[X] Помощник

[Gaze]

В поисках… Бузи

…Сотни быстрых, смышленых щупалец торопливо порывались вдаль моря, они аккуратно проплывали коряги, шагали над причудливыми дворцами коралловых рифов, на всякий случай открывая крупные ракушки, как будто надеясь внутри них обнаружить нечто…
Просыпавшиеся от их прикосновений крохи-жемчужинки едва заметно улыбались вслед, точно зная разгадку; а пышные края юбочки щупалец продолжали неутомимые поиски, рисуя на песке дрожащую и потешную тень кого-то словно очень знакомого им, но того, в кого боялись поверить…
Вперед, вперед, точно по звездам, маленький и бесстрашный живой пузырек их владельца купался в тоненьких лучах лунного сияния, дрожавшего на самой поверхности моря, крабы-малыши залезали под камни, укладываясь спать, красавцы скаты вылетали на ночную прогулку…
Но не стоило терять ни секунды! Немного белый от света ночи, прозрачноватый силуэт владельца группки неутомимых щупалец все продолжал путешествие, что таило в себе много чудес: вот малютки-осьминожки, переливаясь всеми цветами радуги, устроили игру в жмурки, а вот дождем проливаются монеты, алмазы затонувших кораблей, потревоженных волнами…
Вдруг… Щупальца остановились и замерли, дрожа от волнения, их крошечный обладатель замигал глазками: наткнувшись на зеркало, они встретили похожий, перевернутый волшебный мир моря, из недр которого выглядывала… Бузя! Медуза осторожно шевельнула юбочкой складок и с интересом пронаблюдала это же движение в отражении, значит…
Она все-таки есть и сказка глубин, ее бесконечного дома, происходит с ней! Какое счастье это осознавать, так сказать, найти себя! Бузя от восхищения перевернулась в толще сверкающей воды и, играя щупальцами, счастливо поплыла навстречу новым поискам…

[Gaze]

Мысль-Невидимка

Однажды маленьким я придумал историю. И настолько славную, что подумал: «Вот встану завтра и обязательно ее запишу». И давай тщательно придумывать детали рассказа, как будут вести себя герои и что будут говорить. Увлекся я этим и не заметил, как уснул.
И было мне так тепло и мягонько под одеяльцем, с уютной подушкой, что не хотелось ничего, только бы всегда так спать или просто лежать в кроватке.
Снилось мне, что история уже написана и все кругом мною восхищаются, дарят разные сласти и игрушки, просят еще придумать что-нибудь, и в один миг рождался новый рассказ, потом еще и еще. И так купался я в славе и подарках, не замечая, как часы отсчитывали стрелками уже новый день, и солнце будило лучиками, к новым подвигам и мыслям.
Собрался с силами, потянулся, зевнул хорошенько, думал встать с постели и… Как вспомнил, что мягенько-мягенько, тепло и приятно прижаться щекой к подушке, укрыться одеялом и дремать дальше. Придуманная история все еще маячила урывками и концепцией где-то на горизонте, покрываясь неведомым туманом. Таким незаметным, густеющим и обволакивающим ее все больше…
Тогда я вскочил на ноги и поскорее сел за стол, боясь потерять мысль, придуманную и славную, взялся за ручку и бумагу. Но время шло, а ничего не писалось, память отчего-то возвращалась к кроватке, убаюкивая силу воли и шепча сладким голоском: «Еще придумаешь… Подушка ждет». И поминутно глаза, сонно моргая, оборачивались к одеяльцу, под которым так хорошо мечтать, и ни над какой историей думать не надо…
Так последние очертания ее стали мыслью-невидимкой, и потом уже, как не силился обнаружить ее след – не получалось.
Я позже осознал, почему так вышло, и дал себе слово не слушать этот коварный незримый туман, таящийся в подушке и одеяльце.

[Gaze]

Няня-Рокфор
(Мини-спектакль-Колыбельная)

1 Сцена

(За окном – ночь. Усатый мыш, важно поправив фартук берет из люльки и качает на руках маленького Вжика в пеленках с соской в ротике)

- Вжик, пока ты – малыш.
Летаешь себе среди крыш…
А Толстопуз не спит
И глазищами глядит!
Ждет, пока замечтаешься ты,
И придут в тот миг его коты,
Клетку приготовят тебе,
Заставят покориться судьбе

(Вжик от страха роняет соску, испугался)

- Взи! Взи!

(Рокфор его гладит, успокаивая и кладет обратно в люльку)

- Не бойся! Спи!

2 Сцена

(Рокфор, спохватываясь, прислушивается к писку из-за дальнего угла и бросается к источнику шума. Он возвращается с коляской, в которой капризничает Чип).

- Чиппочка, хватит орать!
Надо крепенько поспать,
Чтобы ты рос и хорошел
И достигся всякий предел
Мечтаний твоих
И судьба двоих
- Гаечки и твоя, моя кроха,
Чтобы сложилась неплохо!

(Чип, сквозь сон, довольно)

- Пи-пи, пи-пи!

(Мыш, ласково)

- Спи, маленький, спи!

3 Сцена

(Катая коляску с бурундучком, наставник Гаечки от усердия забывается и чуть не взрезается в кроватку, где спит мышка)

- Ах вот и невеста твоя
- Щечки алые, как заря…
Носик маленький сопит,
Тихо-тихо мышка спит…
Будем с ней изобретать,
На вертолете летать…
Загадки вместе решать,
Свадьбу вашу справлять

(Задумывается на минуту, вспоминая придуманный рецепт, поправляя одеяльце Гаечке)

- Я торт вам испеку,
Ох, накормлю-накормлю!..)

4. Сцена

(Тут Рокфор замечает выкатившийся из-под диванчика арахис. Телевизор так и не выключен, Дейл захрапел во время очередной передачи).

- Не спи, телеман наш, не спи!
В голове и так фильмы одни!
Арахис ты все жуешь…
И усом своим не ведешь…
Выводы сделать пора:
Орехи отбирать нельзя
У малышей-мышат…
Слышишь? Кому говорят!

(Мыш сердится и, потеребив спящего бурундучка, выключает экран

Тот с возмущенно оживляется)

- Верни! Верни!

(Рокфор сконфуженно включает телевизор вновь)

- Усни! Усни!

5 Сцена

(Наступает утро и все Спасатели просыпаются, хором поют)

- Лучше Рокфора няни не сыскать!
Всегда сумеет уложить нас спать
И любит нас очень всех…
Жаловаться на него – грех.
Мы с ним – команда одна
И приключений сполна
Отведаем с няней такой
Мы друг за друга горой

(Чип, Дейл, Гаечка и Вжик вместе побежали и… с размаху обнимают Рокфора)

Ура, новый день!
Вперед, долой лень!

(Занавес)



Сообщение отредактировал Gaze - 16.7.2018, 20:36

[Gaze]

Смайлик

Осторожно пальчиком нарисовался один глазик. Выглядело это точкой, но только автор незамысловатого глазика знал, что скрывалось под маленькой вмятиной на песке окошко из души человечка. С живым любопытством он устремился в огромное синее небо, внутри его стало радостно.
Интересно, как можно выразить это чувство? Аккуратно и задумчиво в песке ставится еще одна точка - теперь мир приоткрылся еще, блики от сверкающих волн моря ласково встретили взгляд загадочного существа, заключенного незаметно в кружок из песчинок, шаловливые тени пробегающих смеющихся детей краем задевали контуры кружка. Радость росла и торопилась высказаться наружу.
Пальчик добавил что-то, вроде радуги, невидимой, качающейся в люльке, дугу пониже точек-глазок. Солнце осыпало ее золотистыми воздушными ниточками под вдохновленный прибой. Тихие штришки на песке образовали задуманное существо. Простой смайлик. Но какое прекрасное чувство выражает он - радость...

[Gaze]

Empire

…Строго посмотрев на сестру, мужчина откинул прядь упавших белых волос: "Как же мне это надоело! - мучительно думал он, поджав губы. - Я уже не рад самому себе".
Он ушел, хлопнув тяжелой дверью, оставив Дейнерис со своими мыслями. "Это невыносимо!.. Я не хочу его видеть!". Она отодвинула блюдца с мясом, что собиралась отдать малышам-драконам.
Каждый думал о давящей сложившейся связи между ними, образовавшей незримую империю. В ней были противопоставленные друг другу армии. Немногословный Визарис повелевал Терпимостью, Расчетом, Насущными Вопросами; в то время как Чувствам, Самопожертвованию, Вопросам Морали, несомненно, покровительствовала так похожая на него девушка с такими же белоснежными локонами, черными бровями и глазами, с бледными чертами. Невидимая империя пускала их в свои лабиринты, заставляла задуматься над крепостными стенами логики и гулом ветров обстоятельств; от них производились то войны, то перемирия.
Снаружи так же равнодушно светила в окно луна, под синевой ночи сотни городов ждали перемен, при этом боясь потерять привычное место, обеспечение хлебом и зрелищами, и связями; устав от интриг и сражений, тысячи жителей как будто противоречиво показывали обратное - дай им спокойную, вдумчивую жизнь - специально спровоцируют недовольство или конфликт.
Дейнерис не давало уснуть чувство, что между нею и братом происходит то же самое. Необходимо поговорить... Сколько, казалось, было этих однообразных, ведущих к новому замкнутому кругу, разговоров; однако она ощущала, стыдливо поглядывая на дверь, что пристрастилась к этим метаниям.
Девушка тихонько постучала. "Можно?" - раздался ее робкий голос.
"Ох, опять!.." - кисло вздохнул в мыслях Визарис и открыл дверь - все же это родной ему человек, когда-то он ее даже боготворил и не жалел ничего для тихого почти детского создания.
- Мне бы очень не хотелось с тобой ссориться... - аккуратно приоткрывались нотки Дейнерис. - Подскажи, как тебе будет лучше, и я постараюсь...
- Все так пекутся о моем мнении! - с едким сарказмом выпалил собеседник, отвернувшись, стараясь не смотреть ей в глаза, что по-прежнему были чистыми и невольно смягчающими. Сейчас ему не до сентиментальности, он пресытился ею.
- Уже все было сказано - ты отдаешь мне Джоффи на полное попечение и сидишь себе молча, не лезешь! - холодно отчеканил он после паузы.
Прочитав в его глазах готовый распуститься цветок жестокосердия, девушка невольно отступила назад - окончательно испортиться юный король (Джоффи был ей неродной сын, пытаясь уладить многовековой конфликт между родами, Дейнерис приютила его, пока Серсея, совсем забыв о ребенке, спасала свой авторитет и власть, попутно силясь избежать тюрьмы).
- Но тогда он пойдет окончательно в свою мать! - вздрогнула она, вспомнив казни и пытки из забавы, к которым пытались приучить Джоффи.
- Ишь как заговорила-то, а! - вновь вспыхнул Визарис.
На этом его гнев так и не сменился на милость. Он грубо вывел сестру из покоев и удалился за причиной их многомесячного конфликта - белокурым с рыжинкой и густыми темными бровями подростком с выражением капризности и злости на лице. Юный наследник Серсеи, видимо, с наслаждением слушал брань и потому встретил его с улыбкой уважения и даже радости.
"Вот бы у меня и вправду был такой отец!" - Джоффи взял за руку Визариса и, гордо задрав подбородок, шел в тронный зал вместе с ним - он не думал о том, что в каком-то смысле являлся центром незримой империи добра и зла между двумя людьми, двумя родами и двумя государствами, он вообще ничего не хотел знать, лишь бы его развлекали и давали роскошные украшения, мантии, яства и оружие, он любил только силу и всех, кто сильный.
По пути им встретилась девушка, отчаянно прятавшая в руках письмо и бежавшая к выходу.
- Куда, ничтожество, пошла?! - раздраженно выкрикнул вслед ей брат, краем глаза отметивший - от восторга юный король тихонько засмеялся, и это занавесом оградило его от мучительного нашептывания совести - он перед маленьким, но мужчиной, которого обязался воспитать как, в его понимании, подобает. Лишнее должно быть вычеркнуто в таком деле, ничто не должно отвлекать от мыслей об управлении будущей империей, укреплении собственной, той, что внутри.
Дейнерис же была его противоположностью - Джоффи она старалась показывать муки бездомных и обиженных, рассказывать о том, как радуется все живое, если о нем заботятся, относятся с лаской, по ее распоряжению мальчику привозили литературу по этике, добрые сказки, девушка с удовольствием ухаживала за поселившимися во дворце животными и старалась привлекать его к этому. Верила - невозможно построить будущее на холоде и суровости, хоть и видела, что юному королю это почти неинтересно.
Она все, не оглядываясь на хмурый, тяжелый облаками и тучей воронов рассвет, бежала, обжигаясь слезами от воспоминаний: было время, когда Визарис был словно другим человеком - добрым, открытым, по крайней мере, в обращении с ней он таким являлся или она хотела видеть его таким; в сердце не хотела умирать память о том, «другом», в душе то воскресала, то умирала надежда, что ее любовь к брату, преданная и искренняя, сносящая все сложности последних событий, быть может, неправильная, не исчезнет и тонкая нить непростых их отношений не оборвется.
Ведь именно эта нить была ее и его, скрытой от глаз, империей…

[Gaze]

(Kanako)

3.10 P.M. The sounds of music are near. Computer is amazing – invisible string was stretched below me and one girl form far town. I look at her photo – life is so long, she is smiling, what thoughts in her smile?.. Words on computer s screen. It is too meek.
My imagination draw a first her “Hello», it creep… like little pieces of alive dream. I do not know, what world will open for us, may be moment of falling star, she believe – in invisible fairy-tale Me and her will come to one cherry-blossoms s castle and voice of wind… Become our own mystery

[Gaze]

Лисьи брови

На далекой окраине одного леса жил одинокий человек. Был он тихим и задумчивым и очень любил дождь и шум ветра в лесу. Поговаривали, что хранил он сокровище, дороже которого нет на земле.
Многие жители ближних городов и деревень ходили в ту чащу, несмотря на все страшные легенды о ней, но возвращались, рассказывая, что никого не видели, только промелькнувшую рыжую тень в чащобе не то духа огня, не то лисицы, да мало ли что покажется?..
Так и строили люди легенды о богатстве загадочного человека. Кто жил у моря, говорил о невиданной расцветки и размеров жемчуге, который высоко оценили бы иностранные купцы; кто добывал кусок хлеба ткачеством, придумывал ему богатые одежды, ярче и нежнее любого шелка; даже богачи завидовали неизвестному и полагали, что непременно тот имеет и изысканный фарфор, и чистейшее золото, и яства, о которых можно лишь мечтать.
И, как другие, однажды любопытство прошептало Девушке зайти в лес и узнать тайну. Долго бродила она под шумящими зелеными живыми пагодами, усыпанными как золотом, солнечным светом, пока не наткнулась на... крошечный череп. "Как нехорошо, что среди такой красоты встречается подобное" - подумала Девушка и забрала находку.
Вернувшись домой, она поставила череп на полку и забыла про него. Но лишь взошло белое око хранителя ночи, а сотни переливающихся капелек снов объяли небо, в дверь ее дома постучали. "Кто пришел в такой поздний час?" - мелькнула у нее мысль, но то же взыгравшее любопытство толкнуло открыть.
На пороге стоял юноша. С виду он был простым, тихим и красивым, только бросались в глаза неестественно рыжие с черным ободочком брови, спускавшиеся чуть ли не к щекам, делающим его похожим на лису. С первого взгляда они понравились друг другу и стали друзьями.
Лисьи брови (как Девушка про себя называла нового знакомого) с радостью слушал ее рассказы о городах, людях, что они любили, слушал песни и смотрел картины вместе с ней, только... Глаза его с каждым днем были все печальнее и печальнее. Скоро он сильно затосковал и молча сидел у окна, не ел, не пил. Стало Девушке жаль друга, и спросила она:
"Отчего ты невесел?"
"Признаюсь тебе - ответил Лисьи брови. - Жил я в лесу, о котором ходят слухи, и был счастлив от того, что каждый закат и рассвет встречал со своим сокровищем. Оно меня встречало после долгих странствий, утешало и давало силы, когда мне было тяжело на душе. Но в один миг потерял я его. Долго искал и заблудился... Пришел к тебе в надежде найти и не нашел. Попытался я забыть о своем сокровище, найти другое... Потом понял - ценнее его нет. От того грусть не покидает меня".
Удивилась его собеседница, ведь никаких богатств не встречала она в лесу. И тут вспомнился ей маленький череп, забытый на полке. Девушка изумленно достала его и протянула юноше со словами:
"Ничего я в лесу не нашла, только это. Неужели это и есть самое ценное сокровище на свете?".
"Да. - ответил тот, бережно принимая в руки череп. - Ведь если нет никакого напоминания о том, что жизнь имеет конец, то даже она, со всеми ее богатствами, что так любят люди, не будет тем, о чем они забывают - бесценным мгновением".
После этого Лисьи брови тихо попрощался и скрылся. С приходом луны в лесу опять мелькнула тень не то духа, не то лисы - это был он, странный человек, познавший загадку жизни...

[Gaze]

Дневник на один день

Как-то задумал Чип, дабы в глазах своих быть романтичным, важно пронес толстенький блокнотик в твердом переплете мимо глаз друзей.
- Это мой дневник. Я буду записывать все самое важное сюда каждый день. – гордо провозгласил друг Дейла. И, едва компания проводила его глазами, бурундучок принялся за обещанное.
«Привет… - Чип, запнулся, от волнения посадив кляксу, - … Дневник. Надеюсь, мы с тобой будем неразлучны долгое время, я так о тебе мечтал…».
Едва он написал это, как из кухни донесся голос Рокфора, подававшего лепешки к обеду. «Опять эта еда!» - возмутился мысленно Чип и… вдруг ощутил, что ему необходимо поделиться этим с дневником. Вдохновленный этой мыслью он заперебирал лапками в сторону своей комнаты так быстро, будто боялся, что его бумажный приятель ожил и покинул его.
«Привет опять, Дневник! – полетели откровения из-под пера. – Знаю, ты не успел по мне соскучиться, но… Это ужасно! Ты не представляешь, как надоела стряпня Рокфора! Я больше не могу выносить и запаха этих лепешек с сыром. А Дейл говорит, что я разбаловался… Кстати, мне стоит ему вмазать за это, только ты ему не говори, хорошо? ».
Несколько коротких… страниц спустя, почувствовав облегчение, бурундучок с аппетитом уминал угощение усатого мыша, мысленно радуясь, что еще столько свободного толстенького места в дневнике… Однако следовало приступать к делам – помогать Гаечке, присматривать за Вжиком. И прежде всего, как и обещал дневнику, Чип дал щелбана Дейлу. Это дало его душе повод гордиться собой и… в свободную минутку пара быстрых лапок вновь замелькали в покои где ждал блокнотик в твердом переплете.
«И снова привет, Дневник! Я показал этому красноносому, кто главный, ура! Я смог! Ты рад за меня?.. Дела у меня хорошо, со Вжиком гуляю… Не знаю, как он успевает придумывать столько песенок подряд?.. А у Гаечки сегодня новый костюмчик, ты бы его видел, он такой красивый…»
И вновь поток страниц ушел на радостный монолог Чипа, ликовавшего, что наконец он нашел собеседника, что не перебьет, не возразит и будет согласен со всем, что ни скажут. «Ой, увлекся я, надо еще места оставить!» - судорожно бросил бурундучок ручку и бережно спрятал дневник, возвращаясь к заботам.
Дальше им предстояла прогулка с игрой в теннис. Дейл вместо мячика подсовывал арахис или зеленого крылатого кроху, а потом хохотал, что страшно раздражало… даже шляпу его товарища. Наконец, терпение лопнуло у ее хозяина и, швырнув ракетку, Чип важно пошел… к блокнотику.
«Привет, Дневник! Дейл надоел уже жульничать… И не дает побыть наедине с мышкой. Нашей, очаровашкой. Ну ты знаешь, о ком я… Как хорошо, что он тебя не найдет!.. Мне так надо много тебе рассказать, столько за день произошло!..».
В сущности, день был обычный, быстрый, и только неутомимый бурундучок выискивал небылицы и проявлял недюжинное воображение при описании всякой мелочи, ведь он имеет на это полное право и для чего еще дневник? Так он записывал каждую мысль или впечатление почти каждые две минуты. Страницы неумолимо таяли, а Чип перестал их считать, охваченный бескрайним простором радости высказываться на бумагу…
«Привет в который раз, Дневник! Только что поужинали, буду спать… Надеюсь, мы завтра еще пообщаемся? Это был лучший день в моей жизни, ведь я провел его с тобой))) Как ты думаешь, что мне приснится? Надеюсь, не сон, в котором вместо мячика в теннисе буду я и мною будут играть два одинаковых Вжика? Вот ужас был бы… Ну не буду тебя пугать, Пока-пока, Дневник, до завтра!..». – и перетрудившаяся за день ручка была наконец спокойно отложена в столик, а лапка, работавшая ею, погладила подушку, ее владелец думал о том, что завтра он тоже обязательно что-то запишет в дневник.
Потянувшись утром, Чип… не прокрался пошутить над Дейлом, не пошел незаметно поцеловать Гаечку, как обычно. Он потянулся к блокнотику, поздороваться с дневником и поделиться впечатлениями о том, что снилось, поразмышлять, как пройдет день. Со счастливым вздохом бурундучок открывает его и… Его мордочка меняется – чистых листов не осталось, совсем!
«Вот я увлекся – с оттенком тихой грусти и досады подумал приятель Дейла. – В следующий раз надо экономить дневник. Он же не на один день заводится… И вообще надо бы побольше с друзьями общаться, тогда и блокнотик дольше чистым будет…».
А старый он хранит до сих пор, эдакий уникальный…
Дневник на один день…

[Gaze]

Спушки
( - Клуб Анонимных Питомцев )


Всякий раз, когда Вы ложитесь спать или уходите, из дома, в гости или на работу, по делам, оставляете одного домашнего любимца, замечаете, что он тотчас укладывается спать.
«Зачем так часто?» - спросите Вы, ведь, с Вашей точки зрения, досуг питомца не отнимает много сил – покушал, поиграл, посидел с хозяином – и все.
Но мало кто догадывается, что его котенок или рыбка, собака иль попугайчик во время сна… ходит к своему психологу, чтобы понять, как вести себя с Вами, что происходит в его жизни…

1
… - Доктор, хозяин больше не называет меня маленьким! – всхлипнул во сне мопс, сморщив забавную мордочку в складках, укладываясь на пуфике клиента собачьего психоаналитика.
Тот, важно поправив очки лапой, пометил в блокноте жалобу и сосредоточенно поглядел на пациента, ожидая.
- Он больше меня не любит? Это конец? – заскулил песик и опустил голову в отчаянии.
- Как давно Вы это заметили? – спросил доктор.
- Сразу после моего недавнего дня рождения. Подарил тогда плюшевого мишку, ошейник…
- Успокойтесь, он Вас любит… Просто отметил, что Вы выросли… Вас будят, пока – все!
- Спасибо, доктор! – обрадованно вскочил мопс с пуфика, приготовившись проснуться
- Обращайтесь в любое время!
…И кабинет психолога растаял, перед собачкой нарисовалась знакомая комната, склонившееся над ней заботливое лицо хозяина. Она бросилась ему на руки.
«Теперь я знаю, ты меня любишь и таким!» - подумал счастливый мопс…
2
Глубокомысленно переплетаются пузырьки в аквариуме, тихо и не так быстро путешествуя среди искусственных водорослей и замков, едва касаясь пластиковых статуэток и ракушек (дремали рыбки).
- Вот, доктор! – тем временем раздается в комфортабельной капельке, среди ароматных морских коралловых рифов, - Я уже третий раз меняю квартиру, и каждый раз мне и соседям делают безвкусный ремонт!
Рыбий психотерапевт в раздумье покачивал одним плавником, опустив глаза.
- Возможно, Вы не дали понять, что Вам не нравится обстановка?
- Как же не давали? – продолжала возмущаться хорошенькая рыбка-петушок, капризно распушив роскошный хвостик, - И корм не брали, и прятались, когда к нам походили… Со мною не считаются! Меня не слушают!..
- Хорошо… Что бы Вы предпочли – невозмутимо заговорил ее собеседник – Лишиться корма, защищенного, хоть и «безвкусного», места обитания, что украшают ради Вас, компании или место, где о Вас никто не позаботиться, но будут с Вами считаться?..
- Я никогда не была в дикой среде, родилась в зоомагазине… - притихло отозвалась рыбка.
- Значит?
- Значит, надо постараться полюбить свой дом! – подхватила она и встрепенулась (по стенкам аквариума забегали солнечные лучи, надо встречать хозяина).
…Пузырьки залетали, точно россыпь жемчужинок – рыбки переговаривались и внимательнее изучали украшения, окружавшие их, и находили, что не так они и плохи!..
3
- Доктор, мой хозяин - дурак! – залился смехом попугайчик, как только его клетку накрыли, чтобы дать возможность ему уснуть, раскачиваясь на качельке из лиан в просторных джунглях.
- Вот это новость! – защебетал птичий психолог. – Как Вы это поняли?
- Он все время корчит рожи и разговаривает смешным голосом, когда находится возле меня.
- И что потом происходит?
- Я смеюсь и он улыбается… Сначала мне это нравилось, но потом я стал ощущать себя клоуном, который должен развлекать других!..
- Так… - чирикнул тот, размышляя. – Но хорошо ведь, когда хозяину радостно. Вы же его любите?
- Мне нравится, когда он меня любит! – хмыкнул попугайчик.
- Он Вас бьет, морит голодом?
- Нет.
- Тогда считайте его улыбку знаком любви к Вам, ведь этим он не причиняет Вам объективно ничего плохого.
- Наверное, Вы правы, доктор, я бываю слишком мнителен!
- Вы молодец, что осознали это…
…«Я исправлюсь!» - решил пернатый клиент, заливаясь щебетом, хлопая крылышками, едва ощутив, как покрывало с клетки убрали. Он улыбался в ответ хозяину, и чувствовал, как это здорово, ведь их взаимная любовь росла…

Так что…
Всякий раз, когда Вы ложитесь спать или уходите, из дома, в гости или на работу, по делам, оставляете одного домашнего любимца, и замечаете, что он тотчас укладывается спать…
Не будите его, ведь, возможно, его психолог подскажет, как ему и Вам лучше понимать друг друга и стать счастливее 

[Gaze]

Selefaise

Проникнувшись тишиной, она неотрывно смотрела, как крошечные снежинки внутри стеклянного шара объяли белоснежный замок, перемешавшись со звездочками – молчаливые собеседники, они, как бы невзначай рассказывали сказку о городе, где не было никого, только двое возлюбленных…
Каждое робкое их движение и несмелую улыбку она потом переносила на впечатление, невидимым узором вышивающим ей танец в воздухе, трюки на трапеции и канате, на небольшом шаре, осторожно движущимся по широкой ленте, подвешенной на большой высоте; каждую программу падал искусственный снег и в свете софитов переливались, точно небесные алмазы – крошечные драгоценные камни, дождем охватывающие незримый мирок, в котором жило двое влюбленных…
Она почти все знала о них – удивительно похожие друг на друга дама и знатный мужчина, уединяющиеся от всего мира в небогато убранной комнате и совсем не против того, чтобы она наблюдала за ними, часто осторожно преподнося чуть вперед шар; к слову, мужчину она видела только на портрете, все время только странная незнакомка не отходила от картины, периодически возвращаясь к ней с цветами и украшениями (вероятно, это дарил ей поклонник, изображенный в рамочке, только за кулисами)
Дама, к ее удивлению, по обыкновению, оставляла на столе перед зеркалом эти маленькие колечки и колье, крошечных кукол и мягких мишек, цветы, выходила, точно тень, оставляя снежинки в шаре задуматься – неужели так и должно быть? Она на цыпочках подкрадывалась за ускользающим силуэтом, но безуспешно, да и помощники хозяина цирка звали то на репетицию, то перекусить, то отходить ко сну, то выступать перед публикой.
Неохотно аккуратно опуская на вмятину маленькой подушки любимый шар, она не переставала думать о даме – неужели ее покинул возлюбленный и все эти улыбки счастья, вдохновленные взгляды, дары были для утешения, чтобы сказка о двух сердцах продолжалась?
…Осколки стекла шара со спрятавшейся капелькой алой ниточкой ее жизни уносят тайну взгляда дамы, обращенного к ней, в нем застыла слеза (все точно застыло, и, хотя вокруг продолжало крутиться колесо жизни, снежинки из шара больше не вьются)
Однажды, они встретятся вновь, в том белоснежном городке, укрываемом крыльями звезд…

[Gaze]

Enjoy the silence

Я, задумчиво ставя на повтор любимую песню, гляжу на крошечное окошко, объявляющееся в списке контактов сайта «Твои друзья - зверята», самого популярного для огромного Зверополиса – мирка животных. Итак, она, некогда моя единственная любовь, онлайн. Непроизвольно рука тянется нажать на ее аватарку – посмотреть страничку, но останавливаю себя. Я уже проходил через все, что дает это простое действие – ревность, тоску, приятные вспоминания, снова тоска...
Газелле снова вышла в сеть, чтобы быть не со мной, я уже привык. Заливая эту слабенькую самоуспокаивающе-отрезвляющую установку прослушиванием нескольких треков в списке аудиозаписей и полистав ленту новостей, выхожу из сайта, отмечая время ланча. Разогревая бургер, с тоской вспоминал сон, что приснился сегодня (она вновь мне снилась). Стал ждать и отталкивать эти сновидения одновременно, ведь сейчас это все равно, что положить мне перед носом зажаренную курочку, а потом, дав хлыстом по груди, унести. Мы вновь говорили по телефону, я копался в ее вещах за какой-то мелочью, подстегиваемый обещанием дать мне шанс. Потом пробуждение. Таймер на микроволновке пикнул, как бы командуя – «Хватит гоняться за снами, тебе пора на работу!».
Я без аппетита проглотил скудный ланч и принял душ, процедил усы, набальзамировал шерсть и с дрожью ярости на пять минут, пока полирую зубы и когти, накинул бархатный броский халат, подаренный мне продюсером Газелле (теперь я его просто ненавижу). Закончив процедуру, я отвел душу, сорвав с себя его подарок так, что соседи внизу услышали, одел костюмчик, галстук-бабочку и вышел из дома. В квартале, где мне посчастливилось жить, полно магазинчиков, кинотеатров, парков, клубов, так что без дел не останешься, тем более, что в клубах я работаю. Там меня знают как Максимуса – самого красивого и брутального тигра. Принимая желаемое публикой выражение глаз, ухмыляюсь про себя: «Видели бы вы, как ваш любимец ревет в обнимку с плюшевым коала, слушая песню, под которую часто сидел под луной со своей любимой». Выполняя заученные движения потихоньку чувствую что-то, вроде успокоения, даже крохотного энтузиазма, краем ушей ловя похвалы босса; только начинал отходить от утреннего ада, как вдруг…
Дверь клуба распахнулась и, изящно перебирая ножками, вошла она – Газелле, знаменитая певица Зверополиса и та, с которой я мечтал растить детей! Хорошо, что без продюсера, а то я бы набил ему морду за все. «Привет, Максимус» - с робкой улыбкой подошла она ко мне. Как последний дурак, невольно, точно впервые, любуюсь ее огромными темно-синими глазами, грациозными острыми рогами и челкой, ниспадающей на тонкий лобик, неужели я все еще влюблен в нее? Вопрос остается риторическим, так как меня тут же подхватывает рой догадок – у нее еще остались ко мне чувства? Она хочет поговорить? Мысленно опять возвожу внутренние мостики к ней, с усилием и осторожной, оттененной болью, радостью, но слышу: «Поработаешь сегодня в моей подтанцовке? Мы же не чужие друг другу?» - и ее красивый глаз кокетливо подмигнул. Разочарование вырывается со вздохом и приопустившимся хвостом – ну ясно, «ничего личного, просто бизнес». Последним словам ее я почти не верил.
Когда зажегся проэктор ярко-малиного света на большой круглой площадке с возвышением, меня окружили молодцы в одних штанишках с пояском (те тигры были, как один, мускулистые и явно гордые собой), принявшиеся репетировать танец. Еще не скакал перед миллионами глаз полуобнаженный, ага! «Ну давай! Пожалуйста!» - донесся до меня певчий голосок Газелле. Я подчинился, все время обдумывая, что между нами было, есть и будет. Навязчиво лезла мелодия ее песни (раньше было лучше… или хуже… не знаю). Занавес, затаившийся за нами, открылся и с восторженным визгом, грохотом аплодисментов, она вышла к поклонникам. В каждом ее движении чувствовалось удовольствие от происходящего, некоторым она давала себя коснуться и охотно принимала от них драгоценности, цветы и сладости. Неужели это была она? Да это же просто безнравственно – мы расстались, а у нее вид, как ни в чем не бывало. Я очень хотел списать это на сценический образ и творческую вдохновленность, однако после того, как моя бывшая греза, образ которой с таким трудом храним в моем сердце, наклонилась к одному, другому типу, один из которых тоже был тигром, только холеным, в богатом костюме и с золотыми когтями, оскорбленность моя не знала границ – резко повернувшись и не взирая на изумленно-возмущенное шиканье и свист толпы, мои глаза поспешно устремились к темноте за кулисами.
После выступления, Газелле недовольно смотрела на меня. Мысленно мои слова ей были одни: «Теперь мы квиты». Потеряв терпение, она фыркнула: «Подумаешь, капризный, что ты себе возомнил?».
«Приятель…» - тепло пытался вступить со мной в диалог один из тигров. «Заткнись!» - рыкнул я ему так, что он остался с потешно открытым ртом. На миг меня это развлекло, но потом все сознание, как по кругу, вновь обратилось к той, что сейчас озабоченно перебирала подарки фанатов и накладывала косметику, я перестал улыбаться. Нужно было поговорить. Хотя, что нового узнаю? За месяцы теперь крайне редких и бедственно коротких ( а с некоторых, для меня теперь давних, пор прекратившихся) бесед с ней я выучил весь ее лексикон: «ок», «привет», «нормально». Этот скудный набор ответов на все мои вопросы и предложения, иногда прерывался нотациями и отчетом в виде песен и картинок, которые меня совершенно не интересуют – когда-то я пытался быть снисходительным к ее вкусам или даже полюбить их, теперь они меня утомляли. Погрузившись в свои мысли, едва отметил, как она достала айфон и увлеченно блеснули ее глаза. «Получает лайки и комплименты на «Твои друзья – зверята» - подсказал рассудок. Тянуло поговорить, как тянуло в снежную ночь мотылька к огню – знаю, что обожгусь, что лишь на миг будет хорошо просто от осознания, что она ответила, но…
С этим многозначительным «но» - достаю дешевый телефон и судорожно захожу в контакты сайта. Она онлайн. Что написать? Да и не глупость ли это – писать, когда можно поговорить, глядя друг другу в глаза? Я достаточно сегодня увидел (глаза б мои не видели).
«Привет, надеюсь, что у тебя все хорошо. Я стараюсь хранить тебя в сердце» - набираю и жду ответа. Что-то неподалеку – хлоп! Поднимаю голову – Газелле кладет свою платиновую электронную игрушку в чехол и с довольным видом идет пить кофе. Опускаю глаза на экран – прочитала, но не ответила. Сколько раз она так делала, и каждый раз я пробовал найти себя успокоить и оправдать ее, но сегодня, после того, что было на моих глазах!.. Просто абсолютное забвение всего! Всхлипываю и поспешно вытираю слезы (не хватало мне еще после всего унижений от ее тигров). Тут щелк – сообщение. Это она? Открываю – кого я обманываю, она давно забыла ко мне дорогу, даже виртуальную (хотя я у нее в друзьях)! Это морж Амадэус, мой старый хороший приятель, которому я неоднократно плакался в жилетку по поводу отношений с Газелле. «Ну как там Газелле?» - спрашивает он. Что ему ответить? «Грустно, что мы теперь не общаемся!» - набираю выученную придуманную тираду. «Все будет хорошо!» - посылает Амадэус, подкрепляя позитив смайликом в виде солнца. «Спасибо!» - искренне обнимаю его смайликом в виде счастливо тискающей лиса крольчихи (они, если не ошибаюсь, главные герои фильма про наш Зверополис).
Еще поболтав с моржом, я вернулся в свою команду, оттачивая привычные номера для клуба, дав себе слово: «Ноги моей больше не будет возле Газелле». Но после рабочего дня, делая уборку, дернул меня черт открыть шкафчик с фотоальбомом. Как загипнотизированный, остановился на фотографиях, где мы с ней в парке, у нее дома, у меня дома – селфи было три вида – она меня снимала, я – ее, потом совместное. Это последние три, которые я оставил (остальные порвал). Моей движущей мыслью при этом было: «Ну вдруг мы еще будем вместе, хотя бы как друзья; она придет ко мне домой, захочет вспомнить прошлое, а фото нет, это будет обидно и окончательно порвет нашу связь». Я как ребенок, честное слово! Да Газелле наверняка все выбросила, что нас связывало – все мои подарки, виртуальные гостинцы,.. Так думалось до момента, когда я решил проверить – значу ли я что-то для нее, и спросил – остались ли они? Она ответила – «да». В меня это вселило надежду… Теперь… О, да не знаю я уже, что ею движет! Пусть она что хочет с ними делает! А я не могу больше…
С данным воплем души я со слезами порвал две фотографии, там где мы были вместе и себя в ее доме (я не вернусь туда, по крайней мере, без приглашения). Еще у меня от нее остался перстень, подаренный ею на нашу помолвку и коала. Чтобы не разрыдаться больше, поскорее спрятал все назад. Время ужина. Я снова зашел на сайт. Никто не пишет, она онлайн. Кто бы мог подумать, что бравый Максимус, подобно девчушке, будет сидеть анонимно в группах, посвященных одиночеству, разбитым сердцам. Ну и что? Это все равно, что сходить к психологу, высказаться мне некому. Да, у меня были знакомые (по большей части – виртуальные), но по-настоящему я оживал и общался только с ней… или мне так казалось… Неопределенно повозившись в сети, мне стало скучно и я пошел к телевизору.
Шел репортаж о свадьбе тех самых героев смайликов – крольчихи Джуди и лиса Ника. «Молодцы» - мысленно сказал я. Мне нравилось смотреть на счастливые пары, это напоминало мне о моих мечтах… Потом я отправился читать, невзирая на позднее время, прижав к себе мишку – читал сказки, размышления, приключения, что угодно, лишь бы хотя б в голове не быть в мире, где так грустно. Почувствовав утомленные веки, лег в кровать, думая, что завтра опять будет как вчера, а вчера, как завтра. Ну в выходные езжу на велосипеде, это моя новая девушка . Засунув в уши наушники включаю любимую песню, придумывая ее мирок и себя в нем. Там я и Газелле, как в прошлом и некоторых снах, любим друг друга, кружимся по искристой синеве, бродим по волшебным замкам, ловя руками дождь из лепестков. Вот бы всегда жить в этом мгновении… Песня заканчивается, я ставлю ее на повтор, капельку пританцовывая от наслаждения – бывают же идеальные звуки. Неприятно ее прерывает звонок – «Чеши на работу» - вещает безмолвно эта писклявая мелодия в полноты.
Повернув велосипед по маршруту «парк-клуб» - я думаю, кто будет в напарниках на этот раз – тигры, леопарды, львы? Я останавливаюсь в удивлении – это Газелле! Она стоит неподвижно, в хорошеньком платьице и ждет меня. Нас окружает синева и мерцающие звезды, стучат белоснежные капельки, льется песня, та самая, обожаемая мною… Она ждет меня, никуда не убегая, лишь тихонько двигаясь в такт музыке, я присоединяюсь к ней не помня себя от блаженства… Не замечая, как пульсировали крошечные точки в ее теле и механически возвращались, прорисовав фигуры, звезды, как восхищенно ахали мне притаившиеся внизу зрители и фотографировали журналисты. Для меня существовал только тот миг, где сказка песни и Газелле вместе со мной…
Вспыхнул свет – все исчезло – это был просто танец, но после него я вдруг понял – моя любовь теперь только вспоминание; что ж… Это было сказочно, спасибо тебе…

[Gaze]

D.J.

…На полной скорости, оглушая всех проезжающих и прохожих зубодробильным рэпом, кислотно-фиолетовый автомобиль мчится на помощь…
Если Вам после этой фразы вспомнился кто-то, типа умилительных отважных и справедливых пушистиков, выручающих из беды друзей, загляните в опущенное настежь затонированное окно - неприятной бледности с резко-зелеными короткими волосами худощавый парень подпевает исполнителю. Кажется, он в отличном настроении, но пусть Вас не вводит в заблуждение милая улыбка, резко подведенная красным – глаза парня обещают расправиться со всеми, кто встал у него на пути. Это Джокер.
Растолкав замешкавшиеся машины, абсолютно не обращая внимания на ругань водителей и вой сирен преследующих полицейских, он деловито… направил своего холеного фиолетового механического друга в реку, прямо с моста. Ведь речь шла о самом любимом для него существе, на счету были секунды. Едва железный утопленник коснулся колесами воды, Джокер выбил ногой одну из его дверей, хлипкую от ударов, полученных от долгой поездки, и, вспрыгнув на нее, нажал на притаившуюся за пазухой костюма кнопку. Взрыв. «Прости, детка… - он проводил глазами вспыхивающие останки верного ему столько лет транспорта. – Но ты не должна меня выдать». С этими мыслями, памятуя о возившихся в его поисках, полицейских, юноша старательно заперебирал руками по воде, чтобы поскорее достигнуть берега…
Его сообщники давно сидели в тюрьме (либо «исчезали без вести» его заботами за предательство), и только Джокер чудом оставался на воле, совершая грабежи и налеты на мирных граждан, просто для развлечения. Он долгое время чувствовал себя счастливым от одного факта, известного только ему… и еще одной душе, к которой тот спешил со всех ног. Можете не верить, но сейчас, ему, по словам товарищей, всегда «думавшему только о себе», было страшно за эту душу, как будто она была его собственной, в его рассудке мелькали вспоминания о веселых совместных днях, когда он видел ее глаза и робкую улыбку, как она сидела у него на коленях, осторожно угощаясь хот-догом вместе с ним… Вдохновленный согревающими сердце моментами, юноша скинул промокший пиджак и вытряхнул из него содержимое. Визитные карточки, деньги, рации и мобильник.
Теперь, когда зеленоволосый король преступного мира был одиночкой, ему это ни к чему. Джокер быстро отметил близлежащую свалку с дремлющими бездомными, ютившимися в ее недрах, и аккуратно, чтобы не нажить (то есть не пробудить) свидетелей, положил им в руки порции денег, визитки, рации и телефон он, присовокупив ругательство для поддержания боевого духа, отправил в недра реки; после – незамедлительно побежал, отметив до боли знакомый след…
Перед юношей возник подвал, из которого доносились призывы о помощи, от которых у него разрывалось сердце. «Я иду, малышка!» - прошептал Джокер и спустился, терпя боль от ссадин и падений. В подвале было почти ничего не видно и в темноте лишь различались очертания огромных ящиков. В одном из них был грохот – кто-то силился высвободиться. Он отлично знал, кто это. Радостный, он побежал к заветной цели, не заметив спрятавшейся во тьме сетки на полу… Миг – и она поднялась, унося в высоту мешочек с добычей. «Вот … !» - выразилась она, нервно тряхнув зелеными волосами. Сопротивляться юноша не видел смысла, это могло только навредить той, которую похитили. Потолок открылся и Джокер оказался окруженный пистолетами, торчавшими из стен с камерами, хищно державшими его под прицелом. Где-то из-за угла властно проговорил робот:
- Не шевелитесь и не пытайтесь позвать на помощь. Ждите Хозяина.
- Это вам сейчас на помощь надо будет звать! – проорал строптивый пленник, заливаясь смехом, похожим на вопль загнанного хищника. – Что вы сделали с моей девочкой?!
- Не задавайте вопросов. Все, что Вы скажете, будет использовано против Вас. – слабо хмыкнул электронный собеседник.
- Да твое ж мать!!!.. – вспылил невольник опять.
Ему не удалось высказать всех мыслей, так как пришлось замолчать: подлые похитители привели в действие пистолеты, что, как на издевательство, стреляли мимо мешочка с жертвой. Джокеру, с одной стороны, было теперь наплевать на свою жизнь, когда он лишился, как он ее ласково называл, «своей крошки»; с другой стороны, кто же ее спасет, как не он? Единственное, что дарит ей счастье – он. Рассуждая так, юноша принялся раскачивать мешочек, пробуя одновременно сделать в нем дырки пистолетом. Промучившись некоторое время, он достиг успеха – сеть соскочила с крюка, за который была подвешена, и Джокер немилосердно ударился о бетонный пол.
Робот, очевидно, отметив каким сканером, что добыча вырвалась, заголосил один и тот же шифр. «Ну-ка, заткнись!» - прорычал в мыслях возящийся с замком двери узник и выстрелил в механического свидетеля. Как по команде тот затих. Стояла лишь оглушительная канонада дождя пуль, следовавших за Джокером по пятам. Пришлось отвечать взаимностью и сбивать своими вращающиеся на подставке оружия. Количество ран росло, впервые в жизни наш герой пожалел о привычке носить пиджак на голое тело – его татуировки покрылись красным ободком. Но он не смел думать ни о чем кроме ящика, все бившегося в конвульсиях неподалеку. Джокер попятился к нему, отстреливаясь от пистолетов.
Пули, конечно же, закончились как раз в тот момент, когда юноша встал спиной к граду выстрелов в поисках отмычки. Внезапно, под чей-то смех из недр темноты, пытка закончилась. «Тьфу-ты, ну-ты! – изумился он и тотчас встрепенулся – Расслабляться рано». Дабы усилить бдительность, он привычно слегка щипнул себя за серьгу в ухе. Он был абсолютно прав. С противоположной стороны, по пути от двери к ящикам, откуда ни возьмись выскакивали огромные копья, пронзающие все на своем пути. Несколько деревянных жителей подвала разлетелись в щепки от их удара. Наблюдая эту картину, зрачки Джокера в ужасе расширились, он вспотел и чуть не задохнулся от крика (не за себя он испугался, за ящик, который безнадежно-преданно-судорожно закрывал собой).
«Не бойся, я что-то придумаю» - про себя обратился он к ящику, напрягая смекалку и зрение как никогда в жизни. Кажется, ничего не было, кроме голых стен с пристреленными или убранными пистолетами, Сокровище юноши, заточенное в деревянной тюрьме, вместе с ним обречено. «Стоп! - вспоминал он, напрягая мускулы, чтобы отодвинуть его от беды и заслонить другими ящиками. – Здесь был какой-то проход сверху… Крюк… Веревка… Ненавижу это, но что делать…» - философски закончил он придумывать план.
Побежав к, счастью, целой сетке, его руки быстро захватили ее и завязали в узел столь драгоценный для него груз, на крюке болталась веревка, до нее было не достать… Только если взобраться на штуковину, выстреливающую из стены, чтобы пронзать… Собравшись с духом, Джокер дождался момента и запрыгнул на копье, затем потянулся к крюку. Он успел схватить веревку но тут странный стальной противник убрался, и он остался на высоте, веревка не соединилась с сетью, предпочитая юношу, беспомощно цеплявшегося за нее (коварное устройство вновь поднялось на высоту, оставив ящик так низко позади, что тот выглядел крошечной одинокой точкой, вот-вот ее пронзят. Джокер не мог сдержать слез. Он знал, что если спрыгнет опять, скорее всего погибнет.
«Я не могу без тебя!» - пронеслось у него в сердце и, не закрывая глаза, он наблюдал, как летит… Приземлился навстречу надвигающийся пике, до гибели была секунда. И внезапно - все остановилось. Неясно откуда послышались шаги. Джокер, вытирая кровь с виска и губ, приподнялся на локтях, держа пистолет наготове, хотя знал, что там нет пуль. «Я не отдам тебя!» - страстно воскликнул он про себя, нежно проводя глазами по ящику, а после – обратив к приближающимся шагам такой взгляд, точно он разорвет на части того, кто войдет.
С патетическим лязгом дверь открылась и единственная несчастная лампочка приосветила вошедшего. Юноша, отпрянув, снова залился своим жутким смехом, как заикающийся, от шока: перед его глазами стояла девчушка о двух косичках, почти белых, кончики которых были контрастно выкрашены в розовый и темно-голубой цвета, размазанные капельки макияжа, как синяки, самодовольная улыбка и непременная жевательная резинка за губах. Это Харли!
Раньше они с Джокером вполне ладили друг с другом, она была одной из самых преданных его помощниц, втайне он даже был влюблен в нее и подумывал вместе с ней править бандами. Но с некоторых пор, как появилась та, что билась в ящике, желая прижаться к нему, Харли как подменили. Ее веселый беззаботный взгляд стал недобро посматривать на парочку, она отказывалась быть с ним и с ней… Юношу пронзила острая боль от одной догадки…
- Так это ты?!.. – сдавленно едва проговорил он. Девчушка, взглядом говорящая: «Ой, Ромео какой! Из-за нее готов с собой покончить…» едва заметно подмигнув, засеменила назад.
- Я тебя придушу!!! – заорал Джокер, набросившись на Харли, ни капли теперь не сомневающийся в исполнении обещания.
В глаза ему что-то резко выстрелило обжигающим цветом. Он вынужденно выпустил предательницу из рук и, мельком увидев кислотные кружки, выпускаемые их шутовского молоточка, сжимаемом ее рукой, отполз к ящику.
- Что тебе надо от нее?! – в бешенстве ему было не до мелодраматичной чуши вроде: «Я тебя любил, как ты могла?».
- Ты слишком заигрался в дочки-матери. – Харли наотмашь дала ему по лицу, так, что тот упал и открыла предмет их разыгравшейся войны.
Оттуда моментально выскочил малыш тираннозавра, прильнувший к Джокеру и шипевший в ее сторону.
- Дино… спасайся… - выдохнул он, подставив свою грудь заряду кислоты. Он замер. Харли залилась смешком, передразнивающим его, и гордо пошла прочь. Дино с минуту стояла, не шелохнувшись. Она, словно ребенок, не понимающий, что произошло, потыкала мордочкой неподвижную руку юноши. Ее ноздри улавливали запах крови. Это из-за нее, малышка-динозавр не умела объясниться, но чувствовала – это из-за нее. Она плачуще запищала и свернулась в клубочек на груди Джокера, прижав головку к его подбородку, чтобы грустить.
Возможно, тираннозаврик не помнит, но когда-то он был яйцом, которому суждено было погибнуть среди пожара в музее, где кипело выяснение отношений между командой Джокера, простыми посетителями и хозяевами заведения с полицией. Так бы и было, если бы он не почувствовал в нем жизнь и не спрятал под пазухой пиджака. Придя домой, то есть в номер заброшенного мотеля, он устроил кроватку будущему младенцу из пластиковой тарелки, заботливо положив туда измельченные кусочки бифштекса. Утром Дино впервые открыла глаза и увидела огромный мир, непонятный, склонившееся над нею лицо с немного острыми жуткими зубами в улыбке, но добрыми глазами. Их хозяин осторожно протянул пальчик и погладил кроху. С радостным писком тот ухватил его и обнял, все глядя на Джокера. Так они стали неразлучны. Каждый день юноша кормил, гулял с Дино, совсем не стесняясь носить ее с собой в вырезе пиджака. Когда она окрепла, он стал брать ее с собой на дела (где малышка очень помогала, распугивая свидетелей и принося в маленькой пасти добычу).
Он любил ее больше денег, своей компании и развлечений с изматыванием нервов полисменам. Дино искренне любила его тоже, как только умела и думала, что они всегда будут вместе. Но однажды непонятный тип с косичками запер ее в ящик и увез в неизвестном направлении. Динозаврик страшно перепугалась и рассердилась – она царапалась, вопила, оставляя следы когтей и многократно удирая из ящика. Но она верила – Джокер не бросит ее. А теперь она жалела. Ведь он больше никогда не возьмет ее на ручки и не погладит, приговаривая: «Дино, моя малышка». Никогда-никогда! Всхлипнув, она встала возле юноши, решив отомстить, даже если это будет стоить ей жизни. Дино тоже не боялась умереть, она тоже хотела только одного – снова быть с ним.
Харли вернулась, напевая попсовый мотивчик подошла к Джокеру. Несколько минут поглядев на него, она одну за другой стала открывать жуткие банки со светящимися веществами, вводя их в шприц. Динозаврик увидел, что она берет это из молоточка, сжимаемого специальными механизмами (открывшимися из стены), от них ее единственный друг больше не проснется. Пока девчушка что-то бормотала про то, как отберет у него все, что тот когда-то любил и имел и сама станет королевой преступного мира, Дино самоотверженно напрягла зубки, чтобы сломать машину.
- Ах ты!.. – закричала злая Харли, забыв про шприц и кинувшись спасать свое творение. Тираннозаврик терял силы, ему было страшно. Но тут его взгляд коснулся Джокера. «Это из-за тебя! – сверкнула глазками малышка – Получи!». И она прыгнула в лицо противнику. Перед тем как упасть рядом с юношей, она услышала яростный вопль и схватившуюся за один глаз Харли. Когда она отдернула руку, его уже не было. В гневе, перед тем, как убежать, она швырнула шприц в Дино…
Она будет храброй и не закрывала глаза, как это делал Джокер. Малышка спокойно прижалась мордочкой к его груди и слушала, как его и ее сердце тихонько затихают. «Я тоже люблю тебя, малыш» - тихо улыбнулась она. Темнота снова заключила их в свои объятья…

[Gaze]

Вкус пепси

«Жила-была маленькая белая собачка, по имени Гиджет. У нее была хозяйка, которую звали Маи. Они очень любили друг друга. Маи в глазах Гиджет была самой красивой девушкой на свете: раскосые глаза, черные длинные волосы, добрая улыбка и руки. Ее хозяйка, в свою очередь, считала это беленькое пушистое существо с черными бусинками глаз и мокрым двигающимся носиком, хвостиком похожее на огромный, влияющий снежок, самым лучшим и прекрасным созданием в мире…».
Мужчина в белом халате, не так давно поместивший меня жить в крошечную комнатку с кроватью, столиком и маленьким холодильничком, с книжным шкафом, прочитал написанное и похвалил автора (меня): «Очень интересно». Тон сказанного был интонацией снисходительного взрослого, которому ребенок показывает рисунок. Интересно, догадается ли он, что эта собачка в произведении – я? Конечно, очень странно в воображении сопоставить высокого худенького юношу с глазами, как у описанной в рассказе Маи, каким я являюсь теперь, с миниатюрным, точно плюшевым, живым ее солнышком, каким я был в прошлой жизни, но… То, что я написал – не сказка.
Раздаётся голос с корридора: «Завтрак». Иду вместе с другими к маленькой столовой, захватил с собой бутылочку пепси. Когда-то, щенком, я увидел это переливающееся пузырьками, немного шоколадного цвета, чудо и осторожно лизнул – во рту приятно защипало и долго помнилось сладковатое ощущение. С тех пор я очень люблю этот напиток. Я вообще необычный пес – начиная с того, что умел делать рисунки по запомнившимся сюжетам из фильмов или книг (мы с Маи смотрели телевизор или вместе читали) и заканчивая тем, что в один прекрасный вечер вздремнул, а встретил поднимающуюся луну… в облике человека.
Я плохо помнил, как оказался в таком положении и когда меня встретили несколько лиц в белых халатах, поместивших меня к ним, в заведение с личной комнаткой и общей столовой, душевой, коридором и двориком. Я быстро привык к нему, даже радовался: тут тоже есть уютный диванчик, где можно пообщаться с соседями, и телевизор, по которому показывали фильмы и мультики; в особенности запомнился про белого шпица и его друзей (шпиц – вылитый я, разумеется, в прошлой жизни). Книжки читал те, что любила читать Маи… В последнее время очень грущу о ней.
На завтрак сосиски и пюре, на том конце столика на двоих – приятный дедушка, почему-то думающий, что он – «любимый кот фараона Рамзеса». «Мне приготовили собственный саркофаг и статую, она отделана драгоценными камнями» - вдохновленно-привычно поведал мне дедушка. Как бы проверить – правда ли это? Я был собакой по-настоящему и не стесняюсь рассказывать ему об этом. Хотя, «кот Рамзеса», наверное, свято убежден, что он прав, а я придумываю. Как бы там ни было, мы общаемся.
Ещё я регулярно разговариваю с тем мужчиной, который читал рассказ про меня и Маи; после завтрака он подходит ко мне с заученным доброжелательным жестом, приглашая в кабинет, где задает разные вопросы и советует, как быть; сосредоточенно что-то отмечая каждый раз в блокнотике. Вот и сегодня он спрашивает:
«Ты скучаешь по Маи?»
«Да» - как можно бесстрастнее отвечаю, хотя мысленно смущаюсь, точно в первый раз: «До каких пор и зачем он лезет в мою личную жизнь?!».
«Ты любишь ее как собака или как человек?»
«Не знаю.»
«Я прочитал твою историю и… советую тебе поменьше так писать и думать: ты выглядишь взрослым юношей, значит, должен думать так же.»
«Почему?»
«Иначе тебе не выжить в обществе. Ты же не можешь всю жизнь быть здесь».
«Хм… А разве я кому-то нужен в «обществе»? Здесь со мной тебе интересно, и я чувствую себя небесполезным».
«А представь, что тебя встретит Маи.»
«Послушай,.. – от смущения чувств забываю, как надо к нему обращаться.
« «Доктор» » - подсказывает мой невозмутимый собеседник.
«…Доктор. Я уверен, что Маи меня не узнает и помнит только меня настоящего – белым, любимым ею «малышом» шпицем. И таким мною она живет. И это не исправить… Значит, мне остается делать так же – помнить ее той, какой она была, когда являлась моей… - слово «хозяйка», это грубое, безымянное наименование застревает комом в горле (не произнесу).
«Моей сестрой» - с радостью и волнением сердца нахожу более подходящее слово (может, и нет - она была мне еще ближе… как единственное продолжение меня).
«Хорошо. Пока иди погуляй, подумай над моими словами» - вздохнув, отпускает он, чтобы потом снова прочитать какую нотацию и пытаться переубедить (или какую он там цель поставил?).
Слово «погуляй» тут означает: «теперь делай, что хочешь». Мне захотелось чипсов. Я подхожу к окну, похрустывая лепестками картошки с экзотическим вкусом, наблюдаю за однотипным пейзажем, меняющим местами луну, солнце, периодически украшаясь цветами, разноцветными листьями или снегом (сейчас спускаются снежинки); я так делал, когда ждал возвращения с работы Маи. Я ее жду и сейчас.
Покончил с чипсами, возвращаюсь в комнату – почитать, положив на кровать крошечную игрушку - щенка, самого изумительного щенка на свете (ее подарок, когда мне, маленькому, исполнилось два месяца, я лежал на пуфики и пищал, не умея по-другому сказать, как мне нравится щенок; она улыбалась и гладила мне пузико). О, как у сердца хватает сил столько и так много вспоминать? Срочно что-то почитать, что угодно…. Пробегаю глазами полку – детектив, фантастика, роман… и вообще такое, что… вот прочитаешь, и потом едва помнишь, и навязчиво в памяти оттенки слога, сюжета, хочется еще, еще… Прямо… пепси! Наконец, рассеянно читаю историю про юношу, стараясь почерпнуть уроки, как вести себя в таком обличье правильно.
Несколько минут спустя, осознав, что как-то не получаю я того, чего ожидал, от книги, дочитываю из уважения к труду автора, кладу на место. Посплю. Укладываясь спать, по привычке, зажимаю руками щенка и прижимаю, как подушку, к носу («Маи….»). Не знаю, сколько проспал, но меня легонько будят: «Обед». Иду кушать, выбираю томатный сок и салат с сыром. До меня относятся разговоры соседей: кто болтает с близкими по телефону или скайпу, кто обсуждает новости в интернете (я все об этом знаю, ведь сам имею страничку и переписываюсь украдкой с той, что мне ближе всех). Надо бы, кстати, ответить ей, если она писала. Долетает звук и телевизора – идет мой любимый мультик, у кого-то в плеере заиграла понравившаяся песня. Сколько же всего! Надо все успеть, а то может и исчезнуть, затихнуть, как… шипения пепси.
Но, неожиданно для себя самого, возвращаюсь в комнатку и рисую, упорно и со всем старанием выводя белые перышки и звезды, цветы и синеву. Снова подходит доктор и тоном снисходительного взрослого с привкусом вежливого, безразличного любопытства говорит: «Красиво. А что это?». «Так, захотелось поделиться» - нахожусь я, радуясь, что мою тайну никто не поймет по-настоящему, кроме меня. Да, это посвящение – признаюсь себе под аккомпанемент его удаляющихся шагов, да, это для Маи. Надо ей отправить, подарить. Я теперь как если бы снова стал собакой, как ни парадоксально – имея возможность сказать, не могу этого сделать, и только так надеюсь сделать приятное, показать, как многое она для меня значит. Сфотографировал рисунок, открываю телефон, подключаю интернет и нахожу родное имя в контактах. Отправляю посвящение со словами: «береги себя».
Поспешно отключаюсь и бегу смотреть мультик. Ура, я ничего не пропустил из любимых моментов! Тихо мысленно догоняю птичку, взлетающую на экране, вместе с главным героем-песиком; представляю, как бы мы дружили, бегали б вместе в парке, гордясь друг перед другом своими игрушками… Ой, песня, песня! Надо послушать, пока не прошла! Судорожно ловлю ушами каждую нотку, чтобы потом хотя бы мысленно напевать, когда захочется. Ко мне подходит дедушка-«кот», переминаясь с ноги на ногу (я понимаю, тяжело найти того, кто хочет с тобой пообщаться и момент, когда захочется это сделать). Я не против, давай поговорим...
Все это время мысли о моем прошлом и о Маи, как бы лежали под одеялком пенки, как у пепси шоколадная сладкая жидкость аппетитно колышется под пышной пленкой; можно ждать, когда она пройдет, а можно пить вместе с ней. Я не стал ждать, ведь мне ещё надо было погулять (любой собаке, да и человеку, надо чаще гулять). Прошу разрешения на это мероприятие. Меня отпускают с уговором слушаться сопровождающего санитара и не бросаться за собаками и птицами, не нюхать следы. Выхожу, зная, что могу гулять хоть до ужина, тепло одеваясь, ведь белой шубки у меня больше нет; мир стал повыше и поближе. Но, в сущности, мало что поменялось – все так же гудят вдали машины и спешат прохожие, им некогда ловить снежинки; а я могу, тут меня никто не видит, не считая санитара и нескольких прогуливающихся соседей по зданию. Долго аккуратно касаюсь пальцем то одной, то другой снежинки и оглядываюсь на свои следы – никак привыкнуть к ним не могу: вместо умилительных солнышек в виде сердечек с четырьмя крапинками-лучиками какая-то абстракция из полос.
Гуляю, обходя разнообразными зигзагами площадь внутри высоких запертых ворот, терпеливо дожидаясь заката, тогда солнце красивыми туманными ступеньками, такими розовыми и переливающимися. Я столько раз лежал или сидел рядышком с плюшевых щенком у окна и смотрел на это. Люблю это состояние, не знаю почему, как и не знаю, почему люблю Маи.
Становится действительно морозно в наступающий сумерках и я под присмотром возвращаюсь в здание, чуть-чуть делая телом потешные оттряхивающиеся движения (перед едой надо быть чистеньким). И точно, как чувствовал: не успел я отнести вещи в комнатку в шкаф, стоящий рядом с книжным, как позвали на ужин. Там дали макароны с чесночным соусом (что было позавчера, повар тут рвением не отличается). Отпиваю немного пепси. Соседи заняты кроссвордами или телевизором, а кто просто спит. Мне хочется пообщаться с Маи и потому, быстрее закончив прием пищи, захожу в интернет.
Она бы очень сильно удивилась, узнав, что сейчас спрашивает у нее как дела тот пушистый комочек ее счастья, которому она давала печеньку в виде косточки и старалась не забывать как можно чаще гладить его и быть рядом. Поболтав о том о сем, чувствую… нет, не усталость, а то, что сейчас снова тихо-тихо заскулю. День кончается и зовут готовиться ко сну. Завтра и потом все повторится – доктор, таблетки, которые дают перед сном и «делай, что хочешь» с утра до вечера, а она останется за экраном и в моей душе, в памяти, просто….как вкус пепси…

[Gaze]

Похождения… Киндерино

В тишине, освещаемой озорными лучиками луны раздаются гулкие шаги кого-то очень крошечного и торопившегося. Округлая тень мелькнула по стене и скрылась. Из-за непроходимой заросли… стоявших на столе в стаканчике карандашей показывается он.
Черные глазки с любопытством быстро озираются по сторонам: да, зеркало в них отражается огромным порталом в иной мир, должно быть, именно там их обладатель найдет потерянное. Некто крошечный затопотал ножками быстрее к сиянию, исходящему от отражающей глади, вдруг…
- Ой! – растерянно пискнул красным ротиком незадачливый путешественник сквозь зеркало, упав. И, быстро потерев крошечными белыми кулачками бока, вскочил на ножки, одетые в красные штанишки. Над ними, оканчивающимися изящными волнами, гордо стояла надпись из черной и красных буковок: «Киндер». Счастливый, в остальном – белоснежный, напоминающий тельцем яйцо (звали его Киндерино), он еще раз огляделся и, встрепенулся от неожиданности, увидев свое отражение.
- Надо же, какой я! Неудивительно, что меня любят! – его ротик счастливо расплылся в улыбке. Киндерино еще несколько минут повернется у зеркала, не отрывая от себя, родного и неповторимого, глаз, позируя невидимому фотографу и строя смешные рожицы. Потонувшие в глубинах мрака комнаты часы пробили полночь, мягко звякнув стрелками.
- Ой-ей! – спохватился овальнообразный человечек, подтянув красные штанишки. – А мир не такой уютный, как на полке.
С этими словами храбрый малыш, очевидно, в котором, вместе с шоколадом, родилось неутолимое любопытство ко всему на свете, зашагал, куда… захотелось.
А захотелось Киндерино идти к вазочке с конфетами (это был страшный сладкоежка). Он старательно тянул коротенькие ножки к ступеньке, чтобы спуститься… Раз! – и наш непоседа, совсем как мячик, покатился по лестнице, ударяясь то головой, то краем штанишек, думая о том, что жадность – это, наверное, плохо.
Размышления его были прерваны глухим падением с последней ступеньки. Крошка, старательно подпрыгнув и завидев на высоте конфеты, загорелся энтузиазмом и побежал к вожделенным сладостям. На пути стояло что-то огромное и мягкое. Как ни обходи, это было почти повсюду. Конечно, маленький округлый шалун не понимал, что перед ним диван. Ему он представлялся стражником из дальней волшебной страны.
- Не пропустите ли Вы к этим сладким восхитительным штучкам? – откашлялся Киндерино, обратившись к дивану, почтительно шаркнув ножкой.
Его плюшевый, если можно так выразиться, собеседник, величественно стоял, ни проронив ни слова. Заложив ручки за спину, кроха-сластена, стал ждать, пока «стражник» проснется. Круглый животик капризно-уныло легонько забурчал («конфет, немедленно конфет!» - казалось, пищал он). Киндерино, внимая этой беззвучной мольбе, разбежался как следует и… Откатился назад, плюхнувшись с покатого сиденья дивана.
Божественный аромат конфет все манил откуда-то сверху. Но тут бело-красное миниатюрное чудо вспомнило, как хорошо просто стоять на полке, радостно улыбаться всему, что творится вокруг, периодически играя с хозяином и соседями: большими и крошечными игрушками, как он, только в виде щенят, лошадок, привидений, попугайчиков, мишек…
Наверняка, его друзья теперь переживают, выйдет ли завтра гулять Киндерино с полки, а то его что-то не видно; и, несомненно, расстроится хозяин, ведь этот толстячок с глазками и ротиком, обрамленных красным и белым, был его любимцем (каждый день его много раз брали на ручки и украшали разными шляпками, предметами).
Призадумавшись, человечек прислушался к себе – откуда-то изнутри раздалось: «жадность – это, наверное, плохо». И с этой установкой Киндерино поспешил домой на полку, пока стрелки на часах и солнце за окном не подарили миру утро. На цыпочках, чтобы не разбудить… диван, кроха осторожно ступил, несколько шагов… наугад погодя на… что-то шевелившееся и мокрое.
Плюх! Он даже не успел сообразить, как это случилось. Бедняга присмотрелся и понял, что находится в аквариуме, среди спокойно проплывающих, прямо даже, не обращающих ни на что внимание, рыбок. Это были пребольшие для него, продолговатые существа, открывающимся и закрывающимся ротиком беседующие друг с другом и щекочущие его длинными усиками.
Плавать красно-белый новоиспеченный аквалангист не очень умел, как бочонок, качаясь в толще воды, однако нашел, что быть среди водорослей, кораллов и раковин с маленькими жемчужинками, весело. Увлечение пришло и ушло, оставив тоску по родной полке и хозяину. Надо выбираться. Киндерино знал, что имеет удочку. За край аквариума можно зацепиться и покинуть его. А также догадывался, что…
Как-то раз он играл с приятелями в гонщика, при нем была та самая удочка. На первой поре отлетел крючок, он и не заметил, стараясь скорее первым достичь финиша. На повороте – часть верхняя. Но увлеченный бравый водитель машинки подумал: «Подберу потом» и быстрее направился дальше. Наконец, потерялась вся удочка, а ее хозяин и забыл подобрать, мчась навстречу новым играм.
- А когда она нужна, ее нет рядом… - всхлипывал маленький растеряша, утирая шоколадные слезки. Он упустил шанс попасть домой, поделом ему, надо смириться. Это, не очень приятное чувство, все глубже и проникало в круглое тельце Киндерино, как его взгляд упал на водоросль, близко растущую к краю аквариума.
- А с другой стороны – не сдавайся! – сказал он сам себе и, усиленно загребая кулачками и ножками, поплыл к ней. Это растение оказалось острым и неприятным для изнеженных ручек малыша, жглось и покалывало, но отважный их обладатель брал пример с рыбок – не обращал внимание на боль; она пройдет, а дом и любимый хозяин с друзьями останутся…
Киндерино точно уверен в этом, счастливо улыбаясь утром, красным ротиком, и только по озорным блестинкам в его черных глазках, можно догадываться, какие похождения с ним приключились и еще случатся…

[Gaze]

День… печенья 

… В тот день… с первыми лучами солнца началось это – радость и чувство приподнятого, да что там – парящего настроения. Чип хотел, чтобы это чувство, этот день не кончались.
Первым сюрпризом стала Гаечка, с красными щечками приблизившаяся так близко, как никогда. У бурундучка захватило дыхание: сейчас мышка его поцелует! Как он мечтал об этом! И вправду, ощутился мокрый носик и усики на его щечке. От восторга друг Дейла чуть не взлетел с подушек.
- Это мой подарок! – загадочно прошептала Гаечка и вышла, торопливо, потому, что за дверью, неистово, подобно монстрам из фильмов ужасов, ломился…
Красноносый бурундучок. С развевающейся на ветру от бега гавайкой, дергающимся хвостиком, он нес в лапках сверток, да так, словно там находились золото-бриллианты.
- Вот, единственный сборник, весь арахис отдал! – запыхавшись, провозгласил он, приблизившись к постели друга. – Весь «Бурун-Искатель приключений» на одном диске. Смотри на здоровье!
Чип от счастья с размаху схватил Дейла в объятия и едва не задушил.
- Ой-ей! Ты того… этого… Не стоит! Это всего лишь киношки! – смущенно пробормотал тот.
Его собеседник хотел открыть рот, но не успел и буквы проронить, как… В открытое окно влетел Вжик, старательно удерживая лапками и ножками увесистую для него лупу, отделанную дорогим сортом дерева. Зеленый малыш быстренько опустил подарок и бросился кулачком легонько дружески потрепывать макушку Чипу.
У, окруженного друзьями и дарами, бурундучка разбегались глаза. Не удивительно, что он не сразу разглядел надпись на лупе: «Любимому Чиппи, от друзей! С Днем… печенья!».
- А почему «..печенья»? – спросил удивленный любитель шляпы и курточки с мехом.
- Вот почему! – раздалось громогласно за его спиной.
Он обернулся. Стоял Рокфор с огромной вазой, до верха, даже до приличной горочки заполненной печеньем, с изумительным сырным запахом.
Вся компания уселась вокруг вазы и стала угощаться, вспоминая подвиги, рассказывая друг другу шутки и принимая по телефону поздравления для Чипа.
Это был изумительный день. Потом Спасатели отправились на бал букашек, после – устроили гонки на вертолете со знакомыми летягами. В конце организовали просмотр подаренного диска и еще долго делились впечатлениями. Чип ни на минуту не расставался с подарками.
- Какой прекрасный День печенья получился! – сказал он сам себе, когда уже был в кроватке и, казалось, луна смотрела на его счастливую улыбку. – Жаль, что до следующего такого дня ждать год…
На миг он вздохнул, но потом подмигнул месяцу, готовясь погрузиться в сон.
- Но ничего! Главное, что мои друзья со мной! А с ними и без подарков каждый день – лучший день печенья!..

[Gaze]

Звездные войны: баталии скайпа

Как-то раз, наблюдая проплывающие космические корабли и истребители, гоняющиеся за ними, от которых вспыхивали новые огни среди бескрайних звезд… скучающий Дарт Мол зарегистрировался в скайпе. Он чистосердечно указал все данные и приложил свою фотографию.
«Может, с братом пообщаюсь, новых друзей среди ситхов найду…» - лелеял теплую надежду юноша с красно-черным лицом, наладив микрофон и проверив, работает ли камера.
Не успел он затосковать сильнее, как к нему в друзья постучалась некая Фарклам. «Что-то я ее не помню…» - отметил про себя Мол и быстро позвонил незнакомке, сгорая от любопытства.
- Ты не представляешь, как плохо стало в Галактике… Кошмар какой-то! – разрыдалась собеседница, даже не поздоровавшись.
- Я не джедай, на минуточку… - робко вставил юноша, но было поздно.
- А ты, Отец, все спишь в астрале… Зная, что Звезда погибла!!! – драматично выкрикнула Фарклам, глядя как бы сквозь него, очевидно девушка по ту сторону экрана представляла на его месте кого-то другого.
- Я не Отец… Я – Дарт Мол! – твердо показал ей тот свое знаменитое оружие с красными концами.
- Как не Отец? – ойкнула незнакомка. На минуту показалось выражение стыда за беспокойство, но потом исчезло, как будто его и не было.
- А впрочем… Ты и Энакину лгал! Ты и вся твоя семья… Ты!!!..
«Ох!» - кисло подумал Дарт Мол. – «Она принимает меня за Отца… Угораздило ж в первый день столкнуться с этой сумасшедшей… Кажется, я никогда с ней не дружил и с ее наставником и уж с Кэноби точно… Скорее отсюда… Так - прерываю звонок, добавлю ее в черный список!».
Но… он не мог это сделать! Как ни пытался, судорожно нажимая на клавиши и умоляя компьютер не просто перезагрузиться, а сломаться, чтобы больше не видал он этой программы и Фарклам в ней. Мол похолодел и, сглатывая ком в горле, сдавленно спросил:
- Что ты хочешь? Когда ты меня отпустишь из чата?.. Что за безобразие?!
- Ты и Дочь свою подвел! – как заведенная, причитала его новая назойливая онлайн-подруга. – А она мне жизнь спасла… Но я теперь выскажу тебе ВСЕ!!!..
Ситх, удрученно посидев с минуту в растерянности, пытался соображать так быстро, как только мог: «Пока она не поговорит с ним, я не смогу выключить скайп. Немедленно найти этого старика… Кажется, я видел его когда-то… Не то она меня поедом изъест!»
И тут, как по волшебству, невидимкой появился звонок от другого непрошенного гостя:
- Ну, как ты поживаешь без нас там, пап? – произнес приятный женский голос.
Через секунду появилось окно камеры – это была девушка с зелеными волосами и глазами, в светлом платье. «Не иначе, как Дочь, а она славится своим мягким нравом» - облегченно выдохнул Мол.
Параллельно что-то пищала, даже рвала и метала Фарклам, но он не слышал. Слушая воспоминания о Мортисе, о том, как после случившегося, всю Семью разлучило в разные углы астрала, и как скучает Дочь по брату и Отцу, юноша даже пожалел ее. «Не дай Бог, она пересечется в чате с той истеричкой… Хотя, раз она ее спасла, теперь они подруги… Уф, я запутался».
Мерцающим окошком встрял еще один собеседник – Сын. Как ситх ситха, Мол увидал издалека собрата по духу и по красным глазам. Правда, этот член Семьи переродился в мальчика, что теперь никак не может разыскать Отца – старик напутал в заклинаниях по воскрешению что-то.
«Ой, я попал!» - чуть не плакал в мыслях Дарт Мол, но мужественно решил общаться с ними. Все участники беседы, в течении нескольких часов, не видели друг друга и каждый гнул свою линию.
Фарклам пребывала в ярости за, с ее точки зрения, предательство Энакина Отцом, отчего ее бывший учитель стал Дарт Вейдером и взорвал Звезду – планету, на которую она так любила смотреть в детстве; за смерть светлой девушки, которая потом оберегала ее в образе светло-зеленой сияющей совы.
Обладательница дара перевоплощаться в эту дивную птичку переживала за младшего брата и Отца. Ей очень хотелось восстановить мир и добро в Галактике, говорила она с таким чувством, что в глубине души Мол сам почти полностью перешел на Светлую Сторону Силы.
Ее брат, как и всякий ребенок, просто выливал в уши первого попавшегося собеседника, не давая слово сказать, все и о всем, что раздражает, или о всем, чего не хватает, и совершенно не интересует, понимает ли его оппонент, главное высказаться. Так, он смеялся над остроконечной короной и длинной бородой Отца, жаловался, что им командует сестра, ну и так далее, и тому подобное.
Сначала юноша с черно-красным лицом был терпеливым, понимающим и всячески поддерживал беседу с каждым из них, поминутно смущаясь, что ему приходится противоречить самому себе и молчать больше, жалуясь на головную боль, доходившую до кончиков рожек. Еще немного и он свихнется.
Наконец, он написал им одинаковое сообщение: «Давайте сыграем в игру. Каждый столкнется с тем, от чего убегает! Попробуйте, интересно!».
Пронаблюдав одинаковое выражение изумления, он, внутренне ликуя победу, быстренько подключил их, себя и, наконец найденного в поиске, Отца в общую беседу. Теперь Семья и Фарклам видели друг друга. «Непременно поругаются – с ускользающей вмиг тенью сожаления подумал Дарт Мол. – Но… Пусть сами разбираются в своем дурдоме, с меня довольно… Под шумок уйду…».
Обменявшись приветствиями, участники чата стали выяснять отношения. А Мол потирал руки за монитором.
Никому не понравилось говорить глаза в глаза (хоть и через камеру) с тем, кого он минуту назад ругал или над кем смеялся. Чувство неловкости подчеркивалось угрызениями совести, от чего поднимался голос и отключался ум – говорящие опять перестали слушать друг друга и торопились высказать наболевшее. И всех смущало присутствие того, кто еще недавно был вроде исповедника и знал все их секреты, наблюдал эти тайны вновь, теперь открыто, на виду у всех.
Но никто не мог покинуть скайп, ни ситх, ни они, и это еще больше накаляло обстановку.

- Убирайся вообще из всех Галактик!!! - заорала в бешенстве Фарклам Молу, ударила световыми мечами, что, казалось, следы от них заделки ту сторону экрана и опять обратилась к старику. - Мало того, что ты сдурел на старости лет, так позволил взорвать Звезду... Значит, ты…ты еще и надумал снова поубивать своих родных!
- Тихо!!! - слабо сопротивляясь, прикрикнул Отец - Дети услышат!..
- Дети!!! - не унималась обладательница черно-белых кос и рогов, прихваченных металлическим ободком, чеканя визгливые фразы - Ваш отец позволил взорвать Звезду... Это даже не его планета!..
- Да видел я ее!.. - поморщился Сын, скучающе уставившись в монитор. - Полный отстой!..
Переругивающиеся еще гремели, кроя всю историю Галактики, и, не зная, как разнять их, Дочь выстрелила потоком Силы.
Сына задело, и плаксивым тоном он пожаловался:
- Папа! Папа! Она меня ударила!
- Замолчи! - охваченный конфликтом Отец отмахнулся в него тоже потоком Силы, присовокупив: - Или я добавлю!..
- А я Мортис взорву, как и хотел! - обиженный красноглазый ребенок надулся и хотел выйти из сети.
- Сейчас же извинить перед папой! - сурово бросила ему сестра и послала воинственной Фарклам смайлик с предупреждением.
- Уймись ты!.. Я не дам Отца в обиду! - обреченно умоляюще обратилась к ней девушка, поправил корону с ушками-шариками.
Еще несколько минут протекли в брани и яростной перестрелке смайликами, Силой. Обессилившие, Семья и та, которую когда-то звали просто Асока, отдышались, глядя в окошко камеры всегда такой молчаливой фигуры Дарт Мола.
Вдруг… Как по волшебству, у всех появилась возможность покинуть беседу.
- Наконец-то Вы все друг с другом передрались, пусть и виртуально. Зато больше не будете меня доставать. Всем пока.

Он вышел из сети. Повысила тишина, задумчиво мерцающая мониторами и звездами где-то далеко за ними…

[Gaze]

Джуно

Нерадостное утро возникло пики лучей. Только не утро, во сне я видел папу! - мысленно вопил Джуно. Внешне он просто закрывал морду лапой от утреннего света; как бы не пуская все ощущения из реальности в себя. А они были жутким, темными уже много дней и ночей, с тех пор, как его клетку опустили в подвал арены цирка.
Впрочем, и до этого было ничуть не лучше: зной или холод, неприятные пики надзирателей с криками: "Поднимайся, тупое животное! За тебя слишком много платили, чтобы позволить тебе умереть". Невкусные объедки, терзавшие больной и истощенный организм. Что я Вам сделал?! За что Вы заставляете меня огрызаться?! - безмолвно вопрошали его блестящие от отчаяния бусинки глаз. Внешне он яростно отбивался от огня, стальных пик, которым колотили в бок, лапы, хохоча и улюлюкая солдаты.
Рев Джуно терялся среди тысячи голосов таких, как он - забитых, испуганных, умирающих и грустящих по последним снам и воспоминаниям о жизни, где было тихое солнце...
Конечно, матери переживали за детей и тянулись из клеток к малышам, пищавшим в мешках; влюбленные рвали в клочья всех, кого к ним подсаживали в издевку и в долг за деньги спариваться; глядя на дорогие глаза и лапы, от непригодности выброшенные за борт. Он видел все это и боялся... не за себя, а за папу (его держали в клетке подальше; нещадно толкая белую от старости спину копьями, чтобы "эта скотина не прохлаждалась". Джуно умолял их оставить старика в покое; но видно что-то задумали эти двуногие бесконечно равнодушным существа...
Снова где-то над ним поднимался рев толпы, жадной до зрелищ, крови, боли и смерти; пора выходить на арену. Кто на этот раз? Юный медведь уже сталкивался с одним, тремя чудищами, с ног до головы убранными в железо и вооруженными сеткой, трезубцем и мечом. Ни слова не говоря, они нахально стали провоцировать его убить их. Однако, вместе с этим, в их движениях читалась уверенность, что это они его убьют. Джуно защищал себя от них и их от себя, как мог; пока не осознал: - толпе это не по вкусу. Под недовольные выкрики и свист жестом зрители показывали продолжать бой. Удар. Раз-другой, третий,.. бесконечное количество ударов, попыток задушить, порезов и ожогов (сцена была с острыми огромными ножами, клеткой по краям, какую не перепрыгнуть, и зажженными факелами). Бедный зверь почти обессилел и упал, одним только видом безуспешно пытаясь доказать - он смертоносен. Над его головой занести трезубец. Джуно зажмурился и, стараясь себя успокоить, быстренько пробежал моменты жизни...
Он, подстегиваемый укротителями, разрывает коней; совсем молодых и совсем старых, преодолевая инстинкты и здравый смысл, как заведенный, от предшествующей этому ночи проблемы огнем и голодовки; дрался с самкой белого медведя, и задушить ее, и вот за эти подзорные победы ему представлялась милость искупаться в аплодисментах; летящий на арену золотых монетах и быть грубо заталкиваемому в клетку до новых сражений (золото жадно подбирали тюремщики).
А в иной раз он получал по морде от искалеченного льва, бьющегося в агонии тигра и болеющего бешенством волка одновременно и скорее из гуманизма, чем из чувства оскорбленного достоинства, прекращает их муки, прокусывая зверем глотки; за эту-то трусость он получал похвалу и кусок протухшего мяса от осклабившихся своих подачей.
Джуно завязывали глаза и кололи самые чувствительные места, перед тем как потешить публику порой, ведь он ни за что бы не стал убивать детей и крошечных, только вылупившихся крох варана по доброй воле! Не дав ему опомниться и отдышаться после кровавых дуэлей, его связывали и бросали в грязную жесткую клетку, где ночью не давали спать крысы и насекомые, гонок стражи.
А впрочем, и ночами он занимался этим постыдным способом выживания. Джуно давно б предпочел быть выброшенным на мясо и шкуру, если б не папа. Он знал - Старый отец жил в таком же аду, и возможность изредка видеть друг друга, знать, что они все еще вместе, дарила им смысл жизни.
Он открыл глаза - никакого трезубца не было - знакомый подвал и тихие слова белого от старости отца - давай вместе вспомним травинки на нашем лугу, как по ним прыгал лучшие солнца... пока у нас есть эта возможность - мы еще живы! Медведь понимающе кивнул своему собеседнику и украдкой поделился едой. В эту ночь сыну и отцу разрешили спать вместе.
Может, нас отпустят? - обрадованно надеялся Джуно, точно совсем еще маленький, старательно соприкасаясь с папой лобиком и с нежной ощущая его огромную лапу на своей груди. И мы снова увидим наше деревце с красными ягодами... Может, Папа еще поживет в нашем мягоньком, совсем не холодном снегу?.. Мечты объяли его, и он торопился тихонько передать их отцу, чтобы разделить с ним волшебные сны...
Утром их грубо растолкали и, нацепив удушающие ошейники, потащили в разные стороны. Папа!!! - орал Джуно вдогонку даже не глядевшим на него солдатам. -Отпустите папу!!! Куда Вы тащите?! - огрызнулся он, видя краем глаза ненавистным пестрый ряд высоких рядов ступеней вокруг арены - сытые и скучающие зеваки снова ждали его убийства или смерти. Его окружили самодовольные бойцы с пиками и толкали в другую сторону откуда были видны – о нет! – испуганные глаза старого медведя. Я лучше разорву вас, предатели, чем хоть царапну отца! – в ярости шока старался сбить с ног своих мучителей. Жестокосердные уколы пик дразнили нутро безжалостного убийцы, каким все жаждали его видеть. «Ах ты, тварь неблагодарная!» - орал начальник тюремщиков, судорожно хватаясь за расцарапанную Джуно коленку. «Убить его!» - повис жуткой черной молнией в воздухе приказ.
Белый от старости медведь рвался защитить сына, не обращая внимания на подпаленную шкуру и понукания убить противника. Превозмогая движущиеся установки с острыми концами, они добежали друг к другу.
Что же нам делать, папа? – спрашивал одними глазами Джуно, поддерживая старика (со стороны было видно, что глупые звери наконец вступили в схватку). Нас все равно не освободят, да? – лапой он вытер слезу отца.
Убей меня, сынок, не рискуй собой, тебе еще надо пожить – тихо-самоотверженно прошептал его собеседник, отчаянно становясь в боевую стойку и легонько ударяя его, чтобы подтолкнуть к этому страшному, обреченному произойти, действию.
Нет, мы еще встретим тихое солнце! – воскликнул в сердцах Джуно и бросился на старика… Чтобы закрыть собой от града стрел, летящих обычно на неповинующихся участников сражений. Попутно он подталкивал его к выходу, поддерживая до конца обессилившие лапы…
В один миг потом… Они снова соприкоснулись, уже не чувствуя, как по ним равнодушно топтались уборщики и солдаты. Они, уж не зримые для этого мира, вместе снова шли в долину, где был совсем не холодный снег…

[Gaze]

Многоточие после луны

30 октября
23.00
Что-то мне не спится. Отмечаю за окном одетых в разные костюмы мертвецов и призраков детей, ведь скоро Хэллоуин. Хотя в нашем городе полно настоящей потусторонней силы, о которой заботятся Охотники за привидениями.
Думаю о Питере, он сегодня звонил и обещал скоро зайти, привести в подарок свежепойманного призрака в колбочке. Я, по его словам, просто идеал. Не знаю, мне кажется, с ним - среднестатистическая брюнетка с голубыми глазами. Но я отвлеклась, сейчас надо думать о другом. О каких-то странных шорохах над головой (слышу их уже полчаса, что это?)
23.20
К шороху прибавляются тени, прищуриваюсь (надо меньше сидеть в интернете и читать, а то совсем глаза испорчу): круглая, быстрая формочка с шевелящейся змейкой посередине. Ее обладатель вопит скрипуче-смешным голоском, тарахтя предупреждения поберечься.
А вот и причина шума – это жирненькое, светящееся зеленое привидение с кривоватыми зубками и бегающими глазками. Лизун! «Эднааа!!!» - проронил сияющий упитанный чудик, неуклюже пикируя в тумбочку, на которой стоял будильник. Хлоп! Поломанный прибор падает, потом тотчас начинает орать звоном, как голодный грудничок.
«На помощь!!! Домовой!!!» - заверещал Лизун и юркнул под мою кровать.
Из-за угла высилась другая тень, чье появление предвещало громогласное: «Стой, предатель!!!».
23.21
Я плохо помню этот момент, когда чьи-то когтистые руки ухватились за ступеньку потаенного подвала, появившегося невесть откуда. И потом – огромные черные щупальца неведомого чудища. Все это длилось лишь мгновение. Дальше – темнота и вновь вспышка света. Мокрые, назойливые движения на щеке, липкие к тому же.
«Питер меня убьет!» - коснулся уха знакомый скрипяще-потешный голос, в случае его обладателя – каламбур. Лизун, подобно беспокойной собачке, летал близко от моего лица и лизал его, приговаривая: «Эдна, очнись! Бежим!». Фу! Он хоть и добрый, но слизкий! Потому с радостью спешу выполнить его просьбу, вставая и приготовившись к побегу…
«Никуда ты не побежишь!» - как гром, грянуло позади нас.
23.23
Значит, мне не показалось. Это то же эхо, которого так боялся летающий зеленый толстячок, спрятавшийся за мою спину. Не смею шелохнуться и гляжу на его обладателя. Это был высокий парень в темном сюртуке и пышном жабо, то, что казалось щупальцами монстра, было его длинными иссиня-черными волосами, оттеняющими блеск высоким начесом, когти действительно были, острые и черные, подчеркивающие невыразимую бледность кожи незнакомца... Незнакомца ли? Мое подсознание упорно нашептывало, что когда-то я уже видела эти остренькие огромные, как у летучей мыши, ушки и чуть вздернутый нос, черную дугу бровей и пушистые ресницы над чуть желтоватыми глазами, эти припухлые алые губы. Да его можно было б назвать красавцем, на мой вкус, если б не… почти горизонтально торчащие клыкообразные зубы, нестройно рассеянные во рту, и причудливой формы ноги, делающими его похожими на фавна… О, что я говорю!
Мне… страшно…
23.24.
Непроизвольно отодвигаюсь как можно дальше от наклоняющегося ко мне странного существа. «Вот уж не мечтал встретить снова тебя, такой!» - внезапно обращается он ко мне. Я сейчас потеряю голову от его голоса (сколько нежности, никто так не говорил со мной, даже Питер. Чего это он?) Как же жутко видеть эту улыбку (что портили клыки) в миллиметре от лица. Я что, влюбляюсь в этого проходимца?! Эдна, срочно включай мозг да присмотрись повнимательнее: уже полчаса он провоцирует инфаркт твой и бедняги-Лизуна, доводит до обморока, врываясь в квартиру, да еще перед самым Хэллоуином, а ты любуешься его бровями?!
«Ты боишься!.. – сладко протянуло существо, осторожно гладя когтистой рукой. – Как же долго я этого ждал!..».
Ой, мама! Угадал, я действительно не чувствую ног от страха. Только какого? Не важно, не время философствовать (краем глаза вижу в зеркало, как он вот-вот меня съест (взгляд у него был, по крайней мере, такой).
«Домовой, домовой!» - скулил Лизун, теперь действительно подумывая предать незваного гостя, если до этого они дружили, бочком пробираясь к телефону.
23.25.
Затянувшаяся минута длиною в бесконечность. Тот, к кому обращалось зеленое непоседливое округлое создание, все смотрел на меня, и в глубине глаз и улыбки читалось удивление и восторг. Он ждал моего страха? Ведь он мне только, если помню, снился как-то в детстве. Край черного когтя осторожно прошелся по моему плечу. Нет, вот это точно реальность!.. Что он сейчас сделает?
Животрепещущий вопрос внутри заглушается надрывами подпрыгивающей трубки телефона, от чего Лизун оживленно запищал: «Питер! Питер!». Я совсем о нем забыла, он придет с минуты на минуту, я даже не успела переодеться в свой костюм. Видно моему настырному посетителю было все равно, как в данный момент выглядят мои волосы и наряд, как завороженный он глядел на меня, чуть ли не задыхаясь от шепота: «Есть только ты, твой страх и я! Не думай ни о чем другом!».
23.27.
После безуспешных попыток ответить на звонок, несчастная зеленая упитанная кроха была ноукатирована Домовым в дальний угол и привязана к лампам на стене (краем глаза вижу, как привидение усердно дергается внутри пут и мычит, мотая головой, тщетно пробуя освободить рот от громадного бургера). С элегантным смешком (и почему все, что ни делает этот пришелец, я нахожу красивым?!), его противник, поправляя начес, неспешно прошелся вдоль стен, выключая свет.
Не успев сообразить, что происходит, я, сердясь на себя за собственную глупость, рывком побежала в сторону двери. Домовой только этого и ждал: едва я поравнялась с ним, как он схватил меня и отвел от окна, напротив которого все ранее происходило.
- Скажи мне, какой я мерзкий! Скажи это, не стесняясь! – с упоением прямо умолял он, присев, если можно так выразиться с его ногами, на, опрокинутую в пылу битвы с Лизуном, тумбочку, цепко не выпуская из когтей мои дрожащие руки.
«Эдна! Эдна, возьми трубку!» - долетали нотки голоса Питера. Ему вторило недовольное «бу-бу-бу» Игона (я прямо вижу его недовольное лицо и кривую «улыбку», с которой тот поправляет очки). «Мы у твоего дома, открой!» - присовокупил ворчун.
23.28
О нет! Охотники за привидениями у моего порога! Я должна открыть дверь, но как, когда прямо надо мной – огромные уши, черные волосы и взгляд, от которого хочется сквозь землю провалиться? Чувствуя себя героиней дешевого фильма ужасов, нахожу в себе силы пролепетать:
- Отпусти меня, пожалуйста!
Эта простая фраза произвела необыкновенное впечатление на Домового – он принялся легонько царапать мне руки, медленно и дрожа.
- Ты боишься меня, боишься! Я все отдам тебе за твой страх! – бормотал он, приближая губы к плечу.
Сейчас поцелует! Ой! Ничего себе, Хэллоуин намечается!.. При грохоте от, ломившихся в запертую дверь, Охотников за привидениями для меня стояла полнейшая тишина: сейчас это странное создание ночи меня поцелует. Я ужасно боюсь. Не его самого, его поцелуя. Не могу больше смотреть, скорее зажмурюсь… Вот-вот…
23.29
А…ой! – Что это было? Открываю глаза. Со всей дури грохнула на пол дверь и с причудливым оружием наперевес вбежали Питер, Игон. Домовой вдруг пропал, как будто и духу его не было в эту странную, по-своему жуткую ночь. С ругательствами за мою рассеянность, бестактность и что угодно, соратник Питера, носивший очки, с удрученными охами, встрепенулся, хлопнув в ладоши, кидаясь вызволять своего зеленого потустороннего питомца (а я и не знала, что Игон может быть сентиментальным).
Поднимаюсь и чувствую на себя актрисой, что, без подготовки, придется играть (вот, точно как в театре, одна за другой снова зажигаются лампы). Мой парень, раздраженно отложив перевязанную большую коробку, поднимает разбросанные вещи и, вздохнув, оборачивается ко мне. Непроизвольно сглатываю, сжимаясь в комок, как если б сотня Домовых окружила сейчас.
- Может быть, объяснишь, что все это значит? – начал он свою тираду, на лбу залегла складка недовольства, губы раздраженно дрожали.
- Я… я увлеклась кино и была в наушниках. – неумело соврала, а что делать? Так, вообще, надо быстренько увести их от этого разговора.
- Я все еще не оделась в мой костюм. А вы, ребята, смотрю, к Хэллоуину готовы. – шутка вышла вялой, это отметил Лизун, с недовольной рожицей скрестив упитанные ручки. Что ж ты молчишь, дрянь мелкая?! Как рассказывать байки про бывших товарищей-привидений, так тебя сутками не заткнешь, а когда надо рассказать про напавшего на нас Домового, ты и ползвука не выронишь?!
Ладно, я несправедлива к нему, малыш и так защищал меня, как мог и… Да, да, это вечное-неизбежное приходит на ум: «Сама виновата!». Мужественно готова слушать упреки, доставая из позабытого пакета чипсы и томатный сок с пиццей.
23.31
С минуту Питер и Игон молчали, очевидно, призывая внутри себя на помощь все снисхождение и солидарность для, в очередной раз втянувшей их в передрягу, дурочки. («Это ж моя любимая, ну надо простить! – наверняка, думал первый. «Это ж девушка моего друга, ну надо ее терпеть!» - поддержал второй). Но после недолгого затишья, все мы поняли, что выяснения отношений не избежать.
- Что-то для наушников было громко!.. Что это за мужчина с тобой был? – без обиняков рявкнул Питер.
Он ревнует! Раньше я думала, что ничто, слаще ревности для девушки быть не может, что она легким облачком овевает твой шарм, после чего его дурман становится непобедимым для возлюбленного. Какая ж дура была! В данный момент всю романтику этого чувства как когтями срезало (хм… почему именно эта аллегория? Это связано с Домовым?).
Мой парень мчался ко мне сквозь пробки, нес подарок, друг его принес любимые конфеты мне… А я… Как будто изменила ему, именно такое ощущение не покидало меня под рикошетом этих трех взглядов.
23.32
- Это грабитель! – делаю очередную попытку замять скандал, сказать правду было убийственно для Питера (помню его рассказы, что в детстве Домовой часто пугал его, а у любимого друга Игона отобрал плюшевого мишку). И вот сейчас сказать ему, что это же самое чудовище (в эту секунду пропало все обаяние моего исчезнувшего гостя, и стало странным, что я была едва ль не без ума от него) трогало меня и целовало… Или не успело… Что-то произошло, что же?..
- Ничего не украдено! – педантичный друг моего жениха, конечно же, тотчас все осмотрел и потрогал.
- И если это грабитель… Где полиция? – едко спросил Питер (как же раздражает эта сталь их святой мужской логики!). – Скажи, что происходит? Ты мне изменяешь?..
Завидую Лизуну, беспечно забывающему пережитое торопливым зажевыванием пиццей – его уже не убьют и его лучший психолог – еда. А вот в отношениях с тем, кто только что произнес эти слова, мне никакой психоаналитик не поможет. Пусть лучше убьет, чем начнется вот это: «Просто скажи, кто он, я, возможно, прощу» (такое было часто, случись мне встретиться с бывшим одноклассником или просто подсказать прохожему).
23.33
- А это что у тебя на ключице? – микроскопы на носу Игона безжалостно буравили меня.
Сама не знаю. Хватаю зеркало и… Замираю, готовая снова грянуться в обморок – на указанном месте виднелось крошечное алое сердечко-след от клыков. Так вот что сделал Домовой, перед тем как пропасть! Но мне не было больно. Это было ощущение как во сне – теплое, мягкое, едва касающееся, как лучик… Какой странный… незабываемый вышел поцелуй…
- Дай-ка сниму отпечаток. – бесстрастным тоном полицейского протягивает он приспособления для данной процедуры.
«О-оу!» - дал о себе знать мобильный телефон. Кто это еще на мою голову?! Неужели это тот, о ком я подумала?..
23.24
Чтобы Питер не увидел, украдкой хватаю мобилку и читаю: «Бойся меня!». Аноним.
23.37
Вроде бы все забыто: Привидение-обжорка все набрасывалось на все съестное, Игон мудрил с аппаратом, вычисляя, кто оставил злополучный отпечаток, Питер рассказывал о том, как они поймали мой подарок – очаровательное, отливающее жемчугом, крошечное привидение в форме бусинки. Он изо всех сил стремился казаться веселым и осыпал комплиментами мой наряд – как говорят, лучшие друзья девушек – бриллианты; и вправду, надев безделушки, представленные сапфировым колье и короной, напоминающей люстру с подвесками, к темному, с черными перышками, открытому в плечах, платью, мне полегчало.
Я снова подумала – что я – вполне ничего, праздную с любимым человеком обожаемый праздник и ничего такого не было. И даже не заметила, как сверкнули желтые глаза за окном, и скрылись.
23.41
Прошедшие события спешили утонуть в памяти, как ночной кошмар: наша компания сидела перед телевизором перед новым комедийным ужастиком, обсуждая свежие сплетни и хрустя чипсами. Мне было хорошо и привольно, как никогда, Питер обнимал, Лизун кувыркался перед экраном, пытаясь подражать понравившемуся призраку, модная песенка из радио укрепляла в наших душах момент радости и уюта. Периодически приходили детишки за конфетами, автографами и фото от любимых Охотников. Ребята досматривали фильм, а я суетилась над безнадежно подгорелым пирогом, выхватив его из лап инквизиции духовки, гарь стояла невообразимая.
Открыть окно, что ли? Только испорченного аппетита придирающегося Игона не хватало, тогда он мне устроит ночь нотаций. С этой мыслью распахиваю окно пошире и… Рефлекторно пригибаюсь, уклоняясь от полетевшего ко мне предмета. Ой… Мне что-то нехорошо… Спешу захлопнуть наглухо окно (пусть Мистер-Недоволька пилит, сколько хочет!). Отползаю на приличное расстояние, совсем не заботясь о новом платье, с боем выхваченного из-под носа подруги. Кто ж меня преследует, а?
Нащупываю брошенный предмет. Это была крошечная белая роза с темно-синим камнем внутри. Где-то я его видела… Неужели у…
23.42
- Это - Домовой! – вынес заключение Игон, так громко, что мне слышно с кухни. И опять сотни воспоминаний, одно… волшебней другого, поднялись в моей голове. Точно! Темно-синий алмаз я видела в броши его жабо! Только не обращала внимания, ведь глаза… его глаза гипнотизировали… Кажется, я и сейчас чувствую его рядом… Я пропала!..
- Он решил мне отомстить и таким подлым образом?! – вспылил Питер, когда я входила, трагично-слабо неся в руках сгоревший пирог, как белый флаг. Он не заметил моего возвращения – Стоило нам его хлопнуть разрядом после попытки сбежать из замурованного своего царства… Он хочет войны? Он ее получит!
- Мальчики, хотите пирог? – тихо пытаюсь снизить градус враждебности. (В конце концов, не такой уж и плохой тип этот Домовой, галантный… ОЙ!.. Ой, ой! Я опять его защищаю! Да что ж со мной такое?..).
- Не сейчас! – яростно отмахнулся мой собеседник, хватаясь за оружие Охотника и включая радар по поиску потусторонних сил. Теперь он – Гроза привидений, а не мой парень, и пока не поймает противника, обратного превращения не будет.
- Он не должен был далеко уйти, вперед! – Игон поспешил за ним, даже не поблагодарив за ужин (и, собственно, почему я ждала, что друг любимого хоть раз в жизни будет на моей стороне?). Одна из целых дверей захлопнулась, мужчины поспешили на поиски приключений и нечисти.
23.45
Вот и весь праздник! В одиночестве пробегаю глазами титры ужастика, улыбаясь, наблюдаю, как зеленый всеядный любимец Игона заглатывает несчастный пирог. Я так и не призналась Питеру, чувствую себя отвратительно. Почувствовав мой упадок духа, Лизун оторвался от обожаемого процесса трапезы и подлетел, понимающе виляя языком, немного щекоча руки.
- Спасибо, малыш! Хоть ты остался у меня! – глажу его гладкую макушку и, как маленькая, всхлипываю.
Ой, как поздно уже. За горизонтом скрылось эхо сирены машины Охотников за привидениями. Пора спать уже. Ох, и в то же время спать не хочется. Скверное состояние. Чтобы заглушить его, включаю ноутбук. Поболтаю с друзьями в сети, получу ничего не значащие теперь открытки. Посмотрю на любимые смайлики.
23.46.
Я в сети.
Ставлю «лайк» на фотографию привидюси-бусинки, заботливо присланную мне Питером в пути (виден был фургон и улыбающиеся его друзья - Охотники на задних сидениях. Подпись: «Эдна, Веселого Хэллоуина! Я посвящаю эту победу тебе. Не скучай, скоро буду. Целую!»). Долго смотрю на это фото. Он такой милый, столько делает для меня. Скучаю по нему. Очень. Очень.
Хлоп – новое сообщение. Может, это Питер? Спешу открыть. Читаю:
«А я скучаю по тебе и по твоему страху ко мне!»
Ой, бррр. Домовой. Кто ж еще мог быть так озабочен тем, испытываю я к нему боязнь или не испытываю? Как он меня нашел?
Вопрос остается риторическим, некогда было отвечать на него, ведь мой преследователь со скоростью маньяка стал оценивать мои фотографии и атаковать вопросами:
«Как ты боишься меня? Расскажи.»
«А как страшно в моем царстве… Хочешь, отведу?»
«Что мне сделать, чтобы ты боялась меня еще больше?»
Что делать? Ответить? Молчать?..
23.59
В постели. Ну его, этот интернет, чтобы Домовой писал еще больше!… Помучившись совестью перед… ним, выключила компьютер. Правда, долго не хотела ложиться в кровать, потому сварила кофе и полистала романчик, известного в жанре ужасы, писателя (Ой, как пишет, как пишет.. – уснешь, пока дойдешь до места, где нужно пугаться!). Зеленый упитанный друг Охотников примостился на пушистом коврике у кровати, чтобы в случае чего проснуться и защитить. Спокойной нам ночи!
31 октября
00.00
Сквозь сон слышу шорох. Урывками снится дуэль между Домовым и Питером, в которой высокий бледный юноша побеждает и, окрыленный победой, бросается меня обнять. «Бойся меня!» - колоколом гремит над нами, и мы целуемся… Почему даже во сне, где я вольна управлять реальностью, я не остановила его? Я не люблю больше Питера? Нет! Или да? Я влюбляюсь в Домового?.. Хочу ответить себе «да». И «нет». Как все сложно, даже когда сплю. Я запуталась…
Шорох наяву или мне это тоже лишь снится? «Уаааау!!!» - испуганный скрипучий вопль Лизуна и треск стекла (в какой-то реальности он вылетел прыжком в окно). Чудится знакомая высокая тень, кажущаяся лохматой из-за высокого начеса и пушистых длинных волос. Когти. Затягивающий взгляд чуть желтых глаз… Надо проснуться, иначе эта странность никогда не кончится.
00.01
С трудом открываю глаза, если не сказать «выпучиваю» - надо мной склонившееся лицо Домового!
- Ты молчала… Боялась мне ответить… - затянул он свою любимую песню, воркуя голосом и когтями незаметно стягивая с меня одеяло. – Как же ты пленительна!..
00.02.
Сейчас тот поцелуй повторится… И почему я с замиранием в груди жду этого момента, клялась же себе, засыпая: «Как только снова увидишь это, бледное с черным, недоразумение, пристававшее к тебе, дай по морде, чтобы знал, как к занятым приличным девушкам лезь!». И вот, пожалуйста! – жду, когда он поцелует! Куда ты, Эдна, катишься?! Как это остановить?
Пока размышляю, Домовой ласково водит когтем мне по шее. Аж мурашки… «Еще!» - предательски что-то пискнуло внутри меня и, не понимая, что творю, обнимаю его.
- Я буду бояться тебя еще сильнее, только не уходи! – шепчу, закрывая глаза и давая проникнуть в себя давно позабытое чувство тающей в руках мужчины барышни. Зачем я это делаю, или сейчас соки с алкоголем смешивают и я пьяная? Как же все те ужасные минуты, после ссоры с Питером? Хочу забыть их, …его! О, нет! Я произнесла в душе эти слова – за этот миг я хочу забыть его!..
00.03
Дальше все было, как в кино: наши глаза встретились и Домовой понял, что больше не может удержаться. Легонько его губы коснулись моих. Мой сон сбывается, восторг. Нет, не так: восторг смешанный со страхом, что он… не уйдет и дальше поглотит мое сердце своим. Да нет, он не уйдет!..
Его руки обняли меня и мгновение спустя, я почувствовала, как маленькая капелька опускается по моему плечу. Поднимаю глаза – Домовой плакал. Вот это новость! Какой странный юноша! Совсем не то, что, понятный, как табурет, Питер (у того все давно понятно и привычно, когда радуется, когда психует, когда голоден, когда устал). Может, ключевой момент именно в этом: меня так поражает и… - да, да! – привлекает его ночной враг детства, потому, что он новый в моей жизни? Совсем никуда не годится, надо отбросить все мысли о нем!..
Но что это? – мне хочется его пожалеть! Домовой поспешно спрятал лицо и заговорил, тихо обводя краем когтя оставленное им сердечко:
- Теперь я чувствую, что ты становишься той маленькой девочкой, что единственная не боялась меня. Мне тогда было очень больно и голодно подходить к твоему окну, но я возвращался, как делаю это сейчас. На секунду показалось, что ты испугалась, но это было ошибкой. Ты испытываешь ко мне что-то другое, что… пугает меня. А где ты видела, чтобы Повелитель Страха в сказке боялся?
Очаровательный смешок. И передо мною точно сидел причудливый ребенок с огромными ушами, черными волосами и чуть вздернутым носом. Только глаза были не детские. Похоже, он, как и я, испытывал разочарование в самом себе. И еще что-то. Что же?
00.04
С уст Домового хотелось вот-вот сорваться еще слово, как… Бам! От неожиданности он обернулся и оскалился, выставив когти (в эту минуту его действительно можно было испугаться). Бам, бам! – потоки электрических частиц стреляли по нему в направлении из разбитого стекла.
Мой чудной собеседник приготовился к атаке, закрыв меня собой. Жжж-Бам! – мощная струя направилась ему прямо в сердце. Домовой завопил (вот тогда мне страшно стало по-настоящему. За… него).
- А ну-ка!.. - Руки вверх! – проскрипели знакомые ворчливые ноты, из дыры в окне высунулась фигура стрелявшего - Игон воинственно поправил очки и приставил к груди застигнутого врасплох создания оружие.
Следом за ним вылез Питер. Лизун влетел в комнату последний, отряхиваясь от осколков стекла (видно так и не успел очиститься, спеша за Охотниками). В Домового направился еще один поток лучей, мощнее прежнего. Но он стоял, будто защищал самое дорогое, что у него есть. Даже не нахожу внутри себя слов при осознании, что, выходит, это была я!
Подобные мысли подстегнули спрыгнуть с кровати и закричать:
- Хватит, не убивайте его!
00.05
Это была минута потрясения для всех находившихся. Зеленый спутник Охотников прижал пухлые ручки к ротику. У друга Питера от изумления полезли на лоб очки. Последний выронил оружие, долго не находя сил что-то сказать.
Наконец, он выдохнул:
- Что?! Что ты сказала?!
- Не убивайте Домового! – осознав, во что влипла, упустила остатки храбрости и энтузиазма, что моментально отразилось на мямлившем теперь голосе. Но слово… как Лизун – выпустишь (к холодильнику) – долго потом не поймаешь.
Тот, о ком шла речь, не верил своим ушам. Он побледнел еще пуще прежнего и задрожал.
Мой парень взорвался, как мина для привидений:
- Значит, ты его защищаешь?! Он что, охмурил тебя? Я так и знал!!! Я… Я устал от твоей лжи!!!
Вот уж кстати катить на меня бочку! Как ни крути, последняя фраза больно ударила по моему самолюбию, и оно, по ядовитой капле злопамятности, начало вкрапливать в мозг картинки, как Питер флиртовал с поклонницами, как сутками не звонил, не писал, пропадал непонятно где… И этот «святоша» обвиняет меня во лжи! Сейчас я ему, твое мать, скажу пару «нежных»!!!
- Знаешь, ты б заткнулся! Я тоже много от чего устала, но жалею тебя, молчу! Память у тебя просто слабая, ангел ты наш! – парирую, как нельзя точнее.
- Молчи!!! – заорал тот, швыряя оружие в зеркало, готовясь высказать все мысли, а точнее, брань.
- Нашли время! – разнимая нас руками в разные стороны, вспылил Игон (его оружие Охотника было передано Лизуну, довольно потешно пытавшегося удержать его на лету). – Надо думать, что делать с тобой, виновник Хэллоуина! – он ткнул бровями в сторону Домового.
- Явно что – женить голубков! – подколол его друг, срывая с себя подаренную мной цепочку и швыряя ее «сопернику»: - Теперь она дарит это тебе! На, носи с честью!
- Питер, ты сейчас на нервах! Давай поговорим позже… - взялся унимать моего отелло его, носившая очки, няня (иногда, глядя на них, со смехом удивляюсь, как это он не повел ненаглядного Питера под венец). Он взял его под руки, почти как полицейский преступника, и насильно мягко повел из моей комнаты, крикнув зеленой крохе не выпускать Домового до их возвращения.
00.06
Мы снова остались вдвоем. Юноша поднял цепочку и, прислушиваясь к громогласному потоку, доносившемуся из кухни, вздохнул:
- Не рискуй своей любовью из-за меня!
Любовь… А, быть может, я ее до сих пор не осознала, она олицетворялась не тем, кого я привыкла считать своим женихом? Нет, это какие-то неправильные мысли… Я хотела сказать: «Кажется, я рискну, если позволю им тебя убить!», но задумалась. Да, он за мной ухаживает и мне это нравится, но… Это только слабость. Данное словосочетание проговариваю несколько раз, как мантру.
Ничего не помогает… Что ж случилось в эту ночь со всеми нами? Лихорадочно вспоминаю время проведенное с Питером – поездки, походы в кино и домашняя болтовня на пиццей. Были у нас и объятия и поцелуи, только не такие, как у меня сейчас… не с ним… Вспоминаю и пока это делаю уверена – люблю его до безумия. Как только позволяю в мыслях присутствовать тому, кто сейчас сидит передо мной – наступает затишье в противоречивых попытках уверить себя в этом. Но ведь есть же выход – побежать на кухню, где Игон, тоном воспитателя перед орущим ребенком, терпеливо разъяснял: «ну оступилась, ну прости».
Мысленно договариваю за его оппонента: «Какое «прости»?! На моих глазах она с другим, не раз, да еще с тем, кто вредил мне и тебе! И она готова ему на коленки прыгнуть! – по голосу понятно!!!..». Моими извинениями ситуации не поможешь. Нужны действия. Но какие?
00.08
- Застрели меня! – подсказал Домовой, зарычав в сторону Лизуна, от чего трусишка-привидение мигом отлетело в «мужественную» позицию за тумбочку. – Только так ты вернешь своего мужчину. Я помню его, по молодости, бывало, часто издевался над ним и его другом. И моя смерть их обрадует.
- Ты что? – прошептала я, похолодев от ужаса. Возвращать Питера… сейчас уже задаю себе вопрос: а стоит ли, если он и дальше будет упрекать в каждом взгляде, брошенном не ему. Возможно, если б не Домовой, я бы и дальше закрывала на это глаза. Все мои мысли возвращаются к нему… Мне было так хорошо с ним, жутко, но хорошо… И так я отблагодарю его – убив?!
- Я слишком боюсь тебя, чтобы убить! – попыталась я отшутиться, осторожно подходя ближе гладя его черные волосы.
- Да ну! – стеснительно приопустил он ресницы, чуть улыбнувшись и, как осиротевший щенок, изящно прикладывая голову к моему сердцу…
00.12
Несколько минут в его объятиях и в, абсолютной для меня, тишине. «Я не знаю почему, не знаю, как…». Теперь этот известный мотив неожиданно новых чувств коснулся и меня: с каждой минутой я все больше и больше отпускала от себя страх потерять Питера. Не скажу, что он мне не было грустно и, поглаживая Домового, из меня будто даже порою мысленно вырывалось: «Зачем ты вернулся? У нас могло бы все наладиться!». Но он тут не причем.
Умиротворяясь тихой грустью, высвобождаю его голову из своих рук и иду на кухню: что там, Игон успокоил своего друга? Кухня пустовала. Странно. Хотя, учитывая эту ночь, не думаю, что теперь знаю такое слово. Оглядываюсь по сторонам. На столе записка:
«Игон уговаривал меня быть к тебе снисходительным, но… Жить, как прежде, с тем, что увидел, не смогу. Прощай!».
Как это в его стиле. С ухмылкой комкаю бумажку и выкидываю. Раньше я бы прорыдала б подушки и жилетки подруг, хваталась б за интернет, телефон, чтобы умолять простить и, если он передумает, вернуться. А сейчас, как ни совестно на это ощущать, во мне не напрашивалось ни слезинки. Был только покой. Подлетел Лизун с ватагой салфеток наготове, думая, что я убиваюсь по Питеру.
Нет! Я теперь… свободна! И с подобным настроем достаю из холодильника разогреть то, до чего не успели добраться загребущие ручки маленького кушалки (Домовой – мой гость, а я до сих пор не предложила ему перекусить, хороша хозяюшка!).
- Будешь что-нибудь? – спрашиваю так, точно все было по-старому, и я встретилась со старым знакомым.
- Нет, спасибо. – отодвинул угощение юноша и задумался. Жестом он подманил к себе зеленого непоседу Охотников и тот пулей подставил ему крошечные дырки ушей. Домовой что-то нашептал ему, и кроха улетела из окна.
Что они мне приготовили?
00.14
Ответ не заставил себя ждать. Спустя несколько мгновений Лизун вернулся, гордо неся в руках плюшевого мишку. «Это игрушка Игона! - с трепетом подумалось мне. – Что, что он задумал?!».
- Отнеси его Охотникам и скажи, что я приношу извинения и готов выполнить все требования. Пусть вернутся! – чинно продиктовал послание его мягкий голос.
Светящийся посол помчался выполнять требование. Я же сидела, глупо глядя в одну точку и наблюдая, как утекают секунды, воруя приближающимися шагами обстоятельств того, кто не ушел, придал сил справиться с уходом Питера (неужели скажу это – я не хочу, чтобы Домовой уходил!). Вспоминаю, как маленькой приближалась его тень к мой кровати, а я осторожно протягивала ручки и спрашивала про его царство.
Мне тогда он казался милой диковинной живой куколкой из мира страшилок, совсем незлой (как ни старался). Какие у него были смешные от изумления глаза, когда в первый раз осознал, что я не боюсь его. Ой! Чувствую на своей щеке румянец. В голове созрело желание, удивившее своей смелостью. Но понимаю, что противиться ему не смогу.
00.15
Румянец спустя миг стал еще гуще (я сделала это!). И Домовой, как в детстве, опять стал смешным и милым (он не ожидал поцелуя в щечку).
- Ты чего? – о, этот очаровательный непосредственностью вопрос.
- Спасибо тебе! Просто спасибо! – вздохнула я, вкладывая всю гамму воспоминаний в эту фразу. Удаляюсь к себе в комнату, чтобы найти одну вещь. Одну очень важную для меня теперь мелочь.
Прочистив миллионы чертежей, тетрадок, оставшихся с курсов и школы, мои пальцы наконец благоговейно осторожно касаются пожелтевшего от давности крошечного листика.
Мой рисунок. На нем друг детства, которого все взрослые считали воображаемым – высокое бледное создание с черными длинными волосами, острыми когтями и ногами, похожими на конечности фавна. Он!..
00.16
Мне так хочется оставить о нем память (интуиция минорным эхом всплакивает, что сейчас вернутся Питер и Игон и прогонят его в царство, и теперь навсегда). Навсегда! Какое горькое в данном случае слово. И крошечный лепесток радости, умиротворения, страха любопытства, быть может, околдованности… Все это волшебство оторвется ветром жизни куда-то в другой мир, с которым больше мне не встретиться.
Я представляю себя в будущем: каждый Хэллоуин открываю бутылку и, обнимая игрушку, под какой сентиментальный трек, обливаюсь слезами, глядя на рисунок с ним (моей сказкой наяву). Нет! Пусть лучше его портрет останется с ним (там нарисована еще и я, держащая крошкой его за руку). Самозабвенно закрываю глаза и…
Ставлю крошечное сердечко с надписью: «Я буду помнить тебя». Затем, точно в мелодраме, чтобы не тонуть еще больше в море эмоций, срываюсь с места и несу рисунок Домовому, так быстро, словно спешу догнать и остановить неумолимые стрелки часов хоть на мгновение…
00.17
- Я тоже буду скучать по боязни тебя. – со слабой улыбкой шепчу ему, дрожащими руками вкладывая в его ладони листок. Потом обнимаю, так крепко, чтобы запомнить его тепло и крошечное сияние луны, исходящее от него, навек.
- Эдна!.. – тихо прошептал он, стараясь разомкнуть объятия, чтобы посмотреть в мои глаза. Еще раз видеть его взгляд, в последний раз, и потом тоскливо стараться вызвать его в памяти и встретить во сне… О да… такого у меня не было ни с кем (не знаю, радоваться этому или огорчаться, честное слово)…
Банальный этикет сурово одергивает мышцы и голосовые связки хоть что-то проронить в ответ, в такой серьезный момент... не могу! Не хочу ничего в эту секунду, только молчать и чувствовать, как рядом бьется его сердце.
- Я хочу помириться с ними… Ведь не желаю тебе одиночества… – заключил он после тягостного молчания.
- Забери меня в свое царство и мы оба не будем одиноки! – прошу, силясь сдерживать слезы из последних сил.
Домовой ничего не ответил. Только вложил в мою руку, спасенную от гнева Питера, розочку с темно-синим алмазом внутри. Показавшиеся лучики луны вывели на ней слова: «Я рядом». Он кивнул и мягко поправил когтем мои упавшие на лоб волосы. Потом он с готовностью пошел к двери, куда уже входили Охотники за привидениями…
00.20
Я в кровати, тяжело засыпаю. С трудом вспоминаю, все, что произошло потом. Питер, кажется, возмутился с порога, зачем их вернули. Игон удивился игрушке. Лизун стал, на манер секунданта на дуэли, призывать противников к примирению. Домовой ничего не говорил – он спокойно вышел в поток лунного света, закрыв за собой пол, подмигнув на прощание своему зеленому приятелю.
И только три искорки полетели за ним. Белоснежная и две темно-синих, сверкающие как звезды. Они скрылись от потоков грозных оружий и летели по ветру, точно радуясь свободе и… одновременно они словно грустили, ведь не хотели покидать эту комнату.
В это время я отвернулась и пошла скорее под одеяло, ругая себя, что не сообразила на память сфотографировать рисунок с Домовым. Зеленый сияющий малыш взял часть грусти на себя, приземлившись рядом на подушку (сирена фургона Охотников опять затихала за горизонтом).
00.23
Автоматически перед самым сном беру телефон, посмотреть, не сменил ли Питер гнев на милость (зачем мне это надо было, не осознаю, наверное, по привычке продолжаю надеяться, что, возможно, все обойдется). Пусто – ни звонков, ни сообщений нигде. Ну и ладно. Ну и буду… спать.
Не могу уснуть. Кажется, что-то за нос щекочет. Лизун? Открываю глаза – перед ними… три крошечные искорки, точно напоминающие на миг: «Я с тобой».
И улетающие.
Словно глаза и улыбка Домового, кроткие и странные.
Будто многоточие после луны…

[Gaze]

Школа странных детей Мистера
W

В первый раз я оказалась там мысленно, когда мне было пять лет. Этот момент отпечатался в памяти как сказка, позабытая и иногда воскрешающая для того, чтобы можно было поверить в чудо.
Тем "однажды", то есть обычным летним днем, когда дома никого не было, а за окном шел дождь, я сидела дома и мучительно думала, как убить время (читать и слушать шелест капель казалось скучным, а играть в куклы на телефоне я не могла - там была настолько реалистичная игра, что просто проваливаешься во времени, точно затягиваешься бездонной черной дырой).
Так, мною было решено просто исследовать дом подруги тети, где была оставлена, пока его хозяйка и тетя сидели в кино; на первый взгляд это звучало банально, но читатель, оказавшись со мной в нем, осознал бы, что открывать тут можно много тайн.
Повсюду царила высокие лестницы, ведущие к лабиринта коридоров, огромные статуи и книжные шкафы, едва мерцающий камин располагали к атмосфере мистики. Повинуясь этой атмосфере, я отправилась на верхние этажи дома, куда мне строго-настрого запрещалось подниматься. «Не иначе, как за этим кроется какая-то загадка» - обрадовалось мое любопытство и подстегнуло присматриваться тщательнее к портретам, что украшали стены упомянутого места. Они изображали подругу тети, очевидно, кого-то из ее предков – грозного старика в шубе с серым мехом и в короне, а еще – темноволосого юношу со… странной штукой на лице, которая закрывала ему глаза, подобно тем, которые надевают на них охотничьим птицам или лошадям, чтобы те не отвлекались от дороги.
Последний портрет, завораживающий мой взгляд все больше, как магнит, был подписан: «W – изгнанный навеки». Ух ты! Я и не мечтала невольно познакомиться с такой личностью, от которой так и веяло секретом. Надо непременно узнать о нем – нашептывало сознание, как делает это всякий раз, когда обещало приключения. И в ту же секунду, когда появилась эта мысль, за окном грянул гром и сверкнула молния. «Это знак! - будто прошептала сама природа. – Ты неслучайно встретила этого юношу!.. Вперед!».
И я стремглав помчалась вниз, к обширной домашней библиотеке, где, по рассказам подруги тети, находилась книга-фотоальбом ее семейного древа. Быстро перелистывая страницы, поглядывала на часы (скоро они вернутся, а в моей душе отчего-то поселилось чувство преступника, торопившегося завершить начатое злодеяние). Дождь, как назло, метал молнии, постоянно подчеркивающие малейшую тень и минимальное движение. Страница, буква W… Еще чуть-чуть!..
Хлоп! «Алма, ты спишь?», «Что ты там делаешь?» - впервые в жизни мне было страшно слышать эти знакомые голоса. И я с бешено стучащим сердцем, но, по дивным обстоятельствам, не выпуская заветной страницы из рук (краем взгляда заметила фото того же юноши, поразившего убором на глаза), приросла к месту, готовая к крикам.
«Ты как посмела?!» - как и ожидалось, подруга моей родственницы была вне себя от ярости, а ее приятельница, краснея, аки помидор, с извинениями потащила меня домой, выстреливая из-под распахнувшегося зонтика клятвами больше «не допускать такого».
Дома тетя первым делом накормила подоспевшими пирожками и умыла меня хорошенько (мои родители покинули меня и братьев, живущих отдельно от нас, еще в детстве, потому она была мне как мать). Потом, для виду пожурив за нарушение запрета, тетя стала расспрашивать, что заставило меня решиться на такой шаг. На одном дыхании я рассказала про портрет и желание узнать, почему изображенного на нем решили изгнать.
«О, дорогая! – воскликнула она, дослушав. Затем повисла пауза, свидетельствовавшая о том, что сейчас мне будет изложено очень серьезное дело.
Так и было: призадумавшись и пригласив меня сесть поудобнее, тетя начала:
«Это Мистер W. Он сражался за идею примирить обычных и странных людей. Кто такие странные люди? Это, например, те, что умели летать или быть невидимыми, или управлять огнем… Когда-то, давным-давно, общество стало истреблять таких людей, убивая или затравливая в бродячих цирках, их отлавливали, чтобы путем опытов на них получить секрет их странности. Но почти никто не знал, что только Мистер W способен был увидеть необычные способности несчастных изгоев. Это был вообще удивительный юноша – он мог одними глазами управлять телами того, с кем знаком и одним взглядом помогать странности проявиться и расти!..»
«Вот почему он одевал на глаза эту штуку - чтобы не расходовать напрасно дар!» - догадалась я, затаив дыхание от истории.
«Да, и потому с ним всегда находился ручной волк-поводырь… И вот, еще юношей он помог познать себя девочке, видевшей насквозь любое здание или емкость. С тех пор каждый знакомый странный человек держался рядом с Мистером W, чтобы развивать свои способности и выжить в этом неясном мире…»
Мое воображение нарисовало себе неказистое здание в глухом лесу, где, скрываясь от взоров обычных людей, юноша, о котором шла речь в повествовании тети, деловито снимал покрытие с глаз и долго смотрел на мальчика – и тот начинал ходить по стене и потолку, моргнул девочке – и она перемещает глазами предметы… Он рассказывает им в воображаемом классе о том, как важно верить в себя и не забывать свои истинные таланты, день за днем…
«Но все это, конечно же, делалось в тайне от его близких – продолжала тетя. – Узнав о роде его занятий, его дедушка – богатый маг и колдун, наложил на него заклятие – что как только он встретит того, кто тоже может оберегать странных людей, он умрет… Волка-поводыря он украл и пустил на мантию (с содроганием вспоминаю нахмуренный взгляд старика на портрете ранее, так вот, кто это был!) А о самом Мистере W с тех пор ничего не известно… Но, поговаривают, что он все еще жив и все еще хранит свою школу странных детей» - заключила она, посмотрев на часы.
«Ну а теперь – спать, не забивай себе голову, это всего лишь старая легенда!» - с этими словами тетя уложила меня спать и, поцеловав в лоб, погасила свет.
Пятнадцать лет спустя
С тех пор я часто вспоминала историю, рассказанную тетей и, когда мне было скучно, часто представляла себя рядом с Мистером W, как он смотрит на меня и тем самым пробуждает способность, о которой можно только мечтать, а она всегда была незаметно во мне. И задумывалась: какой странностью могла обладать? Иногда мне казалось, что я летаю во сне, причем не так, как обычно это делают другие, а в буквальном смысле летаю - ощущая свежесть ночного полета на крылья и купаясь в лунной свете; стоило мне только захотеть летать!
А порою думала, что могу каким-то образом влиять на время (не подумайте ничего философски-пафосного - это заключалось в том, что при мысли продлить какое-то хорошее мгновение стрелки часов сами собою замедляет ход).
Знаю, в это трудно поверить, даже самой себе, и потому, чем чаще я озадачивалась всеми подобными воспоминаниями и фантазиями, тем больше, по неясному закону, невольно пыталась убедить себя, что все это - просто игра воображения, и все нормально, как у всех, и так будет и дальше...
Однако жизнь доказала мне иное. Это произошло одним предрождественнским зимним вечером, когда, наспех выполнив уроки, я снова утопала в игре, где можно управлять жизнью человечков, изредка отвлекаясь на булочку и какао; тети не было дома, она отправилась за елкой.
В окно кто-то постучал. Я не обратила внимания, ведь, когда играю, даже если передо мной группа моржей будет плясать кордебалет -... и глаза не поверну в их сторону (что уж говорить о такой мелочи, как стук в окно).
Но немного мгновений спустя произошло нечто, заставившее меня изумленно выронить телефон из рук: окно распахнулось и по стене и потолку... поползла быстренько в моем направлении девочка, немилосердно часто-громко чихая!
- Собирайся! - крикнула мне девочка из-под потолка, - Мистер W ждет!
Я долго не могла поверить своим ушам: увижу его, наяву, быть может, загляну в его глаза, посмотрю, как годы изменили этого, некогда очень красивого, на мой взгляд, юношу. А как же я пойду, все под замком; за окном выл снег; ох, некстати за мной пришли. Но тотчас откидываю от себя эту мысль - это только в книгах да фильмах о приключениях предупреждают, в путь-дороженьку снаряжают... наблюдая за ходом внутреннего монолога, отмечаю, что думаю на самом деле не о том, а бегущей строкой в рассудке одно удивление (как он узнал обо мне?)
- Бррр... Холодно! Поторапливайся, я сказала! - шмыкнула девушка упав на пол и не повредившись, обломки ветхого потолка... она мановением руки подняла назад (те прирастали, будто и не падали), резко прибавив. - Видала? Так что никто не заметит твоего отсутствия!
Не знаю, чему загадочный Мистер W учил в своей школе странных детей; но точно не хорошим манерам и, как бы не желая продолжения подтверждения сей неприятной догадки, спешу выполнить просьбу незнакомки, вылезая из окна и неловко опускаясь почти по колена в снег.
- Найджел, трогай! - бросила она, подхватив меня на руки (она была выше, чем казалась с высоты), наспех запеленав в какую шубу и усадив рядом в старомодную кибитку.
Ржания лошади и цокота копыт не было слышно, только торопливый хруст бежавшего по снегу человека. Прищурившись сквозь стену падающего снега, разглядываю невысокого кучерявого паренька, запряженного вместо лошади в транспорт, но перебиравшего ногами не хуже ее; где-то эхом звенел колокольчик. Может, и Санта Клаус ожил и мчится к детишкам с подарками, а, возможно...
- Опаздываем на урок! - воскликнула моя спутница. Это был звонок, оповещающий о начале занятий (вот так школа! - с восторгом упиваюсь открытием, отвлекаясь от холодного воющего ветра, следовавшей сквозь облака не по-праздничному неуютной луны).
- Успеем! - успокоил лошадка-Найджел, тем не менее, прибавляя скорости, как будто чего-то опасаясь...
Это "что-то" являлось нахмуренными бровями и недовольно поджатыми губами высокого бледного юноши, ждавшего нас в дверях... банального здания школы в три этажа, с небольшими пристройками и скучных цветов коридорами.
- Почему Вы не предупредили, что задерживаетесь!? Я волновался! - прикрикнул он на моих попутчиков, потупивших глаза, мужественно сносивших хобот и улюлюканье хора детей и подростков за спиной юноши.
- Класс, тихо! - прикрикнул он, оглянувшись на источник шума. - Ну, лежебоки, приготовили, под конец года, наконец, не сданное вовремя домашнее задание? - продолжал он (это тот, о ком я думаю?! Да он молоденький совсем!)
- Мистер W, вот... - пролепетали собеседники, но он перебил их:
- Живо работы на стол и за парты, и начнем урок! - буркнул он, легонько стукнув кулаком по столу учителя (казалось, он торопился что-то сделать и не успевав, отчего злился).
Тут взгляд его остановился на мне, оживленно изучавшей обстановку класса, словно боявшейся, что она вдруг возьмет и исчезнет; и моя спина почувствовала, как что-то просыпалось в ней, а стрелки часов на моей руке задрожали, точно кто-то затормошил их (это он!).
- Ну что ж... - призадумался на минутку Мистер W, возвращаясь за свой стол. - Пятерки Вам, тем более конец года, так и быть, подарю их Вам... Дети... - обратился было он к сидевшим за портами, но что-то вспомнив, снова вернулся ко мне и, взяв за руку, отвел к свободному месту.
-Не бойся и доверяй мне, и мы подружимся! - мягко подмигнул он. (Поверить не могу, я его ученица! Что будет дальше?..).
Найджел и его подруга торопливо юркнули за парты, что-то пряча обратно в рюкзаки, но… Тут на моих глазах совершилось второе волшебство дивных глаз нашего необычного классного руководителя: с ойкающими голосами они, сами того не желая, что было заметно по их ужасающимся физиономиям, подошли к Мистеру W, как по команде, протягивая одновременно руки с листочками.
- Обязательно надо меня вынуждать приступить к крайней мере! – вспылил юноша, рывком схватив обращенную к нему бумагу и кивком головы, а точнее, взглядом, отбросил незадачливых учеников назад.
- Сколько неточностей! – ворчал он, что совсем не шло к его приятному сильному голосу. – Вам же труднее будет… - вздохнул он и, поднявшись с места учителя, провозгласил:
- Дети! Стараниями Найджела и Кристи в этот экзамен нам будет даны не все сведения. Так что придется постараться… Но, не отчаивайтесь – я с вами…
Ух, вот это я попала, как нельзя вовремя – канун Рождества, да еще экзамен (эта школа и вправду странная, как и ее обитатели). Выдержу ли я? Но некогда было задавать вопросы, следовало держать глаз и ухо востро, чтобы не упустить ничего и не потеряться (что-то подсказывало мне, что не все банально в этом здании, как кажется).
Остальные ученики тем временем построились по парам и, обсуждая сплетни-шутки, ожидающе выстроились у двери, последняя пара – упомянутые бывшие мои сопровождавшие, судя по всему, сердившиеся друг на друга из-за ошибок в домашнем задании, за которые будет отдуваться весь коллектив. Я стояла в растерянности, не стремясь подойти к кому-то из новых товарищей, думаю почему-то, что тут следует держаться только Мистера W.
Незаметно он взял меня за руку, тихонько улыбнувшись. Наверное, это означало: «Ты новенькая, поэтому твоей парой буду я». С таким ободряющим жестом мы вышли из класса и отправились по коридору. Поворачиваем, поворачиваем, идем вниз по ступенькам, потом… снова вверх и опять вниз, причем каждый раз я не узнавала окружающие двери и стены, они были новыми! Остановились у подозрительного угла с красной вывеской – «1 Вопрос». (как в билетах для экзамена). За ним – два ряда дверей, по обе стены, глядевшие друг на друга.
Разбив пары, кроме нашей и оставив возле себя лишь девочку, которая меня привела, она оповестил ученикам:
- Первый вопрос – что может является пробным камнем вашей странности? Не подсматривать друг у друга, за помощью обращаться только ко мне, за нарушение правил вопрос не защитывается!.. Даю вам на него полчаса… Вперед!
После этого он сам со мной зашел в первую дверь. Девочка осталась снаружи.
Мы оказались в огромной зале, разбитой на своеобразные сегменты, где как бы разные мирки переходили друг в друга. Лично я насчитала несколько библиотек, зоомузей с живыми зверюшками, которые ютились под стеклом, и участки исторических эпох, и это только то, что охватил глаз, за ним было что-то еще. Я хотела спросить Мистера W, что именно, но его как ветром сдуло! "Он обещал быть рядом!" - возмущенно плакала я в мыслях, бродя лабиринтами хранилища книг неких Свидетелей Странных; поочередно поднимая шарики со снегом, взбалтывая их и пытаясь утешиться танцем искусственных снежинок. "Как он мог?!" - повторила моя обида. "А я еще им восхищалась... Да он просто лжец и хам!..".
Из пустоты вдруг разнесся голос: "я вижу тебя, Алма. Иди к залу Древнего Египта, он на горизонте; не сворачивай, это пожелания Мистера W!".
Мне не послышалось! Это был голос Кристи. Видать, это и была та девочка, что умела видеть здание насквозь; но она не состарилась совсем, как и ее дивный опекун... Есть какая-то загадка в этой школе...
Увлеченная энтузиазмом желания разгадки этой тайны, ("Вот сдам экзамен, тогда все и прояснится, я это чувствую" - напутствовала я самой себе, возвращая под стекло... стайку крошечных динозавриков, умилительно пищавших, когда их гладишь, и просившихся на ручки), направляюсь к пирамидам.
"Ничего не трогай и ни с кем не разговаривай!" - раздалось тут же из пустоты от зоркой Кристи: "Мистер W сейчас проверяет, как отвечают на первый вопрос другие дети, жди его у пирамид, ответ там совсем рядом!". Столько загадочного обрушилось на меня за последнее время, что голова еле соображала, и оттого подмывало вымолить подсказку и ответ: "А что это за ответ?". Вздыхаю, вспоминая, что помощь любого человека, кроме учителя, запрещена; хм... что ж, нет ничего проще, чем пойти подождать...
Ой-ей! - стрелы, стрелы с двух сторон, в меня целились из лука персонажи экспозиции двора средневекового короля, сам глава мирка пировал себе с вельможами, точно пришельца, то есть меня, и не было, преследовали его лучники. Тут я почувствовала, что на меня мысленно смотрит Мистер W, и, как если б он был рядом, до мурашек ощущаю его взгляд и чувствую, что сами собой руки складываются в крылья...
Легкость, свобода, на меня никто не обращает внимания, хотя... Я ведь жива, вижу вокруг странные залы ожившей истории и вожделенные строения древнего Египта на горизонте (оглядываюсь - мои руки и вправду стали крыльями, я в образе крошечной бело-розовой птички пролетаю мимо лучников; "Ты запомнила это ощущение, Алма? - в мыслях звучит его голос. - В следующий раз закрепи его без моей помощи, я скоро".
И невидимый заботливый взгляд опускает меня, уже в образе человека, как фигурку из игры про жизнь куколок, перед белым открытым зданием с колоннами.
"Да это же Древний Рим!" - от изумления мои пальцы тянутся к часам и щелкают в воздухе. Прохожие в тогах, легионеры в датах застывают на месте и даже поднявшийся листик от проезжавшей колесница повис в воздухе. У персонажей экспозиции нарисовался испуг и желание бежать, только двигаться они не могли. "Ну и наделала ж я делов!" - судорожно повторяю жест, но мгновение не двигалось дальше. "Что я натворила?! На помощь, кто-нибудь!".
"А, влипла?! - недовольным тоном возник вопрос Кристи. - Я предупреждала! Сейчас позову учителя, только ни с места, пока его не увидишь!". Пока я соображала, как вернуть Древнему Риму продолжение времени, ко мне подошел паренек с кудрями до плеч, в латах легионера.
- Найджел?! Ты что тут делаешь?! - ужаснулась я, узнав его и сопротивляясь его настойчивому упрашиванию пойти с ним. - Нам запрещено подсматривать друг у друга! (Если я правильно поняла, это значило то, что произошло - один странный человек вошел в комнату-мирок другого без спроса).
- Пойдём, я знаю ответ... - продолжал тянуть за собой паренек.
На минуту перспектива остаться еще непонятно сколько времени в ожидании, среди странного музея, римлян, что грозят очнуться и отомстить (несомненно ведь) за заморозку им времени, показалась мне ужасной и я покорилась Найджелу...
Он, крадучись, как вор, умыкнувший драгоценность, отыскал крошечную дверь среди залов и толкнул меня туда, быстро зашел сам и запер на щеколду.
Открыв глаза, отмечаю огромные просторы пустынных улиц ночного города, освещаемые огнями высотных зданий и фонарей. На губах только что побывало ощущение чьего-то поцелуя. Зажмурившийся и довольный, странный человек-скорость потянулся, чтобы поцеловать меня еще.
- Эй, ты что?! Я думала, мы просто друзья! - пролепетала я, неловко-скоро отодвинувшись, и принялась вновь искать глазами Мистера W, жалея о том, что сердилась на него.
- Нет, я с первой минуты нашего знакомства чувствовал себя не просто другом по отношению к тебе - едва слышно отвечал парень, и ничего в нем не было от того самоуверенного и веселого юноши, каким он был до входа в это странное сооружение для экзамена (видно я чего-то не понимаю).
- Я знаю, что ты хочешь спросить... - перебил он меня, осторожно прикасаясь к щекам и буравя влюбленными глазами. - Это здание открывает нас такими, какие мы есть на самом деле, вот почему мы проходим тут испытание; везде можно всегда легко помнить о своей странности, кроме этих кабинетов, но тут мы забываем обо всем, и только избранные помнят и выращивают больше ее тут.
- Я уже проиграл! - продолжал он, смеясь и целуя меня опять, - Но какая разница, если эта минута откроет мои чувства к тебе....
Время точно остановилось, хотя не в том смысле, в каком я испытала сегодня; и, казалось, не существовало ничего ни странного, ни обычного, только глаза Найджела напротив моих и синий от сумерек, как звездочками, усыпанный огнями город. Эта минута будто хотела быть вечной. Но что-то нарушило ее. Озираюсь, как очнувшись от сна: «дзииинь!» - звонок на урок (или перемену). Перед нами возник Мистер W.
Во взгляде его я заметила проскользнувшую тень нового, прежде невиданного выражения – ему было больно смотреть на происходящее и осознавать его (неужто он тоже любил меня? Даже боюсь думать – что, если это верно?..). Подобные рассуждения, туманом обволакивающие мою голову, прервались его грозным (с усилием сделанным) замечанием:
- Живо на перемену! Я пока выставлю оценки за первый вопрос… Алма останься тут, нам надо поговорить… Только… сейчас…
Сказав это, он едва ли не за шкирку вытолкал паренька с кудрями за дверь и захлопнул ее, присовокупив раздраженный поток высказываний (они ругались?).
Каюсь, я грешна страстью подслушивать и, как только кто-то с кем-то уединяется, мой слух автоматически старается уловить каждое слово беседы за дверью, а вдруг там обо мне? Как правило, так и было – обо мне сплетничали, на меня жаловались.
Но сейчас случилось что-то новенькое – меня хвалили!
- Ты Алму береги, тебе повезло с ней! – каким-то едко-чудным тоном смело говорил учителю Найджел, видно действие магической комнаты еще не прошло и он высказал все сокровенное, не опасаясь последствий.
- Я буду с тобой откровенен, друг! – резко отвечал тот. – Мне не нравится, что ты забываешься, мне не нравится, что ты упустил последний шанс снова не остаться на второй год, да… и вообще!!!.. - Ты мне сегодня вообще никак не нравишься!!! – Мистер W выдохнул и кликнул Кристи, чтобы она увела его к остальным детям.
И тут… нет, не подумайте, я не преувеличиваю… Но я подумала, что давно знаю его и потому знаю, что все его ворчание – просто маска, подобной той, что он надевал на глаза, когда не надо использовать дары взгляда. И не прескверный у него характер, как могло почудится в первые секунды, а просто… Ой! Наверное, я тоже почувствовала притяжение к нему… А может, это просто льстящее самолюбию влияние на уши и рассудок разговор обо мне двух парней, в котором каждый ревнует меня к другому… Не знаю, любопытство и жажда новых впечатлений нахлынули с новой силой. Он сейчас со мной останется наедине!..
... Однако он, держась старательно подальше от заветной двери, за руку бережно вывел меня из комнаты; и начал... (кто бы мог подумать?) банальная тираду про "не расстраивайся", еще есть время заработать оценку на других вопросах, пойдём к классу"; и ни слова о "эй, а что Вы тут делали одни?.. ". Точно Мистер W знал все и по мотиву, понятному одному ему, ничем из знаний не хотел делиться! Я шла за ним, как сквозь туман... Вот показалась знакомая аудитория и дети, с замиранием ждущих оценок...
И даже тут не было никаких обычных: "хорошо", "удовлетворительно". Вместо отметок им взглядом придавали силы или отнимали (те, благодаря которым появлялась странность). Этот ритуал сопровождался вспышками магического света, и я представляла себя в центре причудливого салюта.
- Найджел... - процедил юноша, дойдя до, очевидно, одного из самых нерадивых учеников, с сожалением и тоном опять отчаянно трещавшего последнего терпения, - Тебе не жаль странности, это я понял... Но я отвечаю за нее; ты и этого не понимаешь?..
Тут до меня дошло: сейчас будет что-то ужасное (остальные в тянули головы и затаили дыхание); Мистер W лишит его дара, нет, уничтожит, нет... Что ж страшнее может быть этого?..
Ответ выступил из толпы детей в виде тщедушного хмурого мальчика в неясных... стеклянных перчатках.
-... И потому я не могу подвергать ее и, следовательно, твою жизнь опасности - продолжал юноша, надевая странный убор на глаза, очевидно, не в силах смотреть на то, что сейчас произойдет. - Прости, но это ради тебя... Делай свою работу, Ян.
- Нет, лучше убей меня! - не своим голосом завопил парень, кудри которого приподнялись от ужаса, прижимая одну руку к голове, другую к груди.
В секунду мне вспомнилось наши минуты уединения и что-то дрогнуло в сердце (быть может, я успела немного влюбиться в него?). Как глупо было задавать себе подобные вопросы в такую жуткую для него минуту. Что бы там ни было, я должна...
... Должна кинуться под они учеников и закрыть своим телом несчастного.
- Алма, нет!!! - теперь вскричал Мистер W. - Сейчас же уйди, это страшная кара!
- А может, она должна случиться по моей вине. - чистосердечно говорю все, что успел связать мой напуганный рассудок. - И я тоже ее, значит, достойна.
- Я так же достоин ее, как и ты, Алма! - рассердился отчего-то мой оппонент, отшвырнув в бешенстве убор на глаза. - Но мой долг защищать странных детей, и тебя, и его в том числе! Потому... сейчас же уйди!!!
Понимая, что, в любом случае, ситуация патовая, упрямо обнимаю Найджела, быстро обнявшего в ответ, сильно прижимая к себе и точно торопясь отдать все тепло своего чувства.
- Ну все!!! - окончательно разозлился и бросил ему наш, теперь зловещего образа, учитель, - Я хотел по мирному, но ты сам напросился!..
С этими словами... Я полетела вверх, легко и не опомнившись, птичкой наблюдая, как Мистер W взглядом насильно удерживает Найждела на месте, позволяя Яну совершить расправу... Мои крылья бросились было на помощь, но проворный юноша перехватил их глазами - и они будто наткнулись на стеклянную стену, бились на месте. Оставалось лишь смотреть и содрогаться от страха...
Как ни странно, ничего страшного не происходило: только два крошечных лучика вспыхнули на лбу и на сердце парня с кудрями, к чему прикоснулись руки посланного на кару мальчика и... Мистер W перестал удерживать меня и его взглядом, а Ян спокойно вернулся в ряды детей. Среди которых тотчас пронестись сочувственные, дрожащие, ужаснувшиеся вздохи. В чем дело-то? Ничего не понимаю, ведь Найджел встал после свершившегося невредимый, как ни в чем не бывало. В его глазах, правда, появилось выражение... Точно родившегося на свет - любопытство, осторожность и доверие, в причудливой смеси заставляли его голос беспрестанно спрашивать что тут и кто там, а руки тянулись ко всему, до чего должны могли дотронуться, совсем как младенец!
Юноша ж спокойно наблюдал это и, мимоходом глянув в окно аудитории, отметил:
- Дети, сегодня уже поздно. Ужин, приготавливаемся ко сну и спать! Продолжим завтра.
ПОТОМ он подождал, пока все построятся по парам, но кроме меня, взял еще за руку и парня с кудрями (тот нескладно-как в первый раз, с восторгом улыбнулся в ответ).
Долго я не решалась спросить, только глядел вопросительно; тем временем мы прошли в другое крыло здания, напоминающее отель - со столовой, маленькими номерами. На ужин был пирог и горячий шоколад; дети обсуждали "оценки" и как каждый проходил экзамен, и все суда или о провинившемся. Тот, о ком шла речь, смотрел так, точно говорили о постороннем. Неужели он успел забыть?! Быть того не может! Или может?.. за этими мыслями я рассеянно довела ужин и умылась. Распределив детей по номерам (в каждом находились кровати и ванночки со столиками), он, взяв с собой меня и Найджела, пошел в самый дальний.
Там была одна широкая кровать и одна узкая, напротив широкой. Он предложил мне узкую, сам лег вместе с пареньком, по-прежнему жутко-по-детски неузнававшему и непонимавшему ничего. Выключатели свет. Я долго не могла уснуть. Одна догадка держала мои глаза открытыми, а тело ворочавшимся, как сотни дум, лишь одна, напрочь перечеркивавшая весь романтизм странной школы и ее хозяина, если она была правдой.
Ведомый не то отцовским инстинктом, не то еще чем, юноша почувствовал, что я не сплю и, проверив, крепко ли спит рядом Найджел, поправил ему одеяло и тихо-быстро направился ко мне.
- Ты чего не спишь? - по-отечески участливо он взбил мне подушку.
- Мистер W... - долго выбирала я слова, смущаясь такого близкого расположения его и его кудрявого друга. - Вы сделали то, о чем я думаю - Вы заставили его забыть сегодняшнее?
Выдыхаю, будто сделав мучившее признание.
Мой собеседник потупился и поспешно чуть отвернулся (Но я успела заметить, как он вытер слезу).
-Я не хотел стирать ему память! Он мой лучший друг и... даже боюсь осознать, как больно было ему терять воспоминания о тебе, мне, нашей школе... Но если бы он помнил это, он и дальше б нарушал ради тебя правила... Я не мог подвергать детей опасности!..
- Но что страшного в том, чтобы помнить себя настоящего? - спрашиваю, невольно чуть вздрагивая, вспоминая его объятия.
- В том, что ты уже не захочешь расставаться с этим чувством, оно будет отвлекать, может даже приводить к глупости и к опасности, если обнаружишь его перед недобросовестными людьми, перед теми, кто хочет погубить тебя и твой мир... А он прежде всего - странный человек, Алма, как я и ты. Вот почему мне пришлось стереть ему память, чтобы сохранить его странность (ничто не будет теперь от нее отвлекать и угрожать ему)...
В этот миг что-то оборвалось у меня внутри (ох, а я ведь почти влюбилась в Мистера W; в этого типа, который готов погубить память - часть души, лишь бы странность сохранить и не лишиться работы по ее взращиванию)...
"Не прикасайся ко мне, мерзкий!" - с болью мысленно прошептала я ему, наскоро поблагодарила и притворившись, что теперь все хорошо и я вот-вот усну.
И все же, тихо-тихо, невольно, перед тем, как уснуть, ловлю его мысленный шепот: "Когда-нибудь ты поймешь меня"...

[Gaze]

Windancer

... Нэя закрыла глаза и позволила мысленно унести себя в сумасшествие ветра, она цеплялась ощущением за малейший шелест и крошечный край листика, осторожно приподымаясь на цыпочках и боясь спугнуть этот своеобразный роман между собой и листвой; начав плавно кружиться, касаясь волосами ветра, а пальцами - влаги опавших листьев, Нэя вдруг ощутила прилив блаженства. "Аслан!" - едва слышно прошептала она, как бы боясь нарушить тишину, в которой дуновение леса напоминало его дыхание... Девушка медленно открыла глаза и стала описывать круг ещё больше, глядя каждый листик, до которого могла дотянуться (они были нежно-коричневые, как его грива, приятно-песочного оттенка, точно его сильная фигура, завораживающе-шоколадными, с блестинкой, точно его взгляд). Где-то, вдали, как будто не трогая мирок осеннего леса, воспоминания о нем и танца девушки, спешил по своим делам день и выкрашивал алые ступеньки заката в дорогу к ночи, она не видела этого; перед её глазами был лишь тот, чей образ открывали только ей кружившие листья...
... Ветер потихоньку начал набирать силу, подобно объятиям, дрожа от предвкушения, Нэя подвинулась вглубь воздушного потока (сейчас, миг за мигом, его невидимые руки сильнее укроют её, листья, будто понимая её, встали практически стеной, чтобы ни одно прикосновение ветра не украла суровая реальность. "Не бойся" - прошептала девушка - Не оглядывайся!" И, как по волшебству, ветер внял её мольбе, обнимая ещё сильнее (ещё быстрее кружились листья)
Вдали показались фонари, её разыскивали; но она не двигалась с места, дав себе слово, что пропадёт для всех, кроме того, в чьих объятиях мысленно она танцевала (рисовался кроткий лобик и усатые щечки, пушистые лапы и тёплый тихий рык, навсегда посеявший в её сердце светлое-светлое солнце волшебной страны, имени которой она не знала). Ветер и листья продолжали танец, рисуя его лицо и руки, пряча стук его сердца за шелестом, как бы пугаясь пронзительных алых нитей, неумолимо настигающих лес...
...Нэя старалась не смотреть на своё слабенькое отражение в листьях и радовалась, что её лицо скрывает потихоньку темнота, она точно боялась осуждения самой себя, перешептывания листьев, в один момент они опять стали чужими. "Но ничто не должно разъединять нас, Аслан!" - сказала сама себе и будто невидимому возлюбленному, продолжила танец.
Подул ветер и она вздрогнула сильнее (на руке, среди пустоты прохлады проснулось теплое, мягкое касание. Огромный мягкий лобик льва тихонько притронулся к её руке, оставив тоненькую нить этого чувства. Больше всего ждала и в то же время боялась она вновь встретиться именно с ним - простым касанием лобика на руке, отводившего теплом мокрые и холодные пальцы листьев. "Нет, нет!" - волнуясь, шептала Нэя, мимовольно сильнее вбирая памятью каждый миг ощущения лобика
Она торопливо опустила глаза, отводя руку, как бы желая, чтобы она стала птицей, исчезающим следом дождя, витком тумана, кем угодно, но отдельным причудливым танцором в ветре и листве. "Я прошу" - робко нашёлся её голос; но рука сильнее запылала ощущением, отчего, как после пробуждения, девушка окунулась в осенний вихрь ещё сильнее, с закрытыми глазами дрожа от проносящихся воспоминаний...
…Лапа льва приоткрывает полог листьев, как сквозь время, все также круживших в закате и, спустя миг нежно-песочного сияния, становится рукой Аслана - юноши в светло-коричневом костюме с вырезом до сердца, с белыми волосами и раскосыми глазами; принц дальней страны торопился прийти в заброшенный сад к ней, той, что львом спас однажды от разбойников. Он... Отступил невольно. "Ты ли это, Нэя?". В роскошно одетой даме с напудренным лицом и ярким макияжем, мелко завитыми почти белыми локонами невозможно было узнать ту бедно одетую девушку, в которую он влюбился. Был, в сущности, только один день их любви тогда перед разлукой - он, в облике льва мурчал от её объятий и протянул лапу для пожатия... После пронеслись дни, если не месяцы мелких и неясных, возникающих друг на друге событий и дел; однако он помнил о ней, хоть и не мечтал больше встретить... Теперь... Аслан молчал, не понимая самого себя (сквозь изумление росло чувство непреодолимого желания обнять её).
Нэя потупила взор, давая листьям скрыть лицо. "Нет! Посмотри на меня, любуйся мной, гладь, делай, что угодно!" - сам не свой вдруг воскликнул принц, припадая к ней и бережно-дрожаще гладя рукой; "Не говори мне ничего!" - едва слышно шепнул он, прогоняя листья прочь от Нэи - Мы оба изменились... Но я чувствую, что твои глаза слились с туком моего сердца.... Это все неправильно, но... Мне так хорошо с тобой! Хорошо..." - выдохнул Аслан и, кротко целуя её, закружил свои объятия в танце
Нэя тихонько несмело наклонила голову к сердцу Аслана, мягко целуя ресницами невидимые крылья, что расправлялись, все выше и шире, они переплелись с листьями и укрыли её и юношу, закрывшего глаза и сильнее сжавшего её руку, он точно жаждал проникнуть каждой пульсацией движения своей руки в её; закат усиливал краски и магической музыкой звучал ветер, шуршащий листвой.
Аслан хотел убрать листик с платья девушки и ахнул: он чувствовал, как сквозь него от её сердца распускаются невидимые лепестки его глаз и становятся крыльями, касающимися его взгляда и завораживающими его. "Нея..." - тихо-тихо ответил им тот, кто когда-то трогал пролетающие листья умилительным носиком и усиками льва; его губы чуть тронули под щекой той, что бережно держала вбирала в каждое движение малейший шорох листьев мгновения и тихонькое дуновение синевы
Она проскользнула лучиком сквозь листву - и Нэя остановилась. Вокруг давно не кружились листья и стояла тишина, фонари были совсем близко, реальность неумолимо тянула её за руку (ту самую, с ощущением тепла лобика льва, руки юноши); девушка бережно поцеловала, уходящий тихо в мирок чувства и памяти, отголосок той светлой, мягонькой восхитительной шерсти ("Я храню в сердце наш танец, Аслан" и опустила невольно глаза, с, укрывающей волшебством, дрожью почувствовав незримо прямо перед собой его взгляд, принца далекой страны, названия которой она не знала...
И точно листья с ветром невидимо звучали и кружились в её, покидающих лес, шагах...

[Yandex Bot]