[X] Помощник

[Roquefort]

Мой "гоблинский" вариант(за исключением 2-3 фраз, оставленными, как есть) одного комикса

Сообщение отредактировал Roquefort - 13.7.2011, 12:02

[Roquefort]

[Gaze]

Монти!




МОЛОДЕЦ!!!!!!

[Gaze]

Это было сейчас

Прожив еще несколько столетий, мир совсем не изменился. Даже если он и стал сверкать технологиями, которые призваны облегчить жизнь, он только вернул цивилизованную жестокость и усложнился.
Из-за этого на половине всего боящихся и стремящихся ко всему (или уставших от всего) отражается гнев Создателя к не всегда великодушным и творческо-благим делам другой половины – умеющих, жадных и знающих.
И как Ему не хотелось, пришлось обращать внимание на вконец изменившийся мир все же сохраняющими их жизни ураганами, штормами и пожарами.
Но светлейшее сердце понимало, что бедные люди, увы, болеют, и болеют они чрезмерными знаниями, доступом ко всему, посредственностью и нежеланием смотреть внутрь себя.
А как раз там находились все пороки – безразличие, тщеславие, страх. Злоба, алчность….
Ну неужели люди, при своем круге существования настолько ограничились умом, чтобы не исправить свои же недостатки?
Жаль, что ответа на этот вопрос все искать не приходилось достаточное время: природа все ныла под гулом машин и ракет, животные пугливо прятались в недоступные места населения, дрожа от простого щелчка аппарата, а об молчаливых растениях и говорить нечего – они с тихой покорностью отчаянно покидали насиженные места от топоров дровосека.
Творцу было очень жаль людей, которые, если окончательно обезобразят мир генно-техническими мутациями, вынудят Его лишить их последних отголосков светлого мира.
Еще было грустно от того, что за слепящими огнями городов они почти разучились отличать черное от белого и радостными толпами бросаются на все вновь заявившее о себе, совсем не оглядываясь назад – на труд и подарки прошлого.
Как и мужское (в грубой порции), и женское (в алчной порции) население страдало одной навязчивой хворью – липким полоумием, так и потомки их не могут никак вылечиться от ненормального желания все попробовать, не ограничиваясь ничем.
К Его жалости даже выжившие сквозь несколько эпох мимолетного безумства страдали придирчивостью и манией перечить, навязывать свое мнение.
Он верил, что стоит только подтолкнуть всех их к размышлениям, как все их беды исчезнут.
Потому послал сквозь века Ученицу и маленького Наставника, посоветовав перед этим неусыпно следить им друг за другом.
И совсем не напрасно: всюду в городах стало темно и опасно, несмотря на обилие неона.
- Глупость какая – восхищаться равнодушным электричеством так же, как и солнцем! – изрек Наставник, протягивая свои маленькие ручки, чтобы вытащить розетки провода.
- Увы, почти все приводит в движение именно оно! – вздохнула Ученица, удерживая его на руках.
- Ну пусть тогда они привыкнут к тому, что всякое движение несет радость и усилия – заглянем в их скопище труда! – предложил тот, чистосердечно фыркая на электрические кукольные до невозможного рожицы.
- Как скажете, Наставник! – робко ответила Ученица и, подбирая полы своего одеяния, пошла просто вперед, бережно унося его в руках.
Чуткий маленький мальчик с голубыми глазками и золотыми кудрями, именующийся Наставником, был опечален, что его естественная мудрость почти никому не пригодилась!
Ведь он советовал убрать дороги, чтобы росло больше деревьев – ему возражали: «А как без машин жизнь проживать?».
Он просил выпустить из зоопарка на волю зверей или хотя бы не держать их в таких стесненных условиях - ему ухмылялись: «да к чему они нам?».
- Похоже, в глубине души они еще помнят ответственность и элементарное умение ценить, - глубокомысленно заявил Наставник, немного разочаровавшись после путешествия по очередной улице, - но что-то их удерживает, может, убеждения, может, принципы жизни… Надо бы проверить, как пороков к жизни готовят! Давай найдем место, где их обучают.
- Конечно, Наставник! – тихонько согласилась Ученица и пошла было искать это место, но остановилась и плачуще-извиняющимся от рвения голосом заметила:
- Но Наставник мой, я не знаю этот мир достаточно хорошо, чтобы искать в нем пути!....
- Пути сами найдут путника… - поспешил было возразить тот, но поглядев на виноватую улыбку девушки, боящейся уронить его, заметил:
- Впрочем, язык наш – помощник наш. Нужно просто поспрашивать
дорогу…
- Наставник! – внезапно бодро и почтенно произнес голос сзади. – Позволь я вновь предскажу долю жителей этого мира и тем самым помогу вам.
Ученица испуганно вздрогнула и обернулась: перед ними стоял Иосиф, верный друг и советник Хранителя Времени, который иногда появляется в центре немаловажных событий. Что Наставник знал и потому осведомился:
- Рад, что ты не бросил нас…. Но почему решил появиться именно тут? Ведь это место сонное и нигилистическое какое-то…. Тебе не о чем волноваться!
- Позвольте не согласиться с Вами, Наставник! – мягко возразил тот и поддался вперед. – Как известно затишье – предвестие бури! А буря грянет, и слепая, немилосердная…
- Всегда радовала твоя честность! – тепло отозвался малыш, нехотя восседая на руках Ученицы. – Но почему ты в этом уверен? Где эти очаги бури?
- Как раз там, куда Вы направляетесь! – с энтузиазмом ответил тот и, уважительно, с трепетом пропустив вперед Наставника и Ученицу, с готовностью принялся указывать им путь.
А путь лежал через … миролюбивого вида здание, являющееся школой. Светлое и спокойное выбеленное здание неожиданно открыла для незаметно вошедшей туда троицы с удовольствием дерущихся и швыряющих в друг друга грубые слова мальчишек, развеселых и хихикающих девочек, усталых и разочаровавшихся в судьбе взрослых.
Переживая шок, Иосиф с Ученицей успели обнаружить, что дети, совсем не догадываясь, кто к ним пожаловал, подходили к Наставнику и обидно пихали его, показывали на него пальцем, обзывали.
А тот лишь обеспокоенно спрашивал их, как они усели подхватить «все глубочайшие сердечные и душевные недуги».
Дети еще улюлюкали а потом трусливо-безразлично побежали дальше.
- Это возмутительно! – с отчаянием тихо заметила Ученица. – Неужто они не поняли, что мы из Светлого вечности?
- Не надо винить! – мягко отрезал Наставник, отряхивая от пыли длинную светлую рубашку. – Ведь учили нас – не нападай своим мнением без спроса – и не нападут на тебя так же!
- Прости, Наставник! – виновато поклонилась девушка, осознавая глупость только что сказанного: жизнь, которая течет пестрым потоком и которую они наблюдают, только догадывалась об их существовании и из самолюбия не желала отступать от своих моралей, потому нелепо ее в чем-то судить – она тоже существует, как может.
- Ничего-ничего! – снисходительно отозвался тот и посоветовал:
- Лучше поговорить с учителями, почему они опускают такой рассвет агрессии?
Как раз неподалеку пробегал преподаватель с удрученным видом. Иосиф поспешил его остановить и аккуратно спросить:
- Вы не собираетесь перевоспитывать своих разбаловавшихся учеников?
- Бесполезно! – с горечью хмыкнул тот в ответ и заметил. – Само время их такими выстроило!
С этими словами он припустил дальше, ни на кого не оборачиваясь.
- Но как же так? – робко не поняла Ученица. – Время не прорисовывало эпохи бесследно, не уж-то нельзя вернуть былые нравы?
- Можно! – со смирением поощряющим голосом заметил Наставник и лишь вкрадчиво заметил. – Только кажется мне, что мы не видим бревна перед нашими глазами и бросаемся на щепки…. В то же время – сделаем малое – уже откроем путь для просветления… Ну что ж, начнем!
С такой установкой он принялся выяснять моральные ценности учащихся школ, попутно пытаясь напомнить им старые принципы.
К его ужасу, казалось, дети этой жизни были не такими уж виноватыми, они лишь с интересом изучали все, что содержит в себе «мир взрослых».
И от этого все ленились обращаться к живой природе, предпочитая ей «крутую реальность всевозможного», не отличались переборчивостью, потому что в их глазах уж навек поселились вывески магазинов быстрой еды и едких напитков.
А принципы они лишь осмеивали, говоря, что все это старо и «отстойно».
Лишь в глубине пожалев их и разведя руками, Наставник решил: «Ученики мои, не впадайте в уныние! Дети отличаются неразумностью и любопытством…».
Иосиф тут же попытался напомнить ему издевательства «невинных искателей светлого», как получил отрезвляющую фразу: «Опыт и мудрость неизбежно приходят с годами, и к детям это еще придет!... Лучше идем к более расцветающему поколению, оно ближе к
красоте!...».
Ученица похолодела, увидев группку молодых людей, совсем уж нескромно пристающих к молоденькой девушке, оглушаемые громогласной музыкой клуба. Как ни пытался остановить ее Наставник, она подбежала и крикнула:
- Не заходите в грязь, не то бесследно исчезнете!... Оставьте ее, раз она не желает общения!
Парни обернулись и тотчас слащаво расплылись в улыбке, глядя на маленькую девушку в закрытом платье с длинным покрывалом, из-под которого виднелось светлое наивное личико с каштановой гладкой головкой.
- Ну-ка поглядим, что ту за куколка в тряпье!
С этой зловеще звучащей фразой они направились к ней, совсем забыв про прежнюю жертву подлизываний.
Иосиф, сам испугавшийся и обрадовавшийся своему трепетному отношению к Ученице мигом обнаружил у себя свойство третьего, природного мира – при нем нахальные парни превращались в развязных и дразнящих самцов, а все сознание подталкивало к драке за опешившую от оскорбления благовейной одежды девушки.
Юноша поколебался и молящим голосом попросил у, тоже впрочем сияющего неудовольствием, Наставника:
- Помогите, я впадаю в страх и жестокость. Я ведь чувствую, что…
- Учить, так учить! – с резвым видом перебил его Наставник и, прыгнув вперед, закрыл собою (если это можно сказать, при его крохотном росте) Ученицу.
Парни расплылись в издевках и шикнули:
- Не мешай, мелюзга.
А тот, видно, проглотив, скрипя сердцем, и личное оскорбление, грозно сказал:
- Сказано же вам – чем брезгуйте – то и сразит вас!
После этого магически звучащего предложения парни вопросительно отпрянули и тут же исказили туповатые рожи от боли: по их телам волной пробежала сыпь, зуд и вероятно – наказание за самоуверенную и неосмотрительную тягу к удовольствию.
Эта мысль осенила их разгоряченные умы, и они, взвопив, как по команде, кинулись бежать вон.
А Ученица только робко поправила платье и подбежала к Наставнику, готовясь выслушать его справедливое осуждение.
- От пыли проку мало! – тем не менее успокоившись, изрек тот, в знак примирения протягивая кусочек хлеба. – Незачем мне осуждать тебя: ты поступила, как велит совесть и за это достойна похвалы.
- Благодарю, Наставник! – счастливо вздохнула та, с почтением и торжеством принимая хлеб.
- Но впредь – ни шага без моего разрешения! – буркнул малыш и, смело шагая вперед, рассуждал:
- Ученики мои, посмотрите, как странно выходит: несмотря на окрепший ум и силу, расцветшие в жизни этой еще боле торопятся впитать в себя всю ее отраву!.... Видно какой-то дух учит их этому, он наверное притаился и не пускает к их душам идеалы Света, убеждает, что тьма – выход….
- Но… Дух дан им, окрепшим для того, чтобы не внимать этому лукавому творению! – совершенно наивно заметил Иосиф.
- Боюсь, что оно сильнее может быть духа, ведь ему повержены и взрослые со стариками… Как-то усыпляет, завораживает, и его с радушием принимают! – догадался Наставник и, с разочарованием обведя взглядом серые улицы, украшенные куцыми деревьями и железными трубами с домами-исполинами, решил:
- Все наиболее важное всегда скрыто в вышине!... Давайте посмотрим, что в тех каменных великанах?
- Там лишь обитель отдыха и труда людей – дом, Наставник! – с сомнением разъяснил Иосиф.
- Ну тем более – идем, посмотрим! – радостно напутствовал тот, от нетерпения толкая легонько Ученицу вперед. – Вдруг дух притаился там?
Он был в смятении: дух действительно был в домах, но только в настолько различных лицах, что ему было совестно уничтожать все, что создал Творец, ради изгнания духа…
Но тот был настолько неуловим, прятался буквально везде: в ярко искрящихся коробках с непрерывной пищей для глаз, которые являлись самой драгоценной и любимой вещью в каждом доме.
В агрегатах со смешными деталями, дающими жалкую и безумную возможность знать все на свете, иметь друга, не сходя с места, «играть» в любые реальности, так тщетно спрятанных от ведома людей стенами времени.
В лоскутках гладкой ткани, битком набитой разными небылицами, сплетнями и какой-то неприятной яркостью и легкостью! В одежде, в пище, в воздухе!
Все это было настолько драматично, что Наставник опустился на пол и горько сказал:
- Неужели
нужно лишать их всего этого? Ведь там есть и искусство, и знания, и позн6ание себя, суждения!... Я не могу это сделать без воли нашего Создателя!....
- Вам и не следует этого делать, Наставник! – вежливо сказала Ученица, отметившая, что везде в этой жизни оборачивается к женщинам. – Люди рождены от женщин, надо только вернуть им светлое дыхание и эта жизнь станет вновь чище и добрее!
- Хорошая идея, но и мужчины – строители мира! – выставил позицию тот и почти уперся в нее рогом, как вдруг, совсем неожиданно, Иосиф поддержал Ученицу, тихонько сказав:
- Но ведь и мужчины рождаются в женщине и стремятся к ней всем самым чистым!... Она права, стоит перевоспитать девочек!
- Мудро! – в похвалу бросил Наставник и сам с удовольствием пошел вперед к истоку жизни в море людей – к детскому садику.
Там кипела своя радужная река представлений и забот: девочки в нем принаряживались, приукрашивали кукол и еще умели искренне радоваться пролетающей птичке и просто подтягивать юбочку и бежать навстречу солнышку.
А потом оно внезапно исчезало за тучками насмешек мальчишек и ревнивых подруг в школе. И тогда малышка со вздохом начинает смотреть на взрослых, успешным парней с мира грез и мечтать о подобном друге, советуясь с мамой.
А мама, от чего-то крепко впитавшая в себя идеологию мира блеска, начинает знакомить дочку с «правилами настоящей жизни»: надо быть красивой, чтобы мальчикам нравится, надо носить модные вещи и выглядеть эффектно, очаровательно…
Кто, как ни с тихой грустью наблюдавший это течение обремененности Иосиф, знал, что красота – это то, что дал тебе милосердный Творец, самый мудрый и любящий в каждой не только наружное, но и спасающее внутреннее.
И это все отражалось на простой, но милой и тихой Ученице, внимательном и добром Наставнике.
Увы, течение обремененности так и продолжало усугубляться: мама все решительнее давила на малышку, что необходимо не скрывать свою фигуру, следить за питанием, чтобы не «толстеть и нравиться мальчикам», краситься, делать прически, маникюр, и одеваться, не жалея каких-то бренных денег на это….
Чтобы в последствии стать, как это и обещалось самим рождением, «королевой мира».
А «королева», если она умная и ценящая, благодарная, пыталась отстаивать свое естественное богатство, чем только наткнулась на ненависть, обиду и отчаяние.

Если она глупая, то обнаруживала у себя неконтролируемую тягу к богатым личностям и украшениям, стервозность и в итоге кончала свою жизнь тоже печально – в плену у потребительского отношения к женщине.

Но, оказывается, не только к женщине относятся так, а к каждому, кто рано ли поздно надоедает и мешает нужным людям, в руках которых индустрии развлечения, липкого промысла и мучений одних ради смеха других.
Это пришлось осознать Наставнику совсем нежданно во время изучения душевных недугов у женщин в дорогом отеле.
С некоторых пор некий Хозяин стал недобро зыркать в сторону Ученицы, Иосифа и самого малыша, подкрепляя все это странными переговорами с сомнительным типом Дворецким.
Эти две личности не давали покоя и Иосифу. Он с тревогой наблюдал, как они буквально преследуют их, недобрыми глазищами подмечая все детали их путешествия по этому царству теней и мнительности.
А в один момент ему открылось страшное видение, которое он поспешил поведать ласково беседующей с девчушками отеля Ученице.
- Исчезновение навеки! – кричал он на бегу. – Оно грянет, если мы е вернемся в нашу реальность!
- Как, неужто ты, возомнив себе опасность для живота своего, покинешь Наставника? – с обидой медленно проговорила та, вздохнув и осознав, что девчушки не желали думать ни о чем, кроме как сытых перспектив и франтов-ухажеров.
- Нет, я не оставлю нашу истину! – горячо возразил юноша и от рвения опустился на колени и шепот. – Но ты должна знать: большая опасность грозит тебе и Наставнику от Хозяина с Дворецким!... Мне было ужасное видение… Убегай отсюда, умоляю!
- Как, почему? - встрепенулась Ученица и нервно зашелестела платьем. – Что такого мы им сделали?
- Положение их заставляет откидывать совесть их!.... Уходи немедленно, возвращайся!
- А что грозит Наставнику?
- Хозяин зол
от того, что мы лишь занимаем его место и ресурсы, отпугиваем и не приносим пользу; понял он, что Наставник ведет нас, задумал Хозяин повторить трусоватый подвиг «невинного» прокуратора!...
- Его хотят убить! – прошептала, бледнея на глазах, Ученица и, несмотря на зов Иосифа, побежала к Наставнику, спокойно ищущему хоть крупицу полезного в журналах отеля.
- Стой, куда спешишь? – самым развязным в мире тоном спросил у Ученицы Дворецкий, сопровождаемый ухмыляющимся Хозяином, – Не хочешь ли провести вечер в нашей компании?
- Я спешу, извините! – поторопилась ответить девушка и метнулась было дальше, но кощунственные типы загородили ей дорогу.
- Ну, такой милашке некуда спешить! – пробасил самодовольно Хозяин и предложил: - Иди к нам, будет весело…
- Я брата потеряла! Мне к нему надо, пустите! – взволнованно прикрикнула Ученица, ища проход между телами развязных представителей препятствия и уже хотела шмыгнуть, как ее схватили и аккуратно, но настойчиво потащили в неприятного вида недра поворота.
Несчастная робкая девушка брыкалась и испуганно лепетала про брата (который на самом деле был Наставником), но те только победоносно хихикали и сверкали глазами, замаслившимися чем-то опасным и неизбежным.
К счастью, поверх неумолимо приближающихся непричесанных голов типов Ученица разглядела взметнувшуюся отчаянную гримасу Иосифа. Он сбил неотступных мажоров и обхватив их руками, стиснув зубы, чуть не заорал:
- Беги! Я и так иду против наших норм!... Спасайся и уводи Наставника, скорей! …Я их задержу!...
С неимоверным чувством вины и жалости глядела ему вслед Ученица, на завязавшуюся драку, но возвращаться – означало оставить Наставника в опасности. Потому сейчас следовало спешить.
А он все кисло замечал, как молодые «надежды времени» скучающе, с фальшивыми конвульсиями удовольствия слушают в неясных антеннах что-то навязчивое и съедающее отзывчивые нотки их души, читают остросюжетную и начиненную всякими низкими падениями литературу…
Про видео, любимое большинством молодых, Наставник вообще устал говорить, теперь он лишь заламывал бровки и думал только одно: «Быть может, это и есть их сиюминутный миг радости, Создатель? …. Не приведи нас к гневу на их мысли и желания, ведь и они хотят жить на Твою радость!...»
- Наставник! – грянуло, как гром, почти над его малюсенькой головой. – Прости нас, но мы вынуждены покинуть этот мир.
Малыш удивленно чувствовал, как его судорожно подхватывают теплые руки Ученицы и она, запыхавшись, уже мчится к Вечным Водам, откуда они прибыли в эту вечно спешащую и путающуюся в собственных вкусах жизнь!
Они были уже на полпути к тихим ручейкам мудрости и невыразимо светлого неба, как их остановили:
- Куда-то спешишь, милашка? – и недоброжелательно встряхнулось оружие.
Это был, конечно, Хозяин с вечно слоняющимся за ним Дворецким.
- Мы устали переубеждать вас! – горячо воскликнул Наставник, чуть не выпрыгивая из рук Ученицы. – Живите с миром, а мы будем следить за вами с другой стороны, не будем вам мешать… Так что – извольте пропустить!
- Не встревай малявка, пока жива! – зло выпалил Дворецкий, любовно вертя в руках нож.
- Не вы меня возродили из безвести, чтобы знать, сколько мне лет! – виновато вскипел тот и вынужденно (что выдавало его морщащееся лицо) пригрозил:
- А вот покажет вам Иосиф, к чему приведет ваша тяга к бессмысленной агрессии…. Ибо сказано: изобретший яд и пытки – от яда и пыток погибнет!.... Иосиф!
- Не стоит тебе, милая его звать! – фамильярно отозвался Хозяин. – Мы его пришили, и он уж не отзовется!
Ученица сжалась: она абсолютно протестовала против попыток изменить постоянное, но оно сказало и в такой форме само за себя: Иосифа убили.
Она всхлипывала и опускала руки, а Наставник, будто в поучение расслабленным убийством лицам типов, указал на сероватое небо – к ним летел голубь.
- Вернулся к нам дух отважный Иосифа! – облегченно-грустным тоном проговорил малыш, и, усевшись поудобнее, заметил:
- Вот, верящие в мимолетность, поймите – ничто не исчезнет бесследно!... Если, конечно, оно достойно этого!
- Хорош болтать! – раздраженно воскликнул Хозяин и зарядил оружие. Он, еще
издевательски-настырно поуговаривая Ученицу остаться с ним, а Наставника – исчезнуть, наконец притворно фыркнул и сказал им «убираться прочь, «пока он не передумал». Но сам прицелился и выстрелил в них.
Ученица самоотверженно прижала к себе Наставника и уже приготовилась упасть и выпустить его бежать (чтобы, быть может, иметь счастье тоже не исчезнуть навсегда, а стать светлым листиком или бабочкой), как вдруг….
Ее зажмуренные глаза открыл пронзительный ор Хозяина и Дворецкого: голубь подставил себя пуле и она, отразившись, блеском смела навечно ветром оружие, богатые одежды типов и их роскошные отели.
Ученица робко поблагодарила голубя, который тут же поспешил приземлиться к ней на колени и, робко воркуя, вспушивая перья, тихонько трогать клювиком и головкой ее руки.
Она совсем неожиданно вспомнила, что так «не контролировал себя и напрашивался на наказание, очень приятное ему» только Иосиф. От этих воспоминаний девушка с тихим испугом все же открыла для себя то, теплое, радужное и давно летящее к ней сквозь все препятствия.
Она была благодарна Тому, кто сотворил на жизнь и счастье это легкое и мягкое, словно пушинка, пугливое и самое верное, словно покрытый переливающимся мехом друг…
А довольный Наставник заметил, что вместе с напыщенными суетами появились книги с вечными принципами, с помощниками рукоделия, с неумирающей черно-белой реальностью искусства.
Он поднялся и сказал:
- Вы хорошо сделали свою работу, ученики мои! Душою не покидали друг друга и стремились помочь заблудившимся! Вы многое извлекли из этой жизни, и теперь я хочу, чтобы вы получше запомнили то, что усвоили.
- Да, Наставник! – с готовностью ответила Ученица, легонько поглаживающая голубя, от того еще более прильнувшего к ней. – Действует одна вечная истина, которую мы чуть не упустили: у всего есть разные виды: и в этом мире есть те, кто с удовольствием кормит птиц, кто любит цветы, кто слушается и уважает пожилых, кто не боится труда и ценит искусство. И эти светлые лучики – при безразличии и близорукости!
- Верно! – поощрительно чуть поклонился малыш и сказал громко, без стеснений от пролетающих машин и гула городов:
- Мы не потеряли того, ради чего стоит все это пощадить!... Воля Твоя, Создатель, но, просим тебя, подумай: быть может, именно дети, радующиеся каждому мигу, юноши, готовые преодолеть все ради избранной, мужчины, ценящие хлеб и ум, женщины, с любовью ухаживающие за своими родными, старики, бодро принимающие новые повороты этого мира – может, они помогут исправить все недуги? Ведь они уже знают и хотят укрепить ту светлую сторону, которая спасет мир - они думают о высоком! Пусть думают и пробуют, ведь попытка всегда увенчивается успехом, рано ли поздно!...
В этом он прав: рано ли поздно люди устанут от шума и грубости, вернуться к свежей природе и теплому отношению к ближнему.
Они вернуться в мир, где Творец неустанно охраняет вечное солнце, где царит тишина и красота.
А в невыразимо светлом небе летает победивший тьму белый голубь!...

Сообщение отредактировал Gaze - 17.2.2019, 17:49

[yanna]

Лизочка, Ты - супер!!!
Прочитала, все что ты написала, и подивилась увлекательными сюжетами, неожиданными сравнениями, выводами, мудрыми мыслями..!!!
Несомненно, ты - замечательный и талантливый человечек!!!

[Gaze]

Лизочка, Ты - супер!!!
Прочитала, все что ты написала, и подивилась увлекательными сюжетами, неожиданными сравнениями, выводами, мудрыми мыслями..!!!
Несомненно, ты - замечательный и талантливый человечек!!!

Яночка! ( )





СПАСИБО ОГРОМНОЕ!




Я очень рада,

что понравилось..))

[Gaze]

Я жду тебя,… дельфин!

(какое оно, самое

дивное творение моря?..)

Море все играет своими волнами, словно живымибабочками из соленой воды – голубыми, зелеными, бирюзовыми.

Его бабочки перешептываются между собою и смеютсявместе со скалами капельками. Они очень рады, что живут в Далекой Стране.

Именно в этой стране Мудрец, наблюдая небо в телескоп,открыл планету. Она была искрящейся темно-синими тенями и обвевающая нарасстоянии дивной … морской свежестью.

Мудрец созвал своих друзей - девочку и ее, почему-товсегда грустного, братика, стал гадать, как назвать незнакомую планету.

- Раз она сияетзвездами, - с расстановкой сказал он. – предлагаю назвать ее Волшебной!Кажется, лучше и придумать нельзя!... А вы как думаете?

- Мне хочется,чтобы ее звали Планетой Грусти! – уныло ответил мальчик. – От нее брызгисоленые летят, слезы…

А его сестра была не согласна: она вспомнила, чтоточно такое же убаюкивающее дыхание имеет и море.

- Пусть планетабудет называться Морская! – предложила робко она. – Думаю, только такоеназвание и должно быть у нее потому, что океану с морями подобна она!

- Верно! –согласился Мудрец, про себя изумляясь и восхваляя непосредственную простоту иправильный ум ребенка. Он обязательно еще поразмышляет над этим светлейшимявлением.

А сейчас пришло ему время искренне удивиться: будтоуслышав свое новое имя, планета, пуще прежнего, засверкала волшебными искрами,сорвалась с ночного неба и разлилась… бирюзовым густым туманом вокруг Мудреца иего друзей.

Из этого тумана то появлялись, то исчезали диковинныесущества – почти птицы, только с непонятной формы хвостами и коротенькимиплоскими крыльями («рыбы» - «глубинные», как назвал их мальчик).

Они тотчас стали проситься в море, уговаривалиоставить их в этой стране, чтобы они смогли быть верными друзьями ее жителям.

- Чтобы бытьнам друзьями, нужно иметь таланты, которых мы не имеем! – строго сказал Мудреци спросил ближайшую, огромную рыбу. – Вот что ты умеешь, чему можешь наснаучить?

- Я научу васвсегда беречь себя, свои зубы! – важно прорычала громадина, демонстрируя гигантскую,словно бритва, острую пасть, утыканную иглами-зубами.

- А что? –размышлял Мудрец. – Зубы – один из источников жизни и здоровья, кроме того –красивая вещь… Мы возьмем тебя, если откроешь нам секрет того, как их уберечь…

- Чтобы уберечьсебя, всегда иметь зубы, – будто перебила рыба-великан, - надо постоянносражаться с другими, забирать у них все, что вздумается, а потом – есть, чтобыони не вздумали тебе мешать жить!

- Ох, ужас! –побледнела девочка. – Мудрец, не нужен нам такой друг! Ведь в нашей страненастоящие друзья защищают, делятся, помогают, а не убивают!

- Верно! –кротко согласился тот и вежливо попросил «акулу» - «хищницу» уплыть. Онафыркнула и грозно уплыла вглубь тумана, распихивая толпу из других рыб.

Сквозь эту толпу пробрался дивный житель планеты – скрыльями, как у бабочки, умными глазами и хвостом, словно крысиным.

- Мне кажется,мое искусство точно будет полезно! – скромно сказал он друзьям Мудреца.

- Хорошо, и чтоты умеешь? – осведомился тот, прижимая к себе испугавшихся почему-то детей.

А они совсем не зря боялись рыбы с крыльями бабочки:со словами: «Вот что умею, оцените!», она принялась щелкать хвостом о камни,тем самым вызывая странные искорки, непоправимо жалящие рыб и отпугивающиеночных насекомых.

- Вот этим можнои себя показать, и еду добыть, и дорогу найти, и защититься, и согреться!.. –гордо заключила дивный житель планеты с хвостом.

- Но так иубить можно! – воскликнул Мудрец, еле оградив детей от искр «ската» -«жалящего». – Прости, свет лучше от луны с солнцем брать, они-то никого неужалят!...

После этой фразы скат был вынужден тихо удалиться,срывая свою обиду на проплывающих в тумане рыб и жителей планеты.

А сколько их было много, и все такие разные, странные:«осьминог» - «притворяшка» учил менять цвет, тем самым оправдывая все и уходяот всего; «черепаха» - «недоглядывающаяся» была уверена, что незачем спешить,трудиться, идти – все придет по течению к тебе само; «медуза» - «гордая» наставляла, что нужнолюбить только себя и слушать только свое мнение, ведь другие только посмеютсяили унизят – незачем, значит, дружить и делать что-либо для кого-то, все толькосебе…

Порою Мудрецу и его друзьям было жаль отказываться отубеждений дивных рыб.

Но они верили, что среди них – напыщенных и спешащих,не знающих сомнений и сильных, найдется простая рыбка, готовая принять ихтакими, какие они есть, не оглядываясь на вспышки и шум (так настоящие друзья ипоступают).

Только где ее найти, незаметную и бесценную средиярких красок и гигантских плавников жителей планеты?

Нет вернее указателя, чем слова. Именно они подсказалидрузьям место, таящее в себе долгожданную находку: за радостным вскрикоммальчика: «Посмотрите, какая живая и теплая рыбка!» пряталось самое милоесоздание моря, которое когда-либо будет – с маленькими блестящими бусинкамиглаз, с мокрым упругим животиком, доброй улыбкой до плавников и гладким большимлобиком.

Это создание тут же направилось к детям, оно катало ихна себе среди звездного глубокого тумана, щекотало плавниками и гладилолобиком.

Мудрец был удивлен, как никогда: рыбка с упругимживотиком и улыбкой до плавников словно вылечила мальчика от грусти! Он играл вмяч, с интересом рассматривал жемчужины – пузырьки, вдохновлено рисовал красками тумана нахолсте, хлопал в ладоши от радости и смеялся отголоском солнышка вместе с нею,тихонько и весело потрескивающей дивной трелью.

- Добрейшеетворение планеты! – восхищенно спросил он, умиляясь счастью детей. – Почему жеты не сказало нам о своих дивный дарах?

- Я? – словновстрепенулась рыбка, не уставая качать на своих плавниках девочку и щекотатьхвостом ее брата. – Да разве я их имею? Мне не о чем рассказывать!... Я простонашел себе друзей, среди надутых и скучных рыб!

- А хочешь ли,эти друзья всегда были с тобою? – усмехнулся Мудрец.

- Конечно! –воскликнуло добрейшее создание и сейчас же, чуть погрустнев и задумавшись,отпустило от своих ласковых плавников детей. – Только…

- Только что? –спросила девочка с маленькими слезинками на глазах: ей очень не хотелосьрасставаться с такой солнечной рыбкой.

- У меня многобратьев, они живут в этом тумане… Им, наверняка, тоже надоели безразличные рыбыи холодные капли планеты. Я поплыву к ним, приглашу в вашу страну! Уверен, онисогласятся…

- Не покидайнас, милая рыбка! – мальчик подбежал и крепко обнял ее за крупный лобик: так онне хотел ее отпускать. – Без тебя я опять буду плакать… Ведь ты мнепонравилась, ты – самая лучшая на планете! Оставайся с нами, прошу!

Создание с доброй улыбкой оптимистично плюхнулохвостом по туманным брызгам и посмотрело своими маленькими глазками в, верящиев лучшее, лица детей.

- Не грустите!– оно легонько тронуло их руки продолговатым носиком, чтобы утешить. – Япоплыву за братьями, но вернусь!... Всем им расскажу, какие вы замечательные,хорошие, друзья…. Они, я знаю, тоже захотят с вами подружиться! Очень скоро мыпридем к вам, вот увидите!...

С этими ясными, как мерцающая звездочка, словами, онисчез в густом бирюзовом тумане, щелкая на прощание самую дивную в мире тихуюпесенку.

А мальчик, Мудрец и девочка очутились на берегу своегоморя.

Они уверены, что когда-нибудь снова встретят добрыеглазки и мокрый лобик чудной рыбки и ее братьев.

Даже море верит в это, украдкой отбивая волнами голосих сердца: «Ты вернешься, мой тихий друг с планеты! Я жду тебя,…дельфин!...».

Сообщение отредактировал Gaze - 29.12.2011, 14:20

[Gaze]

Мир трех нитей

(Почему опасно доверять

незнакомым феям?)))

Казалось, не могло ничего такого мистического быть - никто не мог быстро и легко добраться доуединенного замка, что украшал собою загадочную скалу!

А если бы и появилась у кого-то мысль его посетить, тоизощренные слухи помешали бы: поговаривали, что в замке живут привидения иведьмы, заманивающие гостей красотой, а потом скармливающие их мышам!

Но это, конечно, неправда: мыши при всем желании – неплотоядные. И никаких призраков в замке тоже не было!

Это … ходила печально в белом наряде принцесса Люси,тщетно ожидая хоть какого-нибудь посетителя в своем мрачном жилище.

Хоть ей и не часто приходилось грустить – она играла смышками и собаками, ухаживала за пыльными картинами и колонами замка, читалароманы и размышления мудрых; а все же, как сейчас, находила на Люси скука.

И было от чего затосковать: имела принцесса трехсестер, но они ее не ценили; день-деньской младшая (Карина) раздражалась, еслипредстояло общение с кем-то; лениво шила нарядные платьица, рисовала картинки,писала рассказы с мифическими существами, дуясь и даже огрызаясь на любое,обращенное к ней, слово.

Средняя – Роза, все строила воздушные замки ипрекрасно обходилась без собеседников; мечтательно глядела в темные залы замка,еле освещаемые свечами, и лишь, вздыхая, молчала, когда с ней пробовалипоговорить.

Что и говорить о старшей Лилии: несмотря на свою милуювнешность, она была капризной и требовательной до неприличия; все ее толки снею могли закончиться одним: Лилия требовала себе «золотой жизни» и продолжаланеотрывно любоваться своим отражением в зеркале!

Да, как это ни странно, всем трем сестрам Люси надоелодаже обращать на нее внимание.

А принцесса от этого только тише и печальнеестановилась: даже не потому, что сестры покинули душою; от того, что так и несмогли понять – она их любит, может дать столько интересного, стерпит все невзгодыради их внимания!….

«Эх, милые сестрички! – тихонько думала Люси, провожаявзглядом знакомые облака и с горечью слушая болтовню сестер, - Неужто вы мнеготовы улыбаться только за приготовленный ужин, убранный замок, подаренную вещьили исполнение прихотей?.... Мне не обидны ваши нравы, привыкла к ним… но ябоюсь за вас – не пришли бы недостойные незваные гости, которые бы заманили васблеском (он вам так нравится) и погубили этим...»

Будто по закону волшебства, от безмолвного крика этихмыслей принцессы не обернулись к Люси, а только больше стали сетовать на тихуюжизнь в удобствах замка: «Мне надоело быть одной, где постоянно отвлекают меняот ухода за собой!» - раздраженно топала ногою Лилия. Она не забывалаотчитывать сестер и ревностно отбирать у них свои блестящие заколки.

«Я принцесса, но что мне за счастье от этого, если нетпринца в моей жизни?» - тихо плакала Роза, уговаривая быть Лилию не стольсердитой: мол, в замке полно комнат – иди в любую и смотрись в свои безделушкии зеркало хоть с вечера до утра, но не кричи из-за такого пустяка на сестру!

«А ты не лезь не в свое дело! – явно заступалась застаршую Карина, топая ногами. – И никто пусть не лезет в мое дело, вы мнемешаете творить, неужели не понимаете, что это моя жизнь?... Ах, если бынашлась добрая волшебница, которая смогла бы меня разлучить с вами и перенеституда, где мой талант оценят!..»

«Но ты не знаешь, хорошо ли это – дары незнакомойволшебницы!» - пыталась одернуть Карину Люси, предчувствуя беду.

«Ты не можешь много знать, замарашка!» - еще громчекрикнула та и, просмаковав кивок поддержки горделивой Лилии, увела ее за рукуво тьму; так же, как и Розу, виновато глядящую вслед.

Принцесса печально проводила сестер глазами и селадумать на старинный стул: да, она, в отличие от них, не любила роскоши и ждатьчего-то необыкновенного; но ей обидно слышать и чувствовать такое презрение ксебе.

Чем его преодолеть, ведь она все равно любит сестер(при одном вспоминании о них возникает теплое желание заботиться и.. тревога -«Где они? Зачем убежали во тьму? Что произошло?..»)...

А настало… невероятное: три принцессы столпились срадостными лицами, предвкушая свершение всех своих надежд и мечтаний; с такимиглазами, словно луна спустилась в замок и теперь тянет их в свои холодныелабиринты (это Люси с ужасом увидела, притаившись за дверью)!

И причина этого сияла разноцветными искорками, туманомиз браллиантов, облачками со сладким запахом, в которых изящно кружилась…маленькая фея с кукольным личиком.

Она только что показала внимающим с жадностьюпринцессам, какая мода нынче, за пределами замка, все убрания и вкусы, чтосейчас приветствуются; и с лукавой улыбкой посоветовала принцессам выбраться изэтого «безвкусного убежища» к «настоящей жизни», дабы не сгубить «своюочаровательную юность»!

Слова феи, как-то недобро сверкающей глазками, веяли лживымтеплом, но оказались сильнее всех предрассудков для сестер: они, наслушавшисьрассказов об обществе, порядке и удовольствиях, тотчас столпились у гостьи спросьбами выполнить их желания.

Та осклабилась, и какая-то черная тень набежала на еенеестественно светлое личико. Этого Люси не могла не заметить; это холодомтревоги пронзило ей сердце. И она самоотверженно выбежала, закрывая собоюсестер.

«Мы тебя не звали! Уходи!... Мы и сами исполним своижелания!» – смело кричала она фее, оттаскивая ослепленных чарами принцесс отпосетительницы, с оттенком жуткого махающей переливающимися крылышками.

«Ты что тут нас позоришь, а еще раскомандовалась, а?»- дернула преданную Люси за руку Лилия, гневно сверкая глазами, - Я старшая – и мне решать!.. Мы готовызагадали свои желания, добрая фея!» - приветливопоклонилась она фееричной незнакомке.

«Верно, слушай старших! И не встревай в чужие дела!...- поддакнула угодливо та, готовя магический круг. – Говорите, Ваше Высочество!»- ласково скривила рот она в сторону Карины.

«Вот, слышала? – потеряла терпение младшая, пропихиваяЛюси. – Уйди, мой черед!..»

«Но вы же не знаете, хорошая фея или нет!» - отчаянно преградила дорогу та самой тихой ипослушной из своих сестер – Розе.

«Что в этом плохого – найти фею, которая бы сделаласон правдой? – тихонько пожала плечами та, скромно подвигаясь к фее. – Я и затебя скажу какое-нибудь чудо, не переживай!... А сейчас – отойди, пожалуйста!»

«Да что вы с нею церемонитесь, Ваше Сиятельство?...Позвольте, я позабочусь о том, чтобы эта нахалка не мешала исполнению Вашеймечты!» - льстиво усмехнулась волшебница и направила иголку света в Люси, елеуспевшую оттолкнуть сестер от этой жуткой вещи.

Как только иголка коснулась принцессы, она очутиласьза решеткой и темным стеклом, сквозь которое было отчетливо видно, что сестрывздохнули с облегчением и наконец произнесли заветные желания: Лилия, от взмахарук феи, оказалась в золотой башне и ощущала долгожданное блаженство – башнябыла без окон и дверей, там не было ничего, кроме яств, постели и огромногозеркала (теперь можно было полюбоваться собою всласть!).

Роза, которую подхватил столп искр, перенеслась в мирночи, освещаемый луною, звездами, убаюкиваемый синими садами и прекрасныминезнакомцами (которые просто светились всем загадочным и романтичным).

Карина улыбалась и осознавала всю свою гениальностьпри… вспышек фотоаппаратов, направленных в нее, демонстрируя и расхваливая своикартины, сотворенные наряды и истории (потом с еще большей самовлюбленностьюнаслаждаясь прибылями от них).

А Люси… невесть откуда стала вдруг окруженной мышками,собаками, книгами… Всем, что она любила и готова познавать от этого радостьвечно…

Какое радостное, казалось, слово: можно всегданаслаждаться уединением и сюжетами книг, серенадами влюбленных в тебя,похвалами публики, своим отражением; и жить, достигнув предела всех мечтаний!

Вот только… Скоро Люси наскучило быть одной за толстымстеклом; стало грустно, что не слышно больше ни фантазий Розы, ни указанийЛилии, ни капризов Карины!... Как же все-таки плохо принцессе без них.

Они, родные, не способны заменить хоть Вселенную книги четвероногих друзей, уютную ограду и довольно летающую за нею фею.

«Собственно, чему ты радуешься? – с обидой на гостью,подумала Люси, гладя мышек, - Тому, что сестрички мои, быть может, с ума сходятот таких однообразных и пресыщающих даров?... Как они без меня?... Надо их навестить,а то чую – что-то неладное фея затеяла.. Действовать!».

С этими мыслями, она изо всех сил стала стучать потолстому стеклу, надеясь привлечь волшебную посетительницу. И она подлетела,сияя еще больше молодостью и неестественной красотой.

«Чего тебе?» - грубо спросила она; и ни капли отпрежней учтивости у нее не осталось!

«Я не могу больше оставаться тут! Это невыносимо!... Яхочу к сестрам!» - твердо изрекла Люси, безуспешно дергая решетку, чтобысломать ее и выбраться наружу.

«И не надейся! - гордо вскинула голову фея. – Ты будешь сидетьстолько, сколько я захочу – такое у меня условие, и это - твоя благодарность завсю роскошь, о которой мечтала!... А сестры… Им и без тебя хорошо!».

После таких, ранящих душу, слов фея холодно улетела;ведь была права, только… сначала – ей было невдомек, что, время спустя, взолотой башне уже и знать не хотела о зеркале, металась Лилия, соскучившись поКарине.

Та, без внимания слушая опостылевшие дифирамбы в свойадрес, ругала себя за то, что была так поглощена творчеством, грубила из-занего тихой Розе и очень хотела вернуться к ней.

А синие сады уже успели сильно разочаровать эту робкуюпринцессу: путалась она в тропинках вечной ночи, стараясь не попадаться наглаза жутким своею неотступностью кавалерам и выйти к Люси!

Она давно испугалась своей расстерянности и поэтому оставилапопытки пробить стекло и выломать решетку, осознавая страшный факт: чем дольшесестры находятся в мирах своей мечты, тем моложе становится… фея!

«Как же я могла допустить такое? – только и спрашиваласебя Люси, рассеянно играя с собаками. – Сестрички, почему вы меня непослушали?... Что же делать, чтобы спасти вас?».

И она быстро встала с колен, чтобы найти нечтоволшебное в своем мирке (связанное с феей, заключающее ее силу).

Сначала принцессе показалось, что сила кроется вкнигах, и она поспешила их порвать – однако, остались просто кусочки бумаги, аковарная волшебница все прохаживалась перед решеткой, безудержно молодея ихорошея.

Попытка Люси вычернить ослепительно-подозрительно белеющиестены темницы тоже ни к чему не привела – осталась лишь грязь, такая же темная,как и хитрая душа все светящейся и довольной этим феи.

Тогда принцесса горько заплакала и со стыдомосознавала, что слишком слаба для противостояния недоброй волшебнице; а сестрывсе еще в беде; как некстати она упала духом! Ее слезы капали гулко в тишине извездочками падали в тусклый пол темницы, равнодушный и обыкновенный…

Но от чего тогда Люси с изумлением увидела в немсвечение, отдающее черным, к которому непрерывно тянулись три ниточки – одназолотая, другая нежно-розовая, третья ярко-синяя?

Почему эти ниточки было так радостно и… тревожнонаблюдать принцессе? Из-за чего они придали ей сил бороться с подлой феей доконца?

Потому, что они были душами ее сестер: в каждой из нихотражалась ненависть к непрекращающимся благам и стремление вернуть все назад –замок, родные сердца рядом, счастье!

Как хотела Люси, чтобы оно вновь настало, сколько былоуверенности в его близком дыхании; как она торопилась успеть сделать шаг…

Не успела фея и глазом моргнуть, как Люси полезла,балансируя на тонких перилах сломанных лестниц, к потолочной балке захранящимся там светлым ножиком, сверкающим надеждой на возврат всего утерянного(принцесса это осознала; как и то, что он волшебен, способен перерезать нитимучений от коварных удовольствий).

Зря волшебница кричала ей о несметных богатствах, посравнению с которыми сестры – мелочь; и угрожала муками за одно прикосновение кножику.

Напрасно феяпосылала в мирок за решеткой чудовищ с совинымиглазами и крыльями летучих мышей, огнедышащих миловидных газелей и засасывающихв бездну черных волков, чтобы запугать Люси – та неумолимо уже тянулась заножиком и, не глядя на сказочный шум, феерическую пыль, спешила к светящимсяниточкам.

Как они красиво сверкали, даже жаль было принцессе ихрезать… Но какую радость она испытала, глядя, что фея превратилась в камень, растаявшийпод облаками навсегда!

И не описать счастья Люси при виде разрушающихся….паутинных садов, тающих болотных вспышек славы, разлетевшегося, наиспепелившиеся кусочки, отвратительного зеркального овала чудовища!

Из этого плена иллюзий освободились сестры: пусть невсегда внимательные и ласковые, но такие родные, милые и.. немного испуганныепроисходящим Роза, Карина, Лилия…

Они подбежали к сестре и, целуя, плача от счастьяснова быть вместе, поклялись – будут слушаться ее впредь и не летать в облаках!

Ведь принцессы осознали, что, главное желаниевыполнено – они вернули счастье тихой жизни.

Больше не совершат подобных ошибок потому, что узнали- доверяя незнакомой гостье свои мечты, можно не вернуть настоящего, света и тишины!…

И она теперь течет так же тихо и ярко, в неприступномзамке, озаряемом солнцем; не смущающемся своим одиночеством; искрящемся согласиеми дружбой неразлучных сестер!...

Сообщение отредактировал Gaze - 29.12.2011, 14:21

[yanna]

[Gaze]

Yanna,




СПАСИБО

большое!

[Gaze]

Рецепт счастья

(и этим все сказано)))

Уж сколько веков, народов ищут его. Что только радиэтого не делали: и придумывали себе куча теорий о своей неповторимости ивсесильности, и пытались вмешаться в природу, жадно присваивая себе еебогатства, и открывали «философский» камень, открывший путь к роботам и силегордости, мысли, воздвигающей целые миры.

В них действуют какие угодно морали, какие угодноперсонажи, вроде и имеющие определенный путь, а готовые поменять все и служитьвсем бесконечно долго.

Бывает ли это? Разумеется, да: только в рецептах отскуки и для любых состояний (веселья, сопереживания, страха, увлечения) - культуре.

Это целый мир, многограннее и сильнее которого,кажется, нет: тут и мистически впадающие в самую душу песни, и самые быстрые,яркие книги за всю историю создания мира, и почти реальные истории о любыхжизнях на двигающейся пленке, сильно сдобренной спецэффектами.

Они появились во всем – и в пище, и в одежде, и вритме жизни, и в искусстве, не знающем уже лучшего способа, чем «пиар», «инсталляции»,все приводящие к какому-то неведомому кругу.

В нем люди, как бы не пытались «торчать и отрываться»,на все лады, в общем приказе шума, однажды почувствуют себя угнетенными, вупадке, и с горечью шепнут себе…

… - Надоело все!!! Только и знай, что мети и метиметлой, а никто и спасибо не скажет!... Что ж это за жизнь такая, что в нейделать? – заскулил в очередной раз дворник Коля, с тоской уставившись намусорные баки, едким образом не перестаивающие наполняться. – Чего хорошего вмоей жизни…

- Кто тебе доктор?– резко подключился в разговор официант Моня, еле поймавший «за хвост» своюсвободную минутку. – Никто не заставлял тебя выбирать профессию дворника!... Недоволен – увольняйся!

- Братцы! Аведь увольняться неперспективно! – горячо возразил учитель Степа, чуть переводядух после многочасовых разъяснений материала, – Я читал, что работу сейчаснайти трудно, и лучше уже цепляться за свою нишу… Кроме того, уче6ные доказали,что мы – одни из тех, кто всегда будет нужен на рынке труда!

Коля с наслаждением отбросил метлу и опустился наполоманную скамейку, чтобы тихо прислушаться к понимающему и умномусобеседнику.

-Ты думаешь? – с, по-детски звучащей, надеждой спросил он Степу. – А ведь сейчасстолько технологий, роботов… А если дворники станут не нужными в быстро бежащийвек?...

- Такого бытьне может! – от чего-то быстро переменился в настроении Моня, важно поправивсвой галстук-бабочку. – Робот никогда не заменит человека… Знаешь, эти всенано-технологии скоро общество возвратит в первобытный строй, сверкающиймашинами и самолетами… Разве это дело?

- Точно! –вдруг хлопнул себя по лбу Степа. – Никто не отменял всех законов, которые намиуправляют… Но… вдруг и они притупятся за ненадобностью?

Конечно, даже самый унывающий - Коля, с жаром отверг этот нелепый постулат:люди все имеют и накапливают вещи – и от этого еще больше разбрасывают их (чточрезвычайно четко отражается на его работе).

Да.. порою, такая обыденность, как жизнь, вызываетинтереснейшие разговоры и укрепляет ими отношения: вслед за дворником сталдоказывать свои убеждения и официант: еда стала уже удовольствием и манией, такчто Моня с ног сбивается!

А Степа только молчал: современная жизнь каким-тонелепым образом тихо заглушает за блеском доступного тягу к познанию, потомуучителю, вроде него – честного и старательного, тяжело это осознавать.

Да так все это удручающе, что солнце надежды ужеспешило скрыться за беспросветным отчаянием.

- Как мнегрустно! – горько вздохнул учитель, глядя на напыщенные облака, - Я же непросто ради денег учителем стал работать – мне хотелось подарить детям дорогу крадости познания, к жизни… А они только грубят, не желают ничего делать исовсем не подозревают, что это губительно!... Вот что печалит!

- А мненевыносимо от мысли, что некоторые люди превращаются в кабанов! – украдкойзаметил Моня. – Кому, как не мне, официанту, это лучше видно?... Они приходят иедят, и требуют, и тратятся на это мелочное удовольствие, кажется, допоследнего гроша, чувства, мысли и секунды!... А я то хотел им просто силудать, простое удовольствие для хорошего настроения!... И что получил? Эх!...

- Да… - проникся драмой новых знакомых Коля. – Что иобо мне-то говорить? Хотел природе помочь, людям чистый воздух подарить… А оним будто и не нужен, машины дороже!... Что же делать-то нам, а? Ведь это непрекратиться, а окунаться еще больше в эту безнадегу – этак с тоски помрешь!

И вот, от этих слов, черная, словно смола, депрессияуже казалось, протягивала свои засасывающие и забирающие души щупальца…

Но на пути ей твердо встала простая и такаянезаметная, живительная вещь – слово!

- А я все же несобираюсь идти на дно! И вам не советую! – уверенно и с оптимизмом вскинулголову Моня. – Моя жизнь – это не только грязная посуда и оскорбленияпосетителей! Это еще и свежий воздух, восхитительные закаты и рассветы солнца,которые чудесно наблюдать!... И знаете, это глупо – опускать руки в любомвозрасте: нужно подумать о солнышке наших сердец – семье, прежде чем хныкать осебе и для себя!... Так вот братцы, лично я лучше приведу себя в надлежащийвид, почитаю книг, посмотрю фильмов, архитектуры со скульптурой – и поспешупознакомиться с давно симпатичной мне девушкой-поварихой… Не хочу всю жизньпромаяться «синим чулком» без любви и заботы!...

- В самом деле,братцы! – после, спасительных и греющих душу, размышлений вскрикнул сквозь пыльСтепа. – Главное – это забота и самосовершенствование! А еще – умение радоватьсяпривычным вещам – это так поддерживает и укрепляет, знаете ли?... Вот,например, небо: как все же замечательно, что оно до сих пор с нами, и неменяется, не девается никуда, хотя произошло столько перемен!... Это стоит –посмотреть на него и сказать: «Пока оно надо мною – я живу не зря!»

- Конечно незря! – наконец, и к Коле вернулся бодрый дух. – Ведь у меня есть немного денег,я куплю на него хлеба и угощу голубей, собак и нищих… Как мне будет приятно этосделать и осознать, что все еще имею душу, помогаю кому-то!... Пока все этоесть – силы будут работать, ведь это моя, самая полезная для меня, ниша!

И солнце снова заиграло вечными лучиками от этих слов,легкости на душе каждого из них: оно – не просто планета, жарящая и всеосвещающая!

Оно тоже понимает нас, дает шанс оглянуться и идтидальше!...

Далее дворник, учитель и официант поговорили обо всемна свете – о животных, о странах (на которые было бы очень интересновзглянуть); немного о искусстве и науке всех времен и народов (сделав вывод,что эти вещи – совсем не плохи, при ищущих, стремящихся душах и умах!); о своемхобби и мечтах (они непременно воплотят их в жизнь!)…

Все это, все, по их мудрому убеждению, не проходитдаром, имеет смысл.

А он такой простой и близкий каждому из нас, такойнезаметный и важный настолько, что необходимо к нему прислушаться – рецептсчастья нельзя сказать одним предложением и снять одной кинолентой.

Он очень глубок и тих, и для всех он свой, разный…

Но таит в себе главнейший «ингредиент», способныйприжечь любую рану и вернуть вкус к любым опресневшим блюдам.

Какой он? Как ни странно, но звучит он без радуги,привлекающей взоры, а действует целую вечность, во всем мире, у всех народовЗемли!

Это – жить и никогда не сдаваться, радоваться идействовать, озираясь на пользу природе и ближнему!

Ближний, запомни и внимай таким простым словам: «Живии не сдавайся!».

И от этого улыбнется тебе солнышком счастье!...

Сообщение отредактировал Gaze - 29.12.2011, 14:21

[Gaze]

Опасное...средство!

(специально для мужей..))

Даже если кто и не верит в это понятие, то пустьхотя бы послушает эту простенькую историю:



"В одной зажиточной семье случилосьнепоправимое - стала скучать жена (Катя), муж которой (Леша) постоянно был то вкомандировках, то на корпоративах!

Казалось бы, состояние поправимое - забыться,перетерпеть можно....

Хотя бы и шопингом тем более, что лучшие бутикидавно знали Катю в лицо и всегда готовы были ее обслужить.

А Леша только хмурился, глядя нароскошные туфли и платья, в итоге запретил жене так тратить нелегко дающиесяденьги (сам спрятал их, на случай встречи с приятелями или дня рождения босса).

Тогда бедная жена опять сталамаяться и придумала способ, подтвержденный даже учеными: как только станетскучно - она съест любимую шоколадку, настроение вмиг поправится. Но, вместе сним, пышнела и сама Катя.

Муж, наблюдая такой поворот делтотчас велел ей посещать тренажерный зал (а то она его еще опозорит полнотоюперед коллегами)

Но все это, как бы не казалось, насамом деле было безразлично Катя и быстро наскучило.

Как же ей было тяжело переносить этосостояние, когда ждешь дня - он надоедает; ждет ночи - она, увы, заканчивается!

И хобби не развлекало жену: только идумала она, откладывая в сторону любимые журналы и кассеты с фильмами, музыкой,что нет от этого проку, когда нет живой души рядом!

И в один прекрасный день Катя твердорешила привести домой дедушку (о существовании которого Леша не знал), чтобыпообщаться.

Она была крайне довольна, что ничтоне помешало реализации плана, и родственник сидит рядом и с интересом осматривает обстановку особняка.

Ей было невероятно легко и от того,что дедушка с охотой говорил обо всем на свете и не стеснялся рассматриватьразные статуэтки и вазочки, угощаться изысканными салатами и недешевым вином.Все это было просто замечательно.

Настолько, что Катя совсем незаметила, как выполнив очередной проект, вернулся домой Леша.

Она с ужасом наблюдала, как мужобнаружил дедушку (незнакомого для него мужчину) - он с порога принялся орать,расбрассывать вещи, не забывая между делом упрекать Катю в следующем: она стыдпотеряла, приводит домой дряблого любовника да еще и угощает его дорогим вином!

Внучка, шокированного всемуслышанным, дедушки и в кошмаре не могла представить, что в такую гадкую сценуобернется простое обнаружение мужем гостя!

Она поняла, насколько опаснозатевать подобную тактику против скуки, не посоветовавшись с мнительным,вспыльчивым и ревнивым мужем!

Тот, разумеется, робко проглотилзаступническую речь дедушки о "сумасшедших молодчиках-супругах,оскорбляющих бедных девочек без повода, не помнящих даже о том, что спрашиватьнужно, с кем имеешь дело!"

И, попросив прощения перед ним иКатей, пообещал не делать скоропалительных выводов ( а ведь, в пылу бешенстваон уже грозился развестись и лишить "предательницу-жену" всегоимущества!), соблюдать советы и держать себя в руках..."



Вот и запомните все его обещания,выполняйте их!

А главное - предупреждайте близких освоих решениях, доверяйте им, любите, заботьтесь и никогда их не покидайте!

Вот и истории конец! А кто слушал -молодец...

Сообщение отредактировал Gaze - 29.12.2011, 14:23

[Gaze]

Прощание с ареной…

(каково живется циркачу..))

Вновь приходиться уходить за кулисы….

А что, там ждет? Да, в общем, ничего интересного,кроме разбитого трюмо, черно-белых плакатов успеха молодости и… подожженнойкуколки клоуна в таком же наряде, как у меня…

Что она говорит? Наверное, то, что ей было оченьстрашно снова и снова забираться на канат, что натянут под куполом цирка инелепо играть роль единственного противовеса воздуху. Она четко видела, какнатянуто охает публика в момент моего особо суетливого и отчаянного шага.

Шаг – это не просто слова… Это уже арена, с которойпочему-то уже больно прощаться, несмотря на все ее метания ножами в шар,который я катил ногами для развлечения публики.

Она, конечно же, порою проникалась уважением к моейдушной работе и благодарила за «опасный и изящный труд».

А я смеялся на эту благодарность, ведь отчетливослышал позади себя насмешки, гласящие сплетни о «клоуне-придурке, которыйсодержит в ободранной комнате сестру-наркоманку».

Сестра… Так рано повзрослевшая и ставшая испепеляющейвсе живое в себе эгоисткой сестричка, я до сих пор жду, когда ты откроешь обшарпаннуюдверь комнаты и скажешь: «Эй, ты! Отдай деньги! Мне на таблетки надо!.... И несмей снова цедить бред о их опасности!... Мне плевать на твое мнение!...». Ноты ушла…

И будто оставила этим лучик надежды, так долго нежелающий угасать… А его упрямо поливали черными красками отчитывания владельцацирка и ором коллег, просто высасывающим все соки и окрашивающим обязанностьубирать за цирковыми лошадьми и пантерами в райскую благодать….

Ею ехидно меня и так смутно пытались приручить,превратить еще в одну обезьянку на поводке (или неухоженную марионетку), а ядумал, что это – светлые искорки судьбы, которых еще и звать надо, умолять,чтобы они были с тобою подольше (при твоей судьбе) – предоставляли ветхуюподстилку возле клетки волка-нервного полуночки, точно не дающего забытьсяотравляющей дремой, куском гнилого хлеба и будто канализационной водой.

А все это волшебным образом сменилось на… сказочныесладости и золотую кроватку в облачках! Как ни банально это звучало, но потому,что я обрел свою настоящую, живительную и согревающую среди масок и режущегосмеха жизнь, свое небо, звезды, солнышко…

Оно играло лучиками под облезлым куполом на трапецияхи канате, на обшарпанной арене среди тухлого железа. Да еще не мог я глаз отнего оторвать – такого светлого, маленького солнышка, одетого в утонченнуююбочку и кофточку с камешками…

Они – уже почти ничто, по сравнению с тем, как оноулыбалось, словно брызгало живительными лучиками на этот мир пресных кулис. Акакие дивные мысли были у него! Одну я до сих пор вспоминаю с особым чувствомтоски и ощущением пустоты: «Ты же знаешь, что таких милых, и совсем неискусственных, как ты нельзя не любить!... Не грусти, все еще тебя полюбят ипоймут, что ты – хороший, тебе нужен друг!...».

«Друг»… Марево ли ты, усыпляющее успокаивающее иутешающее ли ты видение? Почему я так вдруг ощущаю, и снова что-то предельнощемящее мне душу… уходит; тихонько утерев слезы, испуганно спрятав улыбку за …несколькими внезапно и слишком пугающими, долго текущими красными ручейками!

Они, наверное, снова подняли солнышко… не под куполнашего постылого цирка, а куда-то далеко в небо, где оно снова сияет вдали отгрязи и пыли, эхом все зовя меня к себе!... Как сильно, нестерпимо мне больноот осознания этого, я все не могу без маленького милого солнышка, хочувернуться к нему…

Я вновь ухожу за кулисы, во тьму… Мне уже милее мрак инепролазная темнота, чем тот яд, которого не дают змеи – они-то более честные ипростые, не будут мучит и умащать ласковыми несуразными играми звуков…

Я устал от них, мне все мерзко… Впрочем, как этодивно! Я должен был давно уйти… Но тогда меня держала сестра, тогда я все ещеждал и любил солнышко!

А сейчас… Я снимаю свою накрашенную улыбку, она меняуже не спасает и не кормит… даже не хлебом, а верой в то, что живу не зря…

Я больше не в цирке, я ухожу от него… от его темныхкулис, навстречу маленькому и самому прекрасному на свете, единственномусолнышку!...

Сообщение отредактировал Gaze - 29.12.2011, 14:25

[Roquefort]

Нет, это не "наш ответ Конан Дойлю" Если быть точным, то это кроссовер двух разных миров, с одним из которых я знаком уже давно, а с другим познакомился совсем недавно, благодаря фильму "Смурфики". В итоге, родился вот такой вот необычный рассказ

P.S. Я так и не понял, какой формат файлов здесь разрешено загружать, поэтому, выкладываю ссылку на Айфолдер.

~ Просмотр скрытого текста доступен зарегистрированным пользователям ~

[Gaze]

~ Просмотр скрытого текста доступен зарегистрированным пользователям ~

[/url]

Roquefort,

СПАСИБО!




Здорово

вышло!

[Roquefort]

Roquefort,

СПАСИБО!

Здорово

вышло!

Gaze, спасибо! Я старался

[Gaze]

Roquefort,

СПАСИБО!

Здорово

вышло!

Gaze, спасибо! Я старался

Roquefort,



пожалуйста.....




Всегда

буду рада




почитать Ваши

творения...

[Gaze]

За снежинками

(кто на самом деле

является мамой?..))

…Тихонько приближалось, столь необычное для той страны,морозное утро. Маленькая девочка Японка, живущая гораздо южнее, не привыкла ктакому снегу, можно сказать, видела его впервые. И ей ужасно не захотелось житьв, казалось, вечном холоде; ужасно захотелось вернуться домой.

Она собрала зонтик, платья и туфли, свои игрушки икниги в один узелок и, едва разглядев морозный рассвет, поспешила покинутьнизенький непривычный дом в диковинных для ее глаза, белоснежных зарослях.Японка разочарованно искала дорогу к стороне порта, просто куда-нибудь, лишь бына шаг приблизиться к дому, но ветер мешал ей, щипал холодом за маленький носики ручки, вовсе не привыкшие к зиме; снег плотной стеной загородил собою дорогу,что вконец испугало малышку. И девочка, бросив тяжелый узел от усталости,громко заплакала.

- Чтомаленькая?... Что ищешь? – ласково спросила, подбежав с теплой накидкой Мама. -Зачем идешь в такую погоду?

- Уйди! – грубопихнула Японка ее – невысокую девушку в чужом наряде. – Я больше не хочу стобою оставаться!.... Я домой хочу!

- Не плачь и неищи дороги в такую зиму!.. – мягко возразила та, заботливо укрывая девочку иаккуратно ведя ее обратно. – Ты совсем озябла, необходимо согреться иперекусить…

Так перед глазами, все еще смотрящей в сторону плотнозакрытой двери, Японки возник приятный огонек из печи и ароматный чай спирожком.

- Поешь, милая!– скромно попросила девушка в чужом наряде. – И не пугай больше так маму, неходи в мороз одна!...

- Ты вовсе немоя мама! – сухо сказала девочка, скупо отпивая чай. – У тебя цвет тела другойи черты не похожие, а одежда вовсе другая!.... А моя мама – совсем иная!...Пусти меня к ней!

С этими словами Японка снова заплакала. Девушкасжалилась над ней и, оставив домашние дела, быстренько села рядом, обняла идолго думала, что сказать, приговаривая тихо: «Не плачь, не плачь, милая!».

Ведь маленькая девочка была брошена своей мамой вмладенчестве; поскольку она отказалась от ребенка, под предлогом стыда от дитя.«Я выхожу замуж за иностранца, тем более за богатого! - гордо говорила онадевушке, небрежно кидая ей в руки крохотную, плачущую дочку. – А она из бедногорода!... Еще не хватало, чтобы она позорила меня и моего мужа!... Можешьизбавиться от нее, когда та станет на ноги; я и она тебе ничем не обязаны!...»

Но девушка не могла просто так бросить чуднуюмаленькую девочку, что сначала, совсем несмышленой, называла ее ласково«сестричкой» и вовсе не вспоминала о матери, весело играя, рисуя и помогая похозяйству.

И только через четыре годика, сейчас, Японка быстроочнулась от легкого сна и бросила всю свою память на поиски мамы, той, что,безусловно, любит и ждет ее, в отличии от «сестрички», ввиду возраста, готовойвыскочить замуж и бросить ее.

- Ты менябросишь! – снова повторила она, заливаясь слезами, нервно ерзая на коленях девушки,облаченными в чужой наряд. – Ты мне чужая!... Пусти к маме!...

- Я никогдатебя не брошу! – искренно и тихо сказала та, сжимая объятия, - Неужели я такаяплохая?...

- Не знаю. –буркнула девочка. – Но ты чужая!... Пусти меня к маме… А если тебе так охотаиметь сестричку, найди себе девочку из своей страны!...

- У меняникогда не будет сестрички! Ты у меня – единственная и лучшая сестричка, другоймне и не надо!...– чуть грустно проговорила девушка, вспоминая, как, не такдавно, у нее умерла мать, и она не хотела жить от одиночества; ее спасла толькомалышка Японка, которая вот так смешно дулась, иногда не слушалась икривлялась, но раскрашивала жизнь в новые краски.

Они сталипо-волшебному слепящими и белыми, обещающими чудо, незаметное в жизни, нокрепкое и теплое. И действительно, оно произошло: Японка осознала, что никто,кроме девушки, пусть и в чужом наряде, не будет ее утешать, ей помогать,одевать и согревать!

Потому она тихонько, но крепко обняла ее, поцеловала исказала: «Прости, пожалуйста!... Я больше не буду так говорить!... Ты другая,но не чужая, хорошая; и жить тут тоже хорошо!..».

Жить было в той стране действительно дивно: весною пелисоловьи, зеленела трава и расцветали розовые деревья с душистыми цветами,которые так нравились Японке. А сейчас их не было.

- Только…почему сейчас нет тех красивых розовых цветов? – задала спросонок девочка, судовольствием гладя черные волосы девушки и теребя ее странную золотистуюленточку, идущую вдоль светло-красного убранства.

- Потому, что сейчасзима… - задумчиво ответила та, бесконечно радуясь маленькой, но родной, душе всвоем доме. – Такая зима бывает тут раз в столетия, и своим приходомрассказывает одну простую и поучительную сказку…

Этого волшебного и радужного слова было достаточно,чтобы Японка тихо устроилась поудобнее и поближе к девушке, готовясь слушатьстарую, но вечную мистическую историю.

- Давным-давно,- начала с радостью ее верная, светлая и любящая, пусть и неродная, немногодругая, Мама, - когда эта страна была еще маленьким клочком Большой и ОченьДревней Земли, на ней жили Драконы.

Они были разными – маленькими и большими, злыми идобрыми. Но всех их объединяло одно – они охраняли Солнце.

Потому, что оно помогало м оберегать мир в своейбольшой семье и красоту природы, в которой тоже пели соловьи и цвели розовыедеревья!...

Но один Большой Дракон, с красными бровями, решил, чтоСолнце должно светить только ему одному, и прокрался ночью – украл его!...

Тогда настала на земле зима, еще суровее, чем эта:исчезли соловьи и розовые цветы; от тьмы и холода стали погибать драконы…

Одни равнодушно засыпали в семье и сдавались передснегами; другие бросали семью, спасали себя и убегали к морям, закованным влед, но только ломали их сильными ногами и оставались у жадного Морского Змеянавеки, за свою трусость!...

И только один Маленький Дракон решил погнаться за Большими вернуть семье Солнце; он по-хорошему уговаривал его и просил вернуть светилопотому, что без него плохо.

«Твои друзья гибнут без Солнца!» - говорил МаленькийДракон. «Пусть погибают! Тут полно способов жить, а если они этого не сделали -значит, они сами в этом виноваты – прорычал Дракон с красными бровями.

«Но и природа погибает, малышам, старикам нашим; да итебе скоро нечего будет есть! – жалобно воскликнул Маленький Дракон. «Пусть! –равнодушно бросил тот. – Зато я тебя съем и буду жить всегда!..» - проревелБольшой Дракон и жадно проглотил храброго малыша.

Как только он это сделал, раздался пронзительный свистветра, и из погибшего Дракона вылетеласветлая снежинка, которая очень испугала Большого. Он рычал и вертелся наместе, но не мог спугнуть ее.

Тогда она ужалила его в гордые глаза и Дракон скрасными бровями стал всегда свернутым в калачик и спящим, белым-белым исветлым, страшным!...

Он отправился на небо, куда отправился и МаленькийДракон, в сердце которого надежно поселилось Солнце…

И от этого зима растаяла, природа снова заполниласьрозовыми деревьями с драконами… Только страшный, белый Спящий дракон гуляет понебу, навевая темноту. Никто с ним не дружит, и все его пугаются, прячутся отнего под одеялами.

А потом выходит погулять Маленький Дракон с солнечнымсердечком, и все радуются ему, потому, что он вернул весну, соловьи прилетелиблагодаря его добрым глазам…

И он вернется опять, только жди и… не плачь –Маленький Дракон не любит грусти!

Японка, которую убаюкала сказка, тихо дремала изабыла, что такое грусть. Девушка еще немного поглядела на нее, погладила,укрыла одеялом и осторожно отошла, начав заниматься домашними делами.

Они шли у нее легко. Да и как могло быть иначе, когда онавидела счастливого ребенка, тихонько державшего в руках ее заколки иулыбающегося.

Наверное, он видел во сне Маленького Дракона, ссолнечными глазами, немного другой, Мамы, играющего с ним и отгоняющимсоловьиными трелями, розовыми облачками, дивные снежинки….

Сообщение отредактировал Gaze - 29.12.2011, 15:45

[Gaze]

Звездочка на пути - ...

(навеяло)))

... - Это голос Отца. Кто, как ни он, твой родитель, знает,что ты – лучший в мире ребенок, самый любимый и родной. Даже если ты совершаешьошибки, даже если ты уже вышел за порог детства и… дома.

«Как же мне этот дом надоел! – подумалоднажды Сын, одетый в модный костюм и все скучающе глядя на дверь. – А еще иотец принялся отчитывать: ты то не сделал, ты не так выглядишь; выполни то,забудь это!... Просто невозможно это слушать, да и неужели он не понимает, чтоне все такие скучные, как он, что мне жить хочется, а не куковать в однойквартире с ним до окончания веков!... Надо решаться это сделать, я ужевзрослый!... И у меня все получится…»

Как просто это сказать и снаслаждением дышать воздухом вне дома, небрежно бросив Отцу на прощание: «Я идуискать работу!». А самому отправиться искать своего счастья. Казалось, онорядом и стояло в лице представительных мужчин с солидными сигаретами в руках ивинами в руках.

Сын знал, что к ним не так просто попасть, надосначала «самому встать на ноги». И это дело не из простых – он еле-еле накопилмелкой работой на билет в соседнюю страну, чтобы там использовать знаниекультуры и устроиться учителем.

И даже такая извечная профессия имелапреграды в трудоустройстве; но, к счастью, Сын свободно преодолел их,благодаря, как ему казалось, своему умению договариваться и получать желаемое.А что в него входило?

Об этом он и мечтал, после напряженного днясрывательств голоса с учениками и коллегами, которые не слишком-то с нимсдружились; в мечтах ему виделась красивая подружка, машина новой марки,представительные друзья и, главное – отдельная квартира, в которой можно будетжить отдельно от папы.

««А как он там?» - ну что тебя за пустяки интересуют?! – говорил сам себе Сын, ссамодовольным аппетитом уминая дорогостоящий сыр с виноградом. – Лучше давайработай, чтобы потом накопить на более приличное убранство – это старомодноекакое-то… Тебя ведь ждет новая, красивая жизнь!..»

Увы, не так быстро она достается, какему хотелось бы. И потому самоуверенный юноша с удивлением заметил, что все егоразочаровывает – работа становится невыносимой, живет он в бедной комнате,ездит на страшненьком автобусе; в приятелях оказываются ничем не примечательныеслужащие, а женщины не обращают на него внимания!

А оно только приковано, механически и устало, довольнонебрежно к ученическим тетрадям и скромному быту, который весьма нелегко водиночку обслуживать. И не удивительно, что Сын стал с теплом вспоминать, как Отец,без жены, с удовольствием помогал ему в хозяйстве и разделял с ним учебу идосуг. Он, его милый и заботливый папа, всегда его понимал и согревал, несмотряна все замашки и обиды…

Юноше даже стало обидно, что он так сухо с нимпопрощался; как будто с роботом; он внезапно осознал, что не попал сам и напростую работу сам – все это талант его Отца спокойно сосредоточиться на цели идостичь ее!

Как многое связывало его с папой – и внешность и даженемного характер, но сильнее всего – какое-то приятное волшебство родства.Потому Сын с таким упоением и любопытством разглядывал папину фотографию,наспех прихваченную наспех из дома. Она изображала его таким, в каком возрастесейчас его сын, может, чуть старше; таким же элегантно одетым и взрословыглядящим.

Только глаза более задумчивые и… теплые. Сын толькосейчас понял, что без них он даже не увидел бы свет, всю красоту детсва ивозможности будущего. Как будто они отдали всю радугу ему, молодому и сильному,а сами остаются тихо в тени дома.

«Хотя нет! – со страхом вдруг подумал юноша, тревожноглядя в окно, - Пока я тут горячусь над безразличными коллегами и ветренымиучениками, курю и выпиваю с малознакомыми сомнительными типами, нелепонавязываюсь девушкам; мой папа совсем один!.... Ну и что, что я ему деньгивысылаю, деньги не вернут того, что у него было – молодости!... Папа все чахнетбез меня, пока я такой лоснящийся, как он в молодости!... Прости меня,папочка!..»

И с этими живительными мыслями Сын принялсяскоропостижно сжимать расходы, чтобы накопить на билет домой. Даже в общении онстал весьма избирательным, чтобы потом чистосердечно признаться в своих ошибкахи исправиться, больше не краснеть перед Отцом.

И он, вдали, наверняка бы, радовался, узнай, что егоединственный и любимый Сын бросил, хоть и с раздражением и нервным настроением,курить; стал рано вставать и немного заниматься спортом, чтобы стать таким жесильным и красивым, как папа в молодости; завел полезное хобби, чтобыпорадовать его талантами….

Талантом юноши стало умение ласково и справедливо обходитьсяс детьми, которые раньше его раздражали и заставляли потом украдкой принимать,в столь юном возрасте, снотровное и сердечные капли. А еще – покладистость в отношениис коллегами, сдержанность и учтивость с женщинами.

«И как все же замечательно, что у меня есть кто-то,ради кого достойное дело – так стараться! Это – мой папочка!...» - думал Сын, судивлением замечая, что отец будто рядом с ним и наполнил его новыми силами, егожизнь – новыми красками и подарил успех!

Успех незначительно, но столь живительно и солнечноознаменовался самым светлым явлением на земле на свете – первой, счастливойлюбовью юноши; к простой девушке, которая стала с ним встречаться не потому,что он – успешный учитель и много зарабатывает; не потому, что к нему тянутьсяв дружбу состоятельные люди; и даже не потому, что он имеет квартиру и машину.

А потому, что узнала, какие все же интересные, немногоробкие и по-детски наивные бывают парни. И он, один из таких, ценит ее большевсего на свете, больше своего имущества и талантов. Он тихонько говорит, чтоимеет папу, который давно мечтал увидеть «добрую, умную, тихую и красивуюдевушку рядом со своим сыном».

Он с удовольствием смотрел в окно поезда, робко придерживаяза руку свою девушку и поглядывая на фотографию Отца. Наверное, потому, чтопредчувствовал долгожданное возвращение домой, где никто не бросит безразличноза первые слезы в чужом городе, никто не унизит гордо и жестоко за твоюособенность, никто не посмеется и не подставит во время трудностей и душевногоупадка. Никто не станет таким же близким и искренним, чутким и милым, какпервая и волшебная любовь…

Удивительно, но и она, словно звездочки, лучики солнцаи облака рассвета - целый мир, чтотихонько притаился возле родной двери; что с теплотой и готовностью открывает замок.А за ним, холодным и суровым…

«…Папа! – облегченно и по-детски радостно закричалСын, уставший и даже глубоко пережившийболь и шум от чужой суеты. – Здравствуй, папочка!... Прости, что я тебяпокинул, я представляю, как тебя этим обидел!...»

А Отец лишь усмехнулся с теми добрыми глазами,которые, кажется, были всегда такими и, крепко обняв Сына, заметил, что «ему незачем прощать своего дорогого ребенка; главное, что он жив, здоров и… вернулсядомой счастливым!». После этого он поспешно помог разгрузить Сыну чемоданы иучтиво пригласил его и девушку к, всегда теплому и свежему, обеду.

За ним он обрадовано почувствовал на душе, как, отхороших вестей про теплые отношения, успешную работу и блестящие приобретения,навек улетучиваются бессонные ночи и переживания, грусть и ощущение черногоодиночества, собственной ничтожности, ненужности.

Все это навсегда улетело за блестящими искоркамистарой, черно-белой фотографии молодости отца, которой Сын бесконечноблагодарен за силы и все чистое, что имеет. Она, кажется, тоже присутствовалапри обеде, молчаливым собеседником, тихо смотрящим на чудо жизни – сразу наосень и весну, на одновременный закат и рассвет.

Как они красиво улетаю листьями и душистыми цветами, сразув солнце, звезды и луну, скрепляя твердый и ярко-разумный вывод, чточерно-белые краски молодости Отца хранили жизнь и тепло заботы к, достойному, любимомуСыну, совсем не зря!...

Сообщение отредактировал Gaze - 29.12.2011, 15:47

[yanna]

Улыбка
Лиза, ты - наше солнышко!

Машинавремени
Нет романтизма в наше время!

Опасное...средство!

А главное - предупреждайте близких освоих решениях, доверяйте им, любите, заботьтесь и никогда их не покидайте!

Золотые слова!

Прощание с ареной…


Смешинка
Да уж, только на природе можно расслабиться, забыть о работе, проблемах, вирте в сети, и просто радоваться успокаивающему шороху листьев, красоте леса, пению птиц, чистому воздуху, отсутствию машин, молчанию мобильника, прохладному ветерку и теплому солнышку

Лиза, мне очень понравилось! Но я еще не дочитала...

[Yandex Bot]