известного в жанре ужасы, писателя (Ой, как пишет, как пишет.. – уснешь, пока дойдешь до места, где нужно пугаться!). Зеленый упитанный друг Охотников примостился на пушистом коврике у кровати, чтобы в случае чего проснуться и защитить. Спокойной нам ночи!
31 октября
00.00
Сквозь сон слышу шорох. Урывками снится дуэль между Домовым и Питером, в которой высокий бледный юноша побеждает и, окрыленный победой, бросается меня обнять. «Бойся меня!» - колоколом гремит над нами, и мы целуемся… Почему даже во сне, где я вольна управлять реальностью, я не остановила его? Я не люблю больше Питера? Нет! Или да? Я влюбляюсь в Домового?.. Хочу ответить себе «да». И «нет». Как все сложно, даже когда сплю. Я запуталась…
Шорох наяву или мне это тоже лишь снится? «Уаааау!!!» - испуганный скрипучий вопль Лизуна и треск стекла (в какой-то реальности он вылетел прыжком в окно). Чудится знакомая высокая тень, кажущаяся лохматой из-за высокого начеса и пушистых длинных волос. Когти. Затягивающий взгляд чуть желтых глаз… Надо проснуться, иначе эта странность никогда не кончится.
00.01
С трудом открываю глаза, если не сказать «выпучиваю» - надо мной склонившееся лицо Домового!
- Ты молчала… Боялась мне ответить… - затянул он свою любимую песню, воркуя голосом и когтями незаметно стягивая с меня одеяло. – Как же ты пленительна!..
00.02.
Сейчас тот поцелуй повторится… И почему я с замиранием в груди жду этого момента, клялась же себе, засыпая: «Как только снова увидишь это, бледное с черным, недоразумение, пристававшее к тебе, дай по морде, чтобы знал, как к занятым приличным девушкам лезь!». И вот, пожалуйста! – жду, когда он поцелует! Куда ты, Эдна, катишься?! Как это остановить?
Пока размышляю, Домовой ласково водит когтем мне по шее. Аж мурашки… «Еще!» - предательски что-то пискнуло внутри меня и, не понимая, что творю, обнимаю его.
- Я буду бояться тебя еще сильнее, только не уходи! – шепчу, закрывая глаза и давая проникнуть в себя давно позабытое чувство тающей в руках мужчины барышни. Зачем я это делаю, или сейчас соки с алкоголем смешивают и я пьяная? Как же все те ужасные минуты, после ссоры с Питером? Хочу забыть их, …его! О, нет! Я произнесла в душе эти слова – за этот миг я хочу забыть его!..
00.03
Дальше все было, как в кино: наши глаза встретились и Домовой понял, что больше не может удержаться. Легонько его губы коснулись моих. Мой сон сбывается, восторг. Нет, не так: восторг смешанный со страхом, что он… не уйдет и дальше поглотит мое сердце своим. Да нет, он не уйдет!..
Его руки обняли меня и мгновение спустя, я почувствовала, как маленькая капелька опускается по моему плечу. Поднимаю глаза – Домовой плакал. Вот это новость! Какой странный юноша! Совсем не то, что, понятный, как табурет, Питер (у того все давно понятно и привычно, когда радуется, когда психует, когда голоден, когда устал). Может, ключевой момент именно в этом: меня так поражает и… - да, да! – привлекает его ночной враг детства, потому, что он новый в моей жизни? Совсем никуда не годится, надо отбросить все мысли о нем!..
Но что это? – мне хочется его пожалеть! Домовой поспешно спрятал лицо и заговорил, тихо обводя краем когтя оставленное им сердечко:
- Теперь я чувствую, что ты становишься той маленькой девочкой, что единственная не боялась меня. Мне тогда было очень больно и голодно подходить к твоему окну, но я возвращался, как делаю это сейчас. На секунду показалось, что ты испугалась, но это было ошибкой. Ты испытываешь ко мне что-то другое, что… пугает меня. А где ты видела, чтобы Повелитель Страха в сказке боялся?
Очаровательный смешок. И передо мною точно сидел причудливый ребенок с огромными ушами, черными волосами и чуть вздернутым носом. Только глаза были не детские. Похоже, он, как и я, испытывал разочарование в самом себе. И еще что-то. Что же?
00.04
С уст Домового хотелось вот-вот сорваться еще слово, как… Бам! От неожиданности он обернулся и оскалился, выставив когти (в эту минуту его действительно можно было испугаться). Бам, бам! – потоки электрических частиц стреляли по нему в направлении из разбитого стекла.
Мой чудной собеседник приготовился к атаке, закрыв меня собой. Жжж-Бам! – мощная струя направилась ему прямо в сердце. Домовой завопил (вот тогда мне страшно стало по-настоящему. За… него).
- А ну-ка!.. - Руки вверх! – проскрипели знакомые ворчливые ноты, из дыры в окне высунулась фигура стрелявшего - Игон воинственно поправил очки и приставил к груди застигнутого врасплох создания оружие.
Следом за ним вылез Питер. Лизун влетел в комнату последний, отряхиваясь от осколков стекла (видно так и не успел очиститься, спеша за Охотниками). В Домового направился еще один поток лучей, мощнее прежнего. Но он стоял, будто защищал самое дорогое, что у него есть. Даже не нахожу внутри себя слов при осознании, что, выходит, это была я!
Подобные мысли подстегнули спрыгнуть с кровати и закричать:
- Хватит, не убивайте его!
00.05
Это была минута потрясения для всех находившихся. Зеленый спутник Охотников прижал пухлые ручки к ротику. У друга Питера от изумления полезли на лоб очки. Последний выронил оружие, долго не находя сил что-то сказать.
Наконец, он выдохнул:
- Что?! Что ты сказала?!
- Не убивайте Домового! – осознав, во что влипла, упустила остатки храбрости и энтузиазма, что моментально отразилось на мямлившем теперь голосе. Но слово… как Лизун – выпустишь (к холодильнику) – долго потом не поймаешь.
Тот, о ком шла речь, не верил своим ушам. Он побледнел еще пуще прежнего и задрожал.
Мой парень взорвался, как мина для привидений:
- Значит, ты его защищаешь?! Он что, охмурил тебя? Я так и знал!!! Я… Я устал от твоей лжи!!!
Вот уж кстати катить на меня бочку! Как ни крути, последняя фраза больно ударила по моему самолюбию, и оно, по ядовитой капле злопамятности, начало вкрапливать в мозг картинки, как Питер флиртовал с поклонницами, как сутками не звонил, не писал, пропадал непонятно где… И этот «святоша» обвиняет меня во лжи! Сейчас я ему, твое мать, скажу пару «нежных»!!!
- Знаешь, ты б заткнулся! Я тоже много от чего устала, но жалею тебя, молчу! Память у тебя просто слабая, ангел ты наш! – парирую, как нельзя точнее.
- Молчи!!! – заорал тот, швыряя оружие в зеркало, готовясь высказать все мысли, а точнее, брань.
- Нашли время! – разнимая нас руками в разные стороны, вспылил Игон (его оружие Охотника было передано Лизуну, довольно потешно пытавшегося удержать его на лету). – Надо думать, что делать с тобой, виновник Хэллоуина! – он ткнул бровями в сторону Домового.
- Явно что – женить голубков! – подколол его друг, срывая с себя подаренную мной цепочку и швыряя ее «сопернику»: - Теперь она дарит это тебе! На, носи с честью!
- Питер, ты сейчас на нервах! Давай поговорим позже… - взялся унимать моего отелло его, носившая очки, няня (иногда, глядя на них, со смехом удивляюсь, как это он не повел ненаглядного Питера под венец). Он взял его под руки, почти как полицейский преступника, и насильно мягко повел из моей комнаты, крикнув зеленой крохе не выпускать Домового до их возвращения.
00.06
Мы снова остались вдвоем. Юноша поднял цепочку и, прислушиваясь к громогласному потоку, доносившемуся из кухни, вздохнул:
- Не рискуй своей любовью из-за меня!
Любовь… А, быть может, я ее до сих пор не осознала, она олицетворялась не тем, кого я привыкла считать своим женихом? Нет, это какие-то неправильные мысли… Я хотела сказать: «Кажется, я рискну, если позволю им тебя убить!», но задумалась. Да, он за мной ухаживает и мне это нравится, но… Это только слабость. Данное словосочетание проговариваю несколько раз, как мантру.
Ничего не помогает… Что ж случилось в эту ночь со всеми нами? Лихорадочно вспоминаю время проведенное с Питером – поездки, походы в кино и домашняя болтовня на пиццей. Были у нас и объятия и поцелуи, только не такие, как у меня сейчас… не с ним… Вспоминаю и пока это делаю уверена – люблю его до безумия. Как только позволяю в мыслях присутствовать тому, кто сейчас сидит передо мной – наступает затишье в противоречивых попытках уверить себя в этом. Но ведь есть же выход – побежать на кухню, где Игон, тоном воспитателя перед орущим ребенком, терпеливо разъяснял: «ну оступилась, ну прости».
Мысленно договариваю за его оппонента: «Какое «прости»?! На моих глазах она с другим, не раз, да еще с тем, кто вредил мне и тебе! И она готова ему на коленки прыгнуть! – по голосу понятно!!!..». Моими извинениями ситуации не поможешь. Нужны действия. Но какие?
00.08
- Застрели меня! – подсказал Домовой, зарычав в сторону Лизуна, от чего трусишка-привидение мигом отлетело в «мужественную» позицию за тумбочку. – Только так ты вернешь своего мужчину. Я помню его, по молодости, бывало, часто издевался над ним и его другом. И моя смерть их обрадует.
- Ты что? – прошептала я, похолодев от ужаса. Возвращать Питера… сейчас уже задаю себе вопрос: а стоит ли, если он и дальше будет упрекать в каждом взгляде, брошенном не ему. Возможно, если б не Домовой, я бы и дальше закрывала на это глаза. Все мои мысли возвращаются к нему… Мне было так хорошо с ним, жутко, но хорошо… И так я отблагодарю его – убив?!
- Я слишком боюсь тебя, чтобы убить! – попыталась я отшутиться, осторожно подходя ближе гладя его черные волосы.
- Да ну! – стеснительно приопустил он ресницы, чуть улыбнувшись и, как осиротевший щенок, изящно прикладывая голову к моему сердцу…
00.12
Несколько минут в его объятиях и в, абсолютной для меня, тишине. «Я не знаю почему, не знаю, как…». Теперь этот известный мотив неожиданно новых чувств коснулся и меня: с каждой минутой я все больше и больше отпускала от себя страх потерять Питера. Не скажу, что он мне не было грустно и, поглаживая Домового, из меня будто даже порою мысленно вырывалось: «Зачем ты вернулся? У нас могло бы все наладиться!». Но он тут не причем.
Умиротворяясь тихой грустью, высвобождаю его голову из своих рук и иду на кухню: что там, Игон успокоил своего друга? Кухня пустовала. Странно. Хотя, учитывая эту ночь, не думаю, что теперь знаю такое слово. Оглядываюсь по сторонам. На столе записка:
«Игон уговаривал меня быть к тебе снисходительным, но… Жить, как прежде, с тем, что увидел, не смогу. Прощай!».
Как это в его стиле. С ухмылкой комкаю бумажку и выкидываю. Раньше я бы прорыдала б подушки и жилетки подруг, хваталась б за интернет, телефон, чтобы умолять простить и, если он передумает, вернуться. А сейчас, как ни совестно на это ощущать, во мне не напрашивалось ни слезинки. Был только покой. Подлетел Лизун с ватагой салфеток наготове, думая, что я убиваюсь по Питеру.
Нет! Я теперь… свободна! И с подобным настроем достаю из холодильника разогреть то, до чего не успели добраться загребущие ручки маленького кушалки (Домовой – мой гость, а я до сих пор не предложила ему перекусить, хороша хозяюшка!).
- Будешь что-нибудь? – спрашиваю так, точно все было по-старому, и я встретилась со старым знакомым.
- Нет, спасибо. – отодвинул угощение юноша и задумался. Жестом он подманил к себе зеленого непоседу Охотников и тот пулей подставил ему крошечные дырки ушей. Домовой что-то нашептал ему, и кроха улетела из окна.
Что они мне приготовили?
00.14
Ответ не заставил себя ждать. Спустя несколько мгновений Лизун вернулся, гордо неся в руках плюшевого мишку. «Это игрушка Игона! - с трепетом подумалось мне. – Что, что он задумал?!».
- Отнеси его Охотникам и скажи, что я приношу извинения и готов выполнить все требования. Пусть вернутся! – чинно продиктовал послание его мягкий голос.
Светящийся посол помчался выполнять требование. Я же сидела, глупо глядя в одну точку и наблюдая, как утекают секунды, воруя приближающимися шагами обстоятельств того, кто не ушел, придал сил справиться с уходом Питера (неужели скажу это – я не хочу, чтобы Домовой уходил!). Вспоминаю, как маленькой приближалась его тень к мой кровати, а я осторожно протягивала ручки и спрашивала про его царство.
Мне тогда он казался милой диковинной живой куколкой из мира страшилок, совсем незлой (как ни старался). Какие у него были смешные от изумления глаза, когда в первый раз осознал, что я не боюсь его. Ой! Чувствую на своей щеке румянец. В голове созрело желание, удивившее своей смелостью. Но понимаю, что противиться ему не смогу.
00.15
Румянец спустя миг стал еще гуще (я сделала это!). И Домовой, как в детстве, опять стал смешным и милым (он не ожидал поцелуя в щечку).
- Ты чего? – о, этот очаровательный непосредственностью вопрос.
- Спасибо тебе! Просто спасибо! – вздохнула я, вкладывая всю гамму воспоминаний в эту фразу. Удаляюсь к себе в комнату, чтобы найти одну вещь. Одну очень важную для меня теперь мелочь.
Прочистив миллионы чертежей, тетрадок, оставшихся с курсов и школы, мои пальцы наконец благоговейно осторожно касаются пожелтевшего от давности крошечного листика.
Мой рисунок. На нем друг детства, которого все взрослые считали воображаемым – высокое бледное создание с черными длинными волосами, острыми когтями и ногами, похожими на конечности фавна. Он!..
00.16
Мне так хочется оставить о нем память (интуиция минорным эхом всплакивает, что сейчас вернутся Питер и Игон и прогонят его в царство, и теперь навсегда). Навсегда! Какое горькое в данном случае слово. И крошечный лепесток радости, умиротворения, страха любопытства, быть может, околдованности… Все это волшебство оторвется ветром жизни куда-то в другой мир, с которым больше мне не встретиться.
Я представляю себя в будущем: каждый Хэллоуин открываю бутылку и, обнимая игрушку, под какой сентиментальный трек, обливаюсь слезами, глядя на рисунок с ним (моей сказкой наяву). Нет! Пусть лучше его портрет останется с ним (там нарисована еще и я, держащая крошкой его за руку). Самозабвенно закрываю глаза и…
Ставлю крошечное сердечко с надписью: «Я буду помнить тебя». Затем, точно в мелодраме, чтобы не тонуть еще больше в море эмоций, срываюсь с места и несу рисунок Домовому, так быстро, словно спешу догнать и остановить неумолимые стрелки часов хоть на мгновение…
00.17
- Я тоже буду скучать по боязни тебя. – со слабой улыбкой шепчу ему, дрожащими руками вкладывая в его ладони листок. Потом обнимаю, так крепко, чтобы запомнить его тепло и крошечное сияние луны, исходящее от него, навек.
- Эдна!.. – тихо прошептал он, стараясь разомкнуть объятия, чтобы посмотреть в мои глаза. Еще раз видеть его взгляд, в последний раз, и потом тоскливо стараться вызвать его в памяти и встретить во сне… О да… такого у меня не было ни с кем (не знаю, радоваться этому или огорчаться, честное слово)…
Банальный этикет сурово одергивает мышцы и голосовые связки хоть что-то проронить в ответ, в такой серьезный момент... не могу! Не хочу ничего в эту секунду, только молчать и чувствовать, как рядом бьется его сердце.
- Я хочу помириться с ними… Ведь не желаю тебе одиночества… – заключил он после тягостного молчания.
- Забери меня в свое царство и мы оба не будем одиноки! – прошу, силясь сдерживать слезы из последних сил.
Домовой ничего не ответил. Только вложил в мою руку, спасенную от гнева Питера, розочку с темно-синим алмазом внутри. Показавшиеся лучики луны вывели на ней слова: «Я рядом». Он кивнул и мягко поправил когтем мои упавшие на лоб волосы. Потом он с готовностью пошел к двери, куда уже входили Охотники за привидениями…
00.20
Я в кровати, тяжело засыпаю. С трудом вспоминаю, все, что произошло потом. Питер, кажется, возмутился с порога, зачем их вернули. Игон удивился игрушке. Лизун стал, на манер секунданта на дуэли, призывать противников к примирению. Домовой ничего не говорил – он спокойно вышел в поток лунного света, закрыв за собой пол, подмигнув на прощание своему зеленому приятелю.
И только три искорки полетели за ним. Белоснежная и две темно-синих, сверкающие как звезды. Они скрылись от потоков грозных оружий и летели по ветру, точно радуясь свободе и… одновременно они словно грустили, ведь не хотели покидать эту комнату.
В это время я отвернулась и пошла скорее под одеяло, ругая себя, что не сообразила на память сфотографировать рисунок с Домовым. Зеленый сияющий малыш взял часть грусти на себя, приземлившись рядом на подушку (сирена фургона Охотников опять затихала за горизонтом).
00.23
Автоматически перед самым сном беру телефон, посмотреть, не сменил ли Питер гнев на милость (зачем мне это надо было, не осознаю, наверное, по привычке продолжаю надеяться, что, возможно, все обойдется). Пусто – ни звонков, ни сообщений нигде. Ну и ладно. Ну и буду… спать.
Не могу уснуть. Кажется, что-то за нос щекочет. Лизун? Открываю глаза – перед ними… три крошечные искорки, точно напоминающие на миг: «Я с тобой».
И улетающие.
Словно глаза и улыбка Домового, кроткие и странные.
Будто многоточие после луны…