[X] Помощник

[Gaze]

Слеза Горгоны...

... Течет тоненько по холодным граням камня...
Принцесса острова заброшенных скульптур, она ходит печальная от одной к другой, вспоминая, что когда-то жила каждая граница прекрасных изваяний, радовалась возможности движения, дыхания, не стесненного тяжестью каменной груды...
Она бродит и вспоминает, как паутины тишины не бело в темном ее дворце - ночью вдохновлялись красотой звезд птицы и пели так сладко, что вышла Медуза послушать - и лишь несколько тяжелых грудок упало навеки холодным испуганным дождем.
Ей было грустно, до боли грустно, что рассвет больше не будет украшать лучиками молодого пробегавшего оленя, он бежал вперед, радуясь дальней травинке, а быть, может, спеша к подруге или олененку; она разлучила их навсегда...
Красивое лицо Горгоны отвернулось от каменных садов, больше не было в сердце зависти к прелести цветов, к дружному шелесту листьев, алмазы глаз своих змеек-волос она б отдала, чтобы живой капелькой пробежала по ним роса...
Камни, всюду они - безмолвные, гордые, не чувствующие ни ее улыбки при радости, ни жеста гнева, она среди них, одна... Творение ночи, создание волшебства теперь жалела, что имеет глаза - слеза из них не оживит ни мальчика, обернувшегося и застывшего в ужасе, ни волчонка, ни ветвь - все камень...
Он покрывался темным густым мраком, что ножом врезался в сердце Горгоны, обнажая совесть и путая в оковах отчаяния ("Я просто хотела погладить... Угостить... Я не могу жить одна!") И... лишь безмолвно катиться слеза.
"О чем ты горюешь? - спрашивали Горгону боги, легкомысленно попивая амброзию и нежась в облаках. - Это лишь наши игрушки, они всегда будут жить, хоть и не мы, вот забавно!..". И смех их ужаснул ее, имя которой произносили боязливым шепотом.
"Живые? Они больше не увидят солнца, не возрадуются, не побегут навстречу любви!.. - бежала она от Олимпа, стараясь не смотреть на ласковые взгляды сатиров и яства с сокровищами, которые ей предлагали, чтоб с божественного дворца богов там она всех людей, животных и растений превратила взглядом в камень, за это станет богиней Тишины и познает все блаженства правителей мира.
Горгона бежала без оглядки, забыв про крылья, после упала посредине своего острова, бессильно отбиваясь руками и в то же время протягивая их к точно окружающим ее, приближающимся призрачным, множащимся, каменным фигурам... Они точно хотели всегда видеть ее рядом, жаждали пополнения себе подобными (или то боги смеялись над ней?)...
Волшебница в изнеможении поднялась ввысь, будто хотела покинуть все, камень, просилась в высоту, в ветер, не слушала змей своих волос, боявшихся высоты и привыкшим к уюту среди тишины и покоя камней, летела все выше и выше...
Она остановилась и встретила глазами рассвет, в который влюбилась, так нежно-розовые лучи мягко гладили ее волосы, а нити точно руками любви согревали сердце, рассвет точно тоже полюбил прекрасную Горгону и жаждал всегда ее видеть, всегда касаться ее холодеющих рук (ночь уходила; люди вот-вот проснутся, забегают звери и распустятся цветы; рассвет, точно предчувствуя что-то, тревожно, дрожаще ласкал фигуру принцессы каменного острова...
"Не делай этого!" - точно умолял он, невидимо целуя ее в побледневшие губы, секунды рвали каменную нить в ее рассудке, она вздохнула... и мягко-печально посмотрела на него, дрожащего и рвущегося к ней... Но он не мог обойти холодную и плотную преграду воды (Горгона посмотрела на отражение себя в отражении, и, последнее, что она успела заметить, навек теряя сознание - жарко и отчаянно обнимающие ее лучи заката - она неумолимо статуей падала в море)...
Оно тяжело и тихо накатывает волны на ее остров, точно было все слезой...
Ее слезой...

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:16

[Gaze]

Олимппони...

... Родились как-то, тихонько, в заоблачной выси…
В таинственной синеве, когда звездочки осторожно танцевали в небе, чертя собою божественный глаг...

...- Зевс, возьми яблоко
У Деметры и забери сахар,
Зевс, старых проблем уж нет...
Старые беды, пошли вы...

... - И тут... все пони захихикали так, что подковки засмеялись вместе с ними.
- Гермес! - властный голос поверг автора этого смешного речитативчика, то есть дракончика Спайка, в трепетную дрожь.
- Я больше не буду, Великий Зевс!.. Я полетел!.. - пообещал он (глядя в суровое, истинно божественно верховное, немного нахмуренную мордочку окликнувшей его Рэйнбоу-Дэш), вспоминая, что…
Ждут его полеты, раздувание огонечками снежинок, что грозились укрыть сонным одеяльцем страну маленьких, но милых и волшебных пони.
Где-то в ней, в глубинах синего подземелья, усыпанного прохладными капельками сапфиров, ходит строгая Персефонея, листая книжки по магии-педагогики и рогом вызывая послушным для малышек-лошадок сладких заек из листьев салата, шоколадных щенят и подушек мягких-мягких мишек.
А непослушные крошки-пони от нее, чью розово-фиолетовую гривку Твайлайт развевал ветер, получали маленьких копий яблочных полупони-полулетучих мышей, пугавших и кравших яблочные пирожные, мини-клонов Найтмэр-Мун, что отбивали всякую охоту шалить сверкающими глазками и зловещими эхо...
Эхо снежных шагов зимы покрывало луну, навевая сказок и мудрых историй...
В каждую ниточку ее сияния одноименная лошадка, со спокойными зелеными глазами и сверкающей пленительно синей гривой, с мудростью Афины помешала крохотное живое облачко, которое пищало, бегало, просило ласки и заботы...
Кто не умел дарить это такому хрупкому и необычному питомцу, являлась прекрасная Афродита, учила ухаживать за ним, утешала и легонько трепала губами за щечку, она была с белоснежной изящной грудкой, переливающейся радужной гривой и хвостом, с добрыми, теплыми глазами (Ее Высочество Селестия была окрыленная, нежная, светлая и воздушная, точно сама Любовь)...
- Ваше Величество, я восхищаюсь Вами! - прошептал ей маленький Амур, обнимающий кролика и цветок (Флаттер-Шай спешила дарить тепло и помощь всем, кому могла, а сейчас... тихонько вздохнула - следовало помочь развешивать Деметре золотые стеклянные яблочки (в них теплился огонечек, от которого фавориты богини яблок, садов и просто Эппл Джек выглядели наливными, сочными и аппетитными)...
И поглядывать краем глаза на Марса, купавшего каждый домик каждой пони в розовых, острых перчиках, в фонтанах острых соусов, в тон своей гривке и характеру (Пинки Пай уверена - с таким точно не будет скучно); а она уж придумает голым от зимы деревьям огнистые воздушные шарики, блеск и пушистый дождик, переливающийся, радужный...
Точно молнии Повелительницы-"Зевса" ("он" был очень рад, что ее друзья пони, что были с ней и в горе, и в радости, целый год, что теперь уходит снежными шажками, могут встретить новый).
Весело, оригинально, в настоящем Олимпе, как настоящие...
Олимппони...

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:15

[Gaze]

...Дитя луны...

... Ты осторожно бродишь взглядом по замерзлым, заснеженным листьям, прислушиваясь к тишине - легкий шепот дождя лепестков, с оставляющих со снежинками одно облако, тонкое, нежно-розовое, белоснежно-мягкое, сказка дня перемешалась с волшебством ночи в этом водопаде хрупких капель, мерцаний и светлого-светлого облака из снега и лепестков...
Чуть вспушиваются белые перышки от холода (как странно, а ведь чувствовалось, что миг этой прелести так и дышал теплом, давно привычно встречая дуновение ветра (в невидимом бесконечном, улетающем замке неба они одиноки, так непохожи на своих серых собратьев), по ним осторожно текут слезинки...
Что за диво? Кажется - капельки их распустились невидимым цветком, аромат его кружит голову (то твоя боль). Ты удивлен, что упиваешься ею, осторожно берешь в руки, подносишь к глазам, чтобы лучше рассмотреть, живая, трепещущая, она... убаюкивает, когда мерным цокотом замирают сказки стрелок, останавливается миг и... летит дальше, ускользает... танцем снега и лепестков в светлой-светлой тишине...
Аккуратно хочешь потрогать его шелк, хочешь, как никогда, бежишь вслед (крылья мерзнут сильнее, обжигая страхом не успеть), как во сне, улыбаешься, закрыв глаза (лепестки гладят твои крохотные щечки), обнимают, желая успокоить, твои мысли... Кроткий и безмолвный, вдруг... Встрепенулся - а вдруг уснешь, а вся эта красота улетит, стыдливо прячась в полумрак мягкого горизонта? И не сможешь забыть, какие восхитительные лепестки точно кружили в одной, летящей, ожившей мечте...
Вспорхнул с ветки (ты готов лететь за единственной, за каждой ее частичкой, погружающейся торопливо в снежно-алмазное сияние; а как хочется ощутить ее в своем усталом сердце, целый мир превратился в летящий бело-розовый сон, он был прекрасен)...
Ты бродишь мысленно по мгновениям, куда пойдешь без него, почему так хочется быть в этом лесу, чувствовать прикосновение лепестков и грациозных, непохожих друг на друга малышек-снежинок? Отчего претерпевается голод и осознание своей непохожести именно тут? После долгих скитаний по другим, скучным постоянной загадкой, почти одинаковыми паутиной, синими тенями деревьев и унылой прохладой, да, и там листья, и там дождь, ветер и луна...
Она - ты готов поклясться своей душой - она тут другая, все иное, все манящее неведомым чувством - будто ты вернулся к себе, к самому родному, где все знакомо и дарит счастье (крылья радостно гладят пролетающий снег, а бледно-розовые глаза не могут оторваться от тонких лепестков)...
Язык безмолвствует, слова, как метающиеся птички внутри тебя, не могут вырваться из груди и просятся в то же время быть там, чтобы не смутить, не отпугнуть их влекущую нежность, все, все отдашь, только бы всегда был водопад их, розово-белых, воздушных секунд, ощущаешь - частичек тебя, прекрасных, тихих, хрупких и таких прекрасных...
Зачем тебе крылья, и в выси ждет лучик луны, зовет прощаться с ними? Нежданно - понимаешь - не сможешь ответить, почему не в силах расстаться с ними, хоть пусть будут ждать тебя сотни новых лун и лесов, целое время и мир, их бесконечность чувствовалась тобой лишь здесь!.. Нега, нега тут все - и одиночество, и боль от холода (бешено стучит сердце, толкая крылья улететь, а тебя очнуться от сна наяву)...
Нет, ты не вынесешь, если уйдёшь навсегда отсюда (остро, как нож в душу, вонзается эта мысль: тоска, усыпляющая, отнимающая способность летать, в то же время сладостная, уносящая мысль в неведомый полет, даже она связывает каждое твое перышко с каждым лепестком, снежинкой)... Переводишь дух - дыхание и глаза не слушаются тебя - замирают, то учащаются-впиваются больше в них, умоляют их еще и еще закружиться, погрузить в холод, в ослепляющую белизну, где внезапно, вместе с томлением, вдруг стало отчетливо, быстро-оглушительно чувство - придется расстаться...
Ревность, зависть, жадность... в невинно-белых глазах луны, на которую так похож белой-белой спинкой, грудкой и крыльями? Не простит она своего одиночества? Заберет снежно-розовую, единственную, манящую прекрасную отраду, тебя? "Нет!" - отчаяние поднимает твои крылья, спешишь, с силой, но летишь, бросаешься в самый вихрь снега и лепестков...
Мгновение - и каждый из них будто задрожал (долго-долго пел ты, не жалея голоса и самых красивых, нежных взглядов, касаний крыльев и мелодий, не жалея себя, расправив крылья и запрокинув голову, пел, точно в забвении, закрыв глаза, не желая увидеть, как все это миг-другой пропадет)...
Лепестки, снежинки пролетали, и ты растворялся в них, все-все собрал в напевы, стараясь робко подчеркнуть ими лишь малый штришок их красоты, их завораживающей сказки, пел, хотя крылья совсем почти замерзли, морозный воздух терзал горло, задыхался, но пел...
Жемчужного блеска белоснежный лес, покрытый розовой дымкой лепестков и словно падающими звездами, зашептал легко-легко дождем, заслушался, он догадался - ты влюблен в его прекрасную фею-природу, что все танцевала на ветру, роняя лепестки, снежинки...
Они все летали, звуки самых искусных трелей купали их и... тебя в блаженстве, которого ждал всю жизнь (ты с ними, в них, ты... все еще с ними), хотя... Тихонько падали еще долго в лунном луче белые перья, лепестки и снежинки точно целовали их, улетая и храня в своих снах тебя...
...Дитя луны...

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:15

[Gaze]

Синева...

... Ласковая, переливающаяся искорками, укрывает крошечную спинку пони...
У спящей малышки такие же темненькие ножки и мордочка, зеленые умные глаза, щечки покрыты легким румянцем, копытца, хрупкие, еще совсем крошечные, легонько топочут по постельке из синего-синего облачка (наверное, крошке-поньке снится, как она обгоняет луну)...
Это круглое-круглое создание неба легонько покачивалось в вышине, осыпало маленькую пони белоснежными, точно воздушными бабочками, трепетными, как ее сердечко…
К нему кротко прислушивался взрослый - юноша-пони, задумчивым взглядом следивший, чтобы шаловливый рой непослушных бабочек не разбудил синюю спящую крошку и не потревожил сон второй, забавно прижавшейся щечкой к ней - белой, с нежно-радужной гривой, неумолимо растущей, хотя, по безмятежной улыбке ее можно понять - пони верила - она всегда останется маленькой, и будет смотреть за своей младшей сестричкой...
"Как летит время, точно они!" - проводив взглядом рой улетающих лунных и корок, с тихой-тихой слезинкой подумал юноша-пони, аккуратно поправляя губами ей одеяло из солнечных листиков. - А ведь, казалось, миг назад точно также покачивалась на лепестке она, а теперь - нет... - он вернулся грустным взглядом к синей лошадке, полегоньку сопящей и обнимающей сестру, - И она растет... Растут... Получат корону, страну и сотни глаз и душ, ждущих от них мудрого и честного, доброго и щедрого правления... Распрощаются они тогда с веселыми играми, крепким сном и сладкими булочками из звезд... Ах, отдал бы всю свою молодость, чтобы они были счастливы!.."
Он осторожно поцеловал спящих крошек лошадок в очаровательные лобики и еще раз украдкой смахнул слезу: следовало уйти в волшебные сплетения алмазов, откуда он родился когда-то; иначе его и его потомству грозило несчастье, пони побрел туда, словно не видя дороги, он страстно желал и вправду забыть туда дорогу, не хотел уходить, ничего не побоялся, чтоб остаться с ними, согреть, накормить, научить, уберечь, и просто обнять легонько, хоть на миг, хоть невидимым лучиком...
Синева распускала свои бескрайние лепестки, маня в магический сон без конца...
Он обещал покой и радость уходившему в ее даль пони, но он знал - тревога и горе не покинут его, он будет мучится в атмосфере синих переливов ее блаженства, сладкими перезвонами растворяющего в мире двух алмазов, что переплелись в один...
"Мне не жаль ничего!" - самоотверженно закрыл глаза юноша-пони и, произнеся заклинание, побежал назад, к спящим лошадкам, забираясь по мягким облакам в поднебесье...
И скоро из его недр пролился сине-звездный дождь, в котором угадывались исчезающие контуры его - сильной, грациозной и красивой лошади, с призрачно-сияющими белоснежными гривой и хвостом, с белыми крохотными ресницами и бровями, с черно-синей, точно бархатной шерстью и белым, длинным рогом, что ласково на прощание послал два лучика маленьким пони
Лучики обняли их, погружая во сны о сладких конфетках, мягких мишках и веселых подружках, сны улетали и сменялись другими, где были дворцы, приключения, роза любви, где звучал тонкий смех малышек-пони, их деток...
И как-то сквозь все сны звучал его тихий, добрый шепот: "Не грустите, доченьки!.. Все будет хорошо... Папа всегда с вами!"...
И синева укрыла белоснежные нити и мерцания, в них виднелись малышка с синей гривой, кроха с радужной, что тихонько спали рядышком, не заметив, как на их лобиках появились короны, в каждом - алмаз...
И... грустный взгляд его, чьи слезинки падали звездочками, эхо убегающих его шагов в тиши...
Синевы...

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:14

[Gaze]

....- "Ни дня без... носочков!"...

... Бархатных, шелковых, в сеточку, в блестяшках, ажурных, в сердечко, в умилительных мишках, в ослепительную звездочку, розовых, синих, белоснежных, черненьких, радужных, аквамариновых, всех цветов и рисунков на свете, что подчёркивали красоту фигурки хозяйки до самых кончиков копыт...
А также - без бусинок, алмазиков, жемчужинок, причудливо прячущих я в узорах золота, серебра, белого камня, что служили ошейником, ожерельем, диадемкой, браслетиком на изящную ножку счастливой обладательницы, переднюю или заднюю...
Кроме того - непременно восхитительно плавную спинку о округлый круп чаровницы-обладательницы обхватывала юбочка из плюша, бархата, шелка, с пояском или без, с бусинками или без них, переливающаяся, воздушная или тяжелая-шелестящая, длинная с шлейфом или умилительно короткая...
Панамочки, шляпы, кокетки-вуали... Сережки и шлем, причудливой формы, украшенный рубинами, нагрудничек, расшитый крошечным жемчугом или связанный живыми лепестками, ароматный и грациозный... Штанишки с воротничком или платьичко... Модница-повелительница всего этого была несомненно Рарити...
Спайк не уставал любоваться ею, каждый день умудряющейся встречать утро пони-японочкой в кимоно с белыми носочками и сабо, когда солнце играло лучиками в полную силу, она...
Будто превращалась в принцессу Египта, в узорных золотых браслетах в форме скарабея и коронки с коброй, носочки становились золотыми, с черным бархатом иероглифов; а под вечер...
Красавица-лошадка преобразовывалась в... индийскую царевну, нарисовав красную точечку на тонком лобике, а круп и грудку покрыв сари, украшенном маленькими месяцами и синими носочками...
Последняя деталь ее образа настолько впечатляла малыша-дракончика, что он постепенно перестал жаловаться на словно барабанную дробь и треск кастаньетов, доставляемые трудяжкой Эппл Джек, что не могла пройти мимо любой яблони (все собирала и собирала сочные, тяжелые ее плоды); спокойно выслушивал беспрестанные потоки неумолкающей в своих историях Пинки Пай, что за день успевала поссориться-помириться и познакомиться как минимум с десятью пони; и он...
Безропотно и тихонько выполнял просьбы Твайлайт, передавая послания от Ее Величества Селестии с новыми заданиями, весело махал хулиганке Рэйнбоу Дэш, что думала его подразнить внезапным выстрелом из радужной молнии из-за ближайшего облачка, и гладил кроликов кроткой и романтичной Флаттер-Шай.
Его точно подменили, и малыш-дракончик становился сам не свой, краснел щечками, прятал глаза и неровно попыхивал огонечком, лишь он только вспоминал про Рарити и ее неуловимо меняющийся наряд, и носочки, когда видел их и тем более нечаянно с трепетом касался их...
- Точно, малыш, ты влюбился в нее! - покраснели украдкой щечки и у Ее Милости Каденс - приятной пони-королевы, со словно карамельной, блестящей и нежного перелива гривой, самых мягких оттенков, с ласковым взглядом, пушистыми ресницами, от них падали причудливые тени на светло-розовую шерсть...
Она выслушала с биением сердца исповедь Спайка, что после бессонных ночей и задумчивых дней, где все было точно сном, поспешил к ней за ответом на вопрос - что это с ним.
- Правда? - пролепетал счастливый дракончик, боясь поверить в то, что его догадки верны и, судорожно сообразив, что без опытного и чуткого совета Ее Милости может неосторожным или неумелым шагом случайно разрушить мирок своего блаженства, осторожно поклонился и спросил: - А что делают, когда любят?..
Каденс захлопала переливающимися ресницами, пряча робкую улыбку - сколько много и, по ее оценке, все ж ничтожно мало могла рассказать она, что сама бродила по облакам, заглядывая, как спит ее любимый, осторожно магическим рогом посылала ему...
Розочку из звезд, отводила неприятные черные тени болезни от возлюбленного, бесстрашно возглавляя стражу в походе против ведьмы, посылающей их, дарила милому верного слугу, радовалась его радости и очень переживала, когда дорогой ее сердцу пони-принц грустил или у него что-то не ладилось...
В такие моменты они гуляли вдвоем под луной, шептали песенки и сказки, понятные только им, как бы нечаянно шли рядышком так близко, что их грудки соприкасались (королева, как всегда в таких моментах, еще больше покраснела и закрыла глаза, опустив голову); они щипали одну травку, дышали одним цветком и забывали все горести в объятии, в котором он тихо-тихо целует ее...
- Ой! - только и сказала Каденс, погрузившись в эти волшебные вспоминания и очнувшись, вспомнив, что бедный дракончик все еще ждет ответа и его счастье так же ценно и должно процветать, как и ее, как и любого другого, вне зависимости от того, кто и кем он является.
- Цени все в ней, и делай все, чтоб ей было приятно, и это к тебе вернется! - погладила она малыша по крылышкам и, подмигнув и пожелал удачи, пошла в свои покои.
Вдохновленный, Спайк быстрее ветра помчался домой - солнечные зайчики щекотали его лапки, облачка были точно мягкими ступеньками к его самой красивой, самой лучшей, самой любимой в мире Рарити (он каждым стуком сердечка чувствовал это все сильнее и с волнением запикировал на грядку с розами).
Отщипнуть розочку для своей девушки - не так легко, как оказалось - шипы куста были тугими и колючими, ветви - капризными, а еще внутри жила бабуся-улитка в платочке, что стала ругаться в духе: "ходют, тут ходют, рвут да рвут!..".
А романтичный дракончик ее не слушал - перед глазами у него была желанная и прекрасная лошадка, белая, с огромными ресничками и бриллиантами синих глаз, с шелковистыми, переливающимися локонами, в голубеньких носочках в розочку...
Последнюю Спайк отвоевал у куста и поспешил на ранчо к Эппл Джек - там он с жаром, что его огоньки, тысячей слов, чем изумил внезапным разгоревшимся энтузиазмом и красноречием хозяйку, стал умолять ее подарить ему самое сладкое, пышное и красивое пирожное с яблочком. Простодушная пони дала добро, кивнув и придвинув тарелку с сердечком с кремом, булочным ободочком и кусочками яблока, чем...
Привела в восторг малыша, в мгновение схватившего угощение и, не забывая его с розой, заскочив домой, со всей душой как следует натянув галстук-бабочку, понесся к той, на приятных ножках которой были...
Носочки с ромашками, за ушком еще ромашка и юбочка такая же. Не имея духа от неги сказать ни слова, Спайк с трепетом обнял живую "ромашку", вдруг услышал: "Ой, осторожно! Носочки не мни!"...
"Бывает!" - смиренно подумал он и погрузился, счастливый, в ее мир, где...
С первыми лучами позднего солнышка (Рарити любила понежиться в постельке), она, не дав себя поцеловать дракончику, не сказав ему ни слова, бежала к самому святому для себя - к зеркалу, пожеманившись перед ним и повертевшись, покорчив хорошенькие мордочки, она счастливо вздыхала: "Я самая красивая пони в мире!" - с гордостью подхватывала бесчисленные туалеты, меняя образы и примеряя, выбирая лучший, который бы...
Точно подчеркнул ее сегодняшнее настроение, был новым и делал бы ее еще прекраснее, подстерегая утвердительный кивок Спайка в дверях - ему хотелось обнять такую красавицу, он помнил завет королевы Каденс, и кроме, того, ему вправду нравилась она, каждый день, каждую ночь новая, очаровательная, в новых юбочках, украшениях и носочках...
Апельсиновые, лимонные, клубничные, в дольках и ягодках, маковые, шоколадные, карамельные, в конфетках, пирожных и лепестках, атласные и меховые, простенькие и точно выточенные из жемчуга - они...
Завертелись хороводом, проливались бесконечным дождем, окружили дракончика так, что отбивали аппетит и тянули его глазки в разные стороны, а в ушках его только и были капризные оклики его невесты: "Спайк, подержи зеркало тут... Эй, принеси пудру!.. Хочу новые носочки!.."...
Да, поразительно, но они занимали пони-денди еще больше чем ее жениха, и за возней с образом корейской феи, старательно завязывая блузочку и поправляя бантик, чтоб был посередине, и чтоб ленточка от завязки красиво падала на длинную-длинную кремовую юбочку, и чтоб были видны светло-светло-салатовые носочки; потому...
Она и забывала порою сказать ему "привет", бросаясь на вечеринку хвастаться перед подружками новым нарядом, где они были с узорами из рыбок, а платье переливалось изумрудными ниточками, грива развевалась в жемчужных мелких заколочках; и...
Уж конечно, ей было не до приготовления перекусить своему герою, у которого уныло пищал от скуки животик, ведь впереди маячила шапочка-ушки пурпурной лисички, меховой роскошный воротник и в тон к ним колье и носочки...
Они все сыпались, сыпались на бедного Спайка, который только и успевал сунуть торопливо алмаз за щеку и жевать его на бегу, спеша затянуть корсет Рарити, почистить ее подковки, чтобы она была самой блистательной, и только успевал подбирать и убирать на место ей все новые и новые образы...
"То она жрица Востока, то ведьмочка на Хэллоуин, то Муза на Рождество, ангел..." - уныло, без удовольствия вспоминал он, тоскуя по его подружкам, верной службе у Ее Светлости Селестии, шпионажем за странной, но притягательной ее сестрой.
"А Ее... Загадочность Луна, между прочим, и красивее, и умная, и преданная, и сильная, волшебная... А Рарити... - Спайк горячился и... поежился, точно снова и опять слыша зовущий писклявый ее оклик: "Малыш,.. быстро мне шляпку!", - Только и умеет, что образы менять как носочки!.."
Он с достоинством и с маленькой долей грусти и даже боли полетел прочь, видя, как пони опять прижимает к себе ножки, любовно трясь мордочкой об обтягивающий их расписной шелк, ни разу за долгие дни и ночи вместе, не сказав ему ни доброго слова, не приголубив (остальное он бы стерпел и простил); но, видно, она не любила и не полюбит никого, кроме себя и носочков.
Спайк горько вздохнул, почти уж не жалея, что улетает от такой красивой лошадки. Ведь он помнил слова Ее Милости: "Красота без любви глупа и холодна!"; Дракончик тихонько летел прочь, не оглядываясь, любуясь переливающимися в свете луны капельками дождя, что приветливо гладили его крылышки, он оглянулся...
И, полетев дальше свободно, радостно к своим друзьям, королеве, новым приключениям и солнышку, только усмехнулся на прощание...
-... "Ни дня без носочков!"....

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:14

[Gaze]

Лепесток...

... Летит, подхватываемый ветерком, изумленно встречая для себя бесконечный мир...
Где снег тихонько сияет в синеве неба, как приятно лететь и слышать эхо недавнего дождя...
Над ним - звезды, танцуют в выси и зовут порезвиться, помечтать вместе с ними, в бесконечно воздушном, легком, большом-большом лепестке...
Неба... Лепесток, розовый, хрупкий, летел и осознавал - мир никогда не будет прекраснее чем сейчас, в минуты, когда падает снег...
Внимательными глазами смотрит ребенок, что долго шел в лесу, словно замершем и высоком, он хотел бы полетать...
Словно он, хрупкий, мягкий, что кружился в снежинках, как маленькая-маленькая птичка, чувствуется стук его сердечка...
Он чувствовал - малыш хотел летать, хотел вместе с ним радоваться жемчужинам капелек звезд...
Розовый и трепетный, точно облачко, он зажмурил невидимые глазки и полетел так быстро, как только мог...
Он тихонько улыбнулся, вдохновлено кружась в медленном танце вьюги ночного леса (осторожно его крылышко коснулось щечки ребенка)...
Было словно волшебство - почувствовать, что они вместе, как незримой ниточкой перелетала душа ребенка в лепесток...
(И он ощутил полет, радость, и он не один!) - каждая снежинка шептала, щекоча лепесток, что купался в лунном сиянии...
Сказкой ветра и сна летел он все, унося в себе взгляд крохи, что опустил глаза (осознал - мечта сбылась, лепесток передал ласку полета его щеке)...
Летел, не замечая других, воздушных розовых воспоминаний леса, сквозь тишину снега...
И синева напевала колыбельную ребенку о...
Лепестке...
Что кружится снежно-розовым эхом сна...

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:14

[Gaze]

Кризалис

... Скучающе ходила в темной пещере, слушая перешептывания капель, падающих со сталактитов, смотря устало в темноту, там, где нет никого, где никто не посмеется над ее куцыми крыльями и кривым рогом...
"А мне никто не нужен!" - говорила она себе, стараясь вслушаться в свой цокот, прохлада ветра гладила ее жиденькую гриву, глазами она искала тени на бесконечной выси пещеры...
Но ничего, кроме страны веселых и волшебных пони, где каждый день солнышко будит друзей-лошадок. Оно зовет их гулять и наслаждаться шелковой травкой, они вместе проходят приключения и радуются победе сообща...
Вместе с правительницами - сильными, мудрыми, красивыми королевами, что наблюдали за ними с выси дворцов, где все уютно и светло, где каждый миг пропитан мечтой...
"Ну и пусть!.. - гордо мотнула головой Кризалис, не решаясь признаться себе, что ревновала белоснежную и мягкой радужной гривы Селестию к любящим ее пажу-дракончику Спайку, умной и ответственной пони Твайлайт, к ее подружкам (Флаттер-Шай, Рэйнбоу Дэш, Эппл Джек и Рарити)...
Что ей завидно, что ее не ждут и ее приходу не радуются, как тихому цокоту шагов Луны, почти загадочно неотличимой от синевы темного ночного неба, сияющего месяца и звезд, молчаливую и рассудительную, готовую защитить своих друзей в любой миг...
Мгновения тянулись и тяжело шлепались о холодные камни пещеры, оттеняя одиночество и грусть королевы с кривым рогом, будто уговаривая ее остановиться, простить все обиды и помириться с магическими пони...
Но она все шла вглубь темноты, не боясь холода, не оглядываясь назад, где светило солнце и купалось в счастье сотни маленьких лошадок, их покровительниц и природу вокруг их земель - луга, леса, тихие речки, изумрудную травку и светлое-светлое небо над ними...
Кризалис уходила все вглубь, не смея себе признаться: "Я хочу к вам!"...
И только тихая и темная пещера укрывала ее странную фигуру листьями одинокой темноты...

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:13

[Gaze]

Снежные витражи...

... Распускались на стекле тонкими-тонкими лепестками, причудливыми узорами, в них угадывался полет...
Нет, не тот, наскучивший и со стрельбой-абордажами, что так знаком был Дону Карнажу, а другой, где все было...
Точно снежная, переливающаяся мозаика из листиков, ягодок, веточек и травинок в замерзшем лесу (он закрыл глаза и представил, как гуляет в нем - тишина и шепчущий хруст снега, лунные бабочки щекочут ухо, и рана заживает...
Та, что глубоко внутри, скрытая от всех глаз, что называлась по-странному - "одиночество" - задумчивый пират мысленно трогал веточку, любовался точно стеклянными ягодками, и чувствовал, сколько следов, глаз скрывалось в заснеженных долинах леса, как наполнена каждая пушинка снега песней птички и вольным тихим ветром - все точно летит...).
Карнаж встрепенулся и внимательно посмотрел на стекло окна - мороз крепчал и все отчетливей проступали контуры, знакомые, воздушные, завораживающие глаз, точно - там видел он веточку, тропинку, будто наяву слышал хруст снежка того леса, что был далеко, за сотни километров вниз и вдаль, то что-то близкое чувствовалось им...
Он оглянулся - тихонько заиграло солнце лучами, и каждый его луч осторожно касался стекла, отчего контуры засияли, сказочным, мягким переливом, находя отклик в его сердце, что назывался по-странному: "радость".
Дон Карнаж еще раз, как на прощание дотронулся пальцем до контура веточки и, казалось, она качнулась ему в ответ, гладя его руку бриллиантовым блеском и корок, как тогда, внутри его, в снежном лесу, что...
Сохранил тихую его улыбку...
В дивных, тонко тихих, снежных витражах...

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:13

[Gaze]

Жувжик

... Это странное существо завелось в Штабе, когда...
За окошком собирались хмурые тучки, лил как из ведра дождь; в такую погоду Спасатели решили выручить друг друга из страха и тоски игрой в страшные истории.
Каждый украшал их своим: Гаечка строила премилые рожицы, подсвечивая в сумерках фонариком свою мордочку, кротко улыбаясь и хлопая пушистыми ресничками.
Чип умудрялся каждую историю неузнаваемо преподнести в виде детектива с вкраплением анекдотов и только смеялся страшным манером, чтобы сохранить атмосферу ужаса.
Рокфор дирижировал черный батончиком, любовно сжимаемым его лапкой, и усердно хрустел им после каждой страшилки, приглашая последовать примеру друзей, которым тоже раздал по батончику с сыром.
Дейл, не имевший особо соображения или страдающий малым запасом воображения, не сочинял и не вспоминал историй, а только с важным видом пересказывал сюжеты любимых фильмов ужасов.
И... только Вжика не было в их компании, казалось, не было нигде, хотя в гуле шелеста дождя и воя ветра четко можно было различить поток такого родного им и такого разного "жу!".
Но именно оно и озадачило друзей - мушки нет, жужжание глухое, даже зловеще звучавшее, и казалось скрежетом неведомого существа, притаившегося в темном углу...
- Неужели это Жувжик? - ахнул Рокки, покрутив задумчиво пышный ус.
- Кто? - изумленно-испуганно хором спросили мышка и бурундучки, воспользовавшиеся ситуацией и обнявшие ее с двух сторон.
- Жувжик - повторил мыш, вдохновлено работая пухлыми щечками, пережевывая батончик, - Это мушкин дух, который пугает и кушает непослушных мышек и бурундучков!.. Он бродит в темную ночь, когда занавес дождя, и никто не сможет помочь!..
"Жу!" - раздалось из-за далекой темноты, тень скользнула, приближаясь с тяжелым гулом капель дождя, черное, большое создание шло на четверку непуганых Спасателей, да так медленно и неумолимо, что...
Трус-Дейл, побросав лакомство и в спешке дав щелбана Чипу, понесся с криком прятаться за ближайшее кресло, только хвостик замелькал с лапками, и след простыл.
Его товарищ, храбро остался, взяв, смущенную и в испуге прижавшуюся к нему сильнее, Гаечку на руки и отчаянно стал искать глазами окно или потайную лестницу или дверь, чтобы спасти ее от...
Все приближающегося, казалось, рычащего громом существа - это была тяжелая, ожившая черная тень, без края и бесшумная, с маленькими крылышками, так похожими на полупрозрачные лепесточки...
- Вжика... съел! Жувжик проглотил его! - догадался Рокфор, у которого от осознания сего страшного факта отнялись ноги и он бухнулся на пол нелегким, обширным пузиком.
Тень в момент рывком поддалась вперед - жуткое творение ночи, проклятье неупокоенного мира мушкиных душ, безликий монстр с бесконечным подолом из собственной тени готовился нападать...
"...На Рокфора - самого лучшего повара, летчика, рассказчика и друга пошел, украсть его и скушать вздумал?!" - возмутился в мыслях Чип, осторожно опустив мышку на дальний высокий верстачок и краем цепкого взора отметивший побелевшего, от такого же предчувствия, Дейла, сползавшего в обморок.
- Ииии-ть!!!.. Демон!.. - с воплем кинулся он на Жувжика, что...
Тоже испугался и сжался в комок, шарахнувшись в сторону, чем разбудил азарт бурундучка - тот погнался за ускользающей тенью, размахивая колким прутиком, с воинственными возгласами, что, казалось, отбили все мечты об ужине у страха ночи, он...
Судорожно забился в угол и, дрожа всеми складками бесконечных черных контуров, лишь сказал, каким-то тихим, перепуганным голосом: "Жу!"; на что Чип засуетился со словами:
- Вжик, дружище! Ты еще не умер! Сейчас я Жувжика убью и спасу тебя и нас от него! - взмахнулся колкий прутик, готовый сразить страшное, темное творение, которое...
Вдруг скинуло черную субстанцию - это был Вжик, запустивший в бурундучка черным одеялом с еще более громким "Жу!" (что с мушкиного означало: "Да вы что - совсем, что ли?!.. Какой я вам Жувжик?!..").
Увидев, что все хорошо, Дейл пулей вылетел из-под недр кресла, очнувшись с радостным: "Вжик, ура!".
Гаечка поцеловала мушку и Чипа, она была уверена - он спас всех от страшного создания.
И только... Рокфор задумчиво все смотрел на темноту угла, откуда надвигалась тень и откуда выпорхнул Вжик...
Словно спрашивая себя: а куда ушел тот таинственный гость ночи, быть может...
Шелест дождя и хмурые тучи, что потихоньку рассеивались, убегают в загадочный мир-невидимку, как след...
Жувжика...

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:12

[Gaze]

Nospheratu

..."Загляни в меня" - зеркало, темное, холодное, точно туман в дожде, походило на дверь между мирами, в одном...
Жила-была простая девушка, что, как и многие любила посмотреть в его грань, поправить платье, прическу или просто убедиться, что может спокойно читать или рисовать, петь или играть, смотреть в него и скучать, ведь никого в ее комнате нет...
Но она ошибалась - из глубинных холодных паутин преломлений лунного луча, был заточен туда Носферату - существо, никогда не покидавшее границ зеркала, походило оно на тень и человека - бледного юношу в ветхом сюртуке и цилиндре, с черным крошечным сердечком, окруженном еще более мелкими звездочками...
Никто не знает, отчего он появлялся в зеркале и как он туда попал, только девушка с опаской и все же изумленно, с замирающим любопытством смотрела в его глаза, что-то скрывалось в них, часто прикрыты и нахлобученным цилиндром.
А он - наблюдал за ней, как она спит и гуляет в обширной комнате, как вышивает розу и ловит тонкой рукой листок, пролетающий в окне, казалось, он любовался ею и ждал...
Дни проходили увлекательным чтением, игрой и в раздумьях, ночи в мечтаниях, тихом мире сна, когда звезды осторожно посылали девушке свои искорки...
Странное создание все смотрело на нее, с трепетом точно ощущало, как она осторожно убирает с зеркала снежинки и капельки дождя, не дает паутине скрыть его.
Но она все не понимала, как юноша оказался в этом мире совершенной чистоты грани, закрепленной тишины и строгой формы, за грань которой выйти нельзя.
И ее изумляло - в любом зеркале появлялся он, смотрел на нее, тоже жил своей жизнью, беря в руки попадающие к нему отраженные в зеркале предметы и рассматривая их...
Видно, его необычайно занимали ощущения ловли мимолетного жара огонька канделябра, шелест желтых страниц книг или неподвижность отраженных слов, лиц, движений...
Носферату впитывал все это, жадно ловил, точно хотел попасть в мир девушки и иметь возможность постоянно наслаждаться обладанием украшений, доспехов, вееров, камина, лестниц, дверей...
Единственной дверью к ней оставалось для него грань отражающего стекла, сквозь нее он видел ее взгляд, ее улыбку, мог приглушенно слышать ее голос, наблюдать ее танец под мелодию, но не мог почувствовать биения ее сердца...
И она не знала, как странно, что не поймет, что это за существо, так от нее отличимое, но вбирающее в себя ее мир, ее мысли и чувства - она ощущала, он осторожно старался коснуться их...
И не мог - его место было в зеркале, давно переставшей быть белоснежно-призрачно мерцающей сказкой из перекрестков лучей - нет живой слезинки щенка, нет полета птицы, нет нити ее души...
Нет? "Все лишь отражения" - горько подумал Носферату и... очнулся, зачем он здесь - его мучил голод. Это было творение ночи, отраженное в зеркале, но жаждавшее жизни, красоты, тепла...
Пульсации ли ее крови, в котором был скрыт воздух, веяния нежащей приятности ее ресниц, ее голоса, касания? Ему стало жаль ее, хотелось навек оставить у себя, хотя б на зеркальной грани, грезилось об объятии, о поцелуе...
Он запутался, и отчаянно стал бродить за ней по зеркалам, мучимый одной мыслью: "Мне не хватает... тебя... Мой мир пуст и не полон, загляни хоть на миг в зеркало, дай хоть взглядом к тебе прикоснуться..."...
Девушка бежала от зеркал, стала их бояться, она тоже запуталась - бояться ли его или ненавидеть его пугающий, прикованный к ней взор, что сделать, чтобы он оставил ее в покое и никогда не являлся?
Она не понимала, что нечто завораживало и точно приближало для Носферату все лучи в нее, к ней, вот... Она идет к зеркалу, близко-близко; он боится поверить сам себе - сейчас...
Он приоткроет незримо зеркальный занавес и шепнёт ей одно откровение, что отразится на его устах, наклонившимся к ней (она вплотную стала к зеркалу...
Почувствовала страшный, режущий нож стекла, сквозь которые тянулись мутные и тяжелые невидимые нити (он хотел ее обнять); она еще больше испугалась - вдруг провалиться туда?
Лишиться всего, своей комнаты, покоя, где она могла беспечно делать, что нравится и не только отражением а вся быть во власти этого страшного создания, в его власти?
Он робко коснулся ее губ своими, нежно глядя в ее карие глаза, гладя ей черные локоны и, стараясь не ранить когтями, осторожно другой рукой провел по шее и плечам, забывая зеркало и себя, отраженный мир, и...
Отдернул руку, качнувшись назад и упав на колени (она поспешно отбежала назад, посмотреть, что будет) - с другой стороны зеркала она с силой всадила нож...
Носферату хотел к ней подбежать, тяжело поднимаясь и пытаясь остановить кровь из раны в груди, но... только наткнулся на стекло, в котором все по своему кругу и законам вращались лучи...
Медленно он растворялся в них, все зеркала в ее доме с переговаривающимся треском потрескались, напоминая ломанными линиями лопнувшего стекла разбитое сердце...
Девушка с неудовольствием отметила эту деталь - ведь ее прекрасные черты исказятся, криво в нем запрыгают солнечные зайчики, и нечем будет развлечься в мрачный дождь или снег...
Снежинки не отражались, капли дождя плакали по стеклу, но не было в нем их жемчужинок (что за диво?). Она сама вплотную подошла к зеркалу, немея от испуга - она сама не отражалась...
Теперь она не сможет узнать, как на ней прическа или платье, как ей сохранить так быстро уходящую красоту, ее образ забрала душа, что словно тихо прошептала...
..."Загляни в меня" - зеркало, темное, холодное, точно туман в дожде, походило на дверь между мирами...
Носферату...

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:12

[Gaze]

Духи снежного леса…

…Тишина покрывала точно выточенные из льда и снега деревья и съежившиеся от мороза цветы. И медленно пушистые белые лепестки снежного царства укрывали последний сон…
Луны – как падающая с высоты звезда, она прощальными лучиками тоненько касалась щечки и глазки существ, напоминавших одновременно морских свинок (по мордочке и крупному тельцу) и львов (по длинным передним лапам и хвосту), белых, точно бесконечная, растущая даль долины, мерцающая промерзшими листьями, кажущимися сотканными из стекла - кадов, что внимательно смотрели в высокое небо…
Они не спеша ходили по гигантам-лианам, краем глаза отмечая сломанные крылья с потрепанными перьями, улетающими далеко-далеко (в остекленевших глазах полуптицы-полу-ящера читался риторический вопрос – было ли что-то до него и будет ли потом, открываются ли новые дали, где он не был?).
В проруби был гигантский черный комок с колючими жилистыми ногами – гигантская многоножка погрузилась в вечный сон и она была беззащитной и маленькой среди цепких когтей льда, тусклого, безжалостного стекла. «И оно прекрасно»
«Еще будет солнце. Лучики его согреют нас в бесконечности. Высокой, тихой бесконечности…» - подумал один из кадов, утешающе и осторожно гладя детеныша (маленькому было страшно – он остался только с одним из родных, самым задумчивым и все же выжившим (хоть и были драки за все стадо, и голод, и жара, и потопы)…
Теперь – холод. Пробирает, не обращает внимание на слезинки. Точно заковывая больше, ощущая страх и тревожный стук сердечка крохотной грудки и вспушенной шерстки белой спинки каденка.
Но он читал во внимательном взгляде взрослого – «Не бойся, просто снег. Мы еще встретим солнце!» - и верил ему, робко прижимаясь к его груди и засовывая носик в длинные его передние лапы…
Они нашли в себе силы не откинуться безжизненно в затягивающе мягкую перину снега, хоть последняя падающая звезда скрылась за пронзительной бурей, что укрывала одеялом потихоньку уходящую луну…
Последний ее луч отпустил догонять солнце два лепестка, белых-белых, тонких, точно сотканных из снега, долго витавших над двумя прижавшихся друг к другу тельца кадов. Летели они над лесом, кружась в снежинках и тишине…
Духи снежного леса…

Сообщение отредактировал Gaze - 16.7.2018, 20:28

[Gaze]

Ночью в... луне...

... Ярче и пронзительнее становятся белоснежные контуры, что днем почти скрывались за синевой неба и лучами солнца, огромный белый глаз сумерек, как живой смотрит с высоты...
"Кажется, он смотрит на меня!.. К чему бы это?" - подумала задумчивая королева сказочной страны волшебных и веселых пони, с задумчивыми зелеными глазами, сверкающими синими ресницами и волшебным длинным рогом, мощными крыльями, темно-темно синей шерсткой и переливающейся, магически воздушной гривой и хвостом, мягкой, завораживающей синевы, на грациозных и сильных ногах выросли узорчатые серебряные наросты на копыте, что напоминали корону (что крепко держалась на ее челке, поблескивала темным, причудливого оттенка алмазом и черным золотом)...
Она бродила лестнице из каменных выступов на краю леса, ранее не встречавшегося в своих владениях, где не было и тени просыпающихся по утрам цветов, тянувшихся к теплым лучам дня зеленых листиков - все было мутно синим, с бегающими по контурам, теням, застывшим каплям тихонько искрами, или казалось таким в абсолютной тишине мрака (будто луна сотворила ночью свой мир и украшала своим, и не хотела отпускать, хотя мгновение это длилось словно бесконечность); пару искорок незаметно крались к ногам королевы, почти не отличимой от темной синевы...
Смущенная пони... осторожно отошла от них, спрятав очаровательно вытянувшуюся мордочку и тряхнув гривой. Они были для нее особенными, следовавшими за ней, хоть и не отличались от других, и точно белый глаз неба следил ими за нею (кончатся ли лестницы, в которых не определишь конец, куда они ведут и почему любопытство сменилось страхом). Цепкие искорки проворно забрались к ней на нашивку-обруч, где сиял полумесяц на черном фоне, так украшая и соединяя ее прекрасную шею, плечи и грудь.
И она... не смогла сделать более ни шага, ни одной ногой пройти вперед, хотя за тысячи веков правления привыкла к разным сюрпризам, сейчас впервые оробела - ее как будто держали в невидимых крыльях; с выси со зловеще радостными белоснежными переливами засиял пуще прежнего глаз.
"Зачем я только ступила на ту тропинку!" - сожалела она, ругая себя за оставшуюся с незаметно улетевшего детства привычку при бессоннице гулять по незнакомым дорогам. Она робко, но с силой бросалась на дыбы вперед, но намертво держали ее на месте впившиеся ей в значок месяца искорки; они все разгорались, и не помогала даже магия рога их погасить...
Вдруг, не понимая, как это произошло, изнеможенная королева, еще бессознательно попробовав взлететь и унесись прочь из этого царства синевы и страха, но... лишь упала она, теряя сознание (она не чувствовала, как коварные лучи образовали вокруг нее сияющую клетку, сотканную из лунных лучей и, понесли по воздуху, не касаясь ступенек каменных выступов, по ночному небу... в луну...
"Луна!" - тихо позвал ласковый голос.
Зеленые глаза с трудом вновь открылись на зов, и она со страхом стала осматривать то место, где оказалась, ища взглядом обратившегося к ней - казалось, вокруг не было никого - только черные, искристые очертания горевших черным огнем свечей, темного-темного снега, везде бегали те же самые искорки, что преследовали ее в лесу, но только там была хоть синева, здесь - темнота.
" Не бойся!" - опять будто заговорил невидимка (голос явно принадлежал юноше, был приятным, но где-то в его глубинных нотках закралась властность и даже коварство).
Осознав это, бедная пленница луны попятилась, судорожно соображая, какое волшебство в мире вернет ее домой, к ее любимой старшей сестре Селестии, к верному послу дракончику Спайку и его друзьям - пони, маленьким, таким разным и так надеющимся на ее силу и мудрость, что гармонично дополняли доброту и веселый нрав светло-радужной гривы сестры, что носила знак солнца; они вместе хранят их страну, надо вернуться!
"Уже уходишь?" - почти издевательски поинтересовался голос и... два огромных, сияющих жутко ослепительным белым мерцанием, глаза зажглись в темноте, освещая немного фигуру их хозяина.
Это был бы близнец Луны - тоже высокая грациозная лошадка с магическим длинным рогом, синей гривой и хвостом, серебряными наростами на копытах и с нагрудником в виде месяца, да только шерсть была черной, крылья - тоже и другой формы, вместо короны был шлем из холодно голубого металла, закрывающий лоб и спускавшийся по шее подобно застывшей кучерявой, плотно лежащей гриве. Глаза были сверкающими и черными с красным блеском, грудь и плечи более коренастые. Это был юноша-пони.
"Вероятно, ты не узнаешь меня? - пряча снисходительную улыбку, подошел он к ней. - Я приходил к тебе, когда ты была совсем крошкой" - с этими словами он направил магический рог на одно из полушарий месяца, внутри которого они находились - на нем завертелись картинки, как...
...Давным-давно, в стране пони маленькая принцесса обиделась на старшую сестру, у которой была власть над солнцем, при котором все веселились и занимались разными полезными делами, а она имела власть над луной - но тогда все боялись темноты и спали, и никто не играл, не гулял по лугам в это время...
..."Помнишь, как тебе было завидно? - наклонился он к уху неотрывно глядящей на картинки королевы (он был крупнее и выше ее). - И ты ходила такая грустная, Селестия тебя не понимала..."
...Тогда маленькая Луна стала играть с синим туманом, прилетавшим по ночам из месяца, втайне от всех - только он один показывал, какая синева и искорки ночью, как интересно не в суетливом солнечном дне, а тихой ночью, он говорил ей: "Пусти меня жить насовсем во дворец, прогони Селестию, и тебе всегда будет хорошо, пони будут бояться, слушаться и любить тебя - я позабочусь о том, чтобы они не увидели солнце"...
..."Ты меня тогда испугалась, может, просто не понимала... - продолжал он, неотрывно любуясь опущенными зелеными глазами и развевающейся синей ее гривой, - И мне пришлось..."...
... И много раз потом малышка-принцесса плакала и пищала от страха, просыпаясь, рассказывая Селестии, что ее преследует синий туман с криками: "Ах не хочешь со мной дружить?.. Я тогда проглочу солнце и тебя!.." (а он забирался к ней под кровать и колдовал кошмары, в которых пугал бедняжку); да это еще было ничего...
А после - стала Луна какой-то совсем другой, стала требовать Селестию уступить ей трон, все больше и больше не любила она веселое солнце... И под конец напала она на собственную страну, и, сверкая страшно мерцающими белыми глазами и многоголосым, жутким эхо, грозясь проглотить солнце, сеяла страх и темноту по стране...
..."Но шесть противных малявок изгнали меня из тебя, и мне пришлось вернуться в луну..." - задумчиво продолжил он, с тайным удовольствием отметив ее испуганный взгляд.
"Значит, я не была Найтмэр Мун и это - ты?" - ахнула королева, торопливо отбежав от него.
"Ты всегда была такой умной девочкой... - мягко проговорил Найтмэр Мун, снова приближаясь к ней и не сводя сверкающих глаз с нее, - Теперь ты стала совсем взрослой... Ты... ты выросла очень красивой..." - понижая голос, прибавил он.
Королева старалась не слушать его, не смотреть ему в глаза и убежать, но ноги снова не слушались, а вокруг была лишь темнота и тусклые искорки в ней. Она пробовала даже пробить рогом казавшейся кисеей стену полушария, увы, не пробить - от боли и усталости она опустилась на передние ноги, кланяясь и взмолившись:
"Отпусти меня с миром в мою страну!.. Селестия больше не тронет тебя, если не станешь больше мучить ее, меня или моих подданных!..".
"Ты ее не любишь! - отчаянно сверкнули глаза у ее почти близнеца, что хотел казаться грозным и страшным, расправляя крылья, - Я вижу, в глубине души ты все еще та же девочка, что любит темноту и туман... - он энергично встряхнул гривой. - Так со мной у тебя будет сколько угодно тумана!"...
"Нет! - твердо отвернула голову от него Луна. - Я люблю свою сестру, и солнце полюбила... От тебя мне ничего не надо! Ты хочешь свое королевство - мы выделим тебе слуг и подданных с замком... А если дурное хочешь совершить... - она старательно подавила страх и угрожающе зашептала мысленно заклинания (рог недобро засверкал) - То мы тебя и дальше луны прогоним!.."
"Луна, не притворяйся! - тихо заговорил снова Найтмэр Мун, тоже припадая перед ней на передние колени и склоняя рог, - Я больше не играю с тобой, я пробовал быть веселым, пробовал напугать тебя, пробовал силой заставить тебя быть со мной... Мне осталось только одно - надежда на тебя, я проживу без солнца, но не проживу, если не исполню твою мечту... Ты же хотела убрать его, вспомни!.."
"Это ты меня заставлял так говорить!" - в зеленых глазах засверкали слезы и пони бессильно, снова и снова, порывалась улететь - не пускает.
"Я это делал ради тебя! - воскликнул странный дух. - Я хотел, чтобы ты не грустила... Но ты плачешь... Останься - и больше ты не будешь плакать...".
Он теперь не решался подойти к ней, видно не хотел причинять еще больше страдания, что-то медленно гасло на его груди - то затухал значок месяца.
"Видишь, он есть и у тебя! - грустно сказал он. - Ты уйдешь и он потускнеет - лес станет обычным, и не будет в нем тех искорок и волшебной синевы, что обрадовали б твоих подданных... Это моя надежда - она угасает... Хотя я все еще верю тебе, Луна..."...
Она изумленно подняла глаза и спросила тихо-тихо без слов: "Отчего ты такой, Найтмэр Мун?".
"Да... - повторил он, прочитав ее вопрос, - Я... все еще буду верить... и ждать, что ... и ты полюбишь меня! Лети, моя прелесть... Прости, если сможешь..."....
С этими словами, большая часть сферы луны озарилась... синим-синим цветом, веющим ночной прохладой, в ней поблескивали возвращающиеся на небо искорки и снова, как после остановившегося мгновения закружился снег и зашелестели дождиком зеленые листики.
Королева оглянулась - она лежала на облачке к вновь полной луне, синий туман около нее рассеивался ласковыми листиками, мерцающими и тонкими, что точно слезы текли по ее окружным белоснежным щекам...
Они тихонько улетали вдаль, незаметно нежно коснувшись ее лба, гривы и значка луны на черном фоне, точно целуя на прощание...
Ночью, улетая в... луне...
... Тише и светлее становятся белоснежные ее контуры...
"…Было ли все это сном?" - подумала задумчивая королева с задумчивыми зелеными глазами…

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:10

[Gaze]

Пазл

... Собрать его - целая задача.
Дейл убедился в этом, когда, одним прекрасным деньком, поймал себя на мысли: "Вот так сидишь, смотришь телевизор, а мозги-то твердеют!".
Бурундучок настолько проникся этой мыслью, что понесся на всех парах с криком: "Помогите, я тупею!".
Первым откликнулся на его тревогу Вжик, от испуга бросивший игру в нарды фигурками маленьких жучков.
"Жу!" - поспешил успокоить он своего красноносого друга, предложив попрыгать в классики.
Дейл согласился, но немного помучившись с точным попаданием в нужный квадратик упитанной лапкой, натруженной подпрыгиванием на диванчике от переживания за героев вестерна, решил:
"Фу! Это не то! Только утомился! Давай, пока!".
Мушка совсем не обиделась, провожая удалявшегося на кухню Дейла, подумав со вздохом: "Бедняжка!".
"Рокфор, помоги!" - взмолился бурундучок, не забывая между делом упражняться в усердном пережевывании арахисной жирной и толстой булочки, утешаясь после пережитого разочарования с игрой в классики.
"Попробуй сочинить рассказик про то, что ты любишь больше всего на свете!" - добродушно поправил ус Рокки, погладив страдальца по голове и для удобства творческого полета уступив ему карандашик, блокнотик и стульчик.
Долго напрягал свое воображение бурундучок (да и булочка с арахисом отвлекала), но ничего, кроме: "Я люблю съесть булочку с... Гаечкой, очень было весело, когда... Кусочек арахиса попал в нос... Булочке, так идет румянистый... Носик у нее очаровательный с ресничками...".
Мыш как прочитал сочинение Дейла, так и бухнулся на пол, выронив тарелку. Он не мог произнести ни слова и только смотрел округлившимися глазами. "Эге, да, видно и это не то!" - подумал горе-писатель и удалился к Чипу.
Тот сидел в кресле, увлеченно читая детектив.
"Мне нужно срочно потренировать мозг!" - потребовал его товарищ, тычась красным носом в ему в книжку.
"Как можно тренировать то, чего нет?" - съехидничал его собеседник, очень рассерженный его приходом; несомненно, он подумал: "Опять Дейл с какой ерундой!".
Бурундучок не остался в долгу и, надувшись, отвернувшись, выставив хвостик, как бы про себя сказал: "Ну да, зато сам без книжек ничего не умеешь!".
Тут он вскочил и с писком резко обернулся - в ответ Чип дал ему книжкой по голове, скорчил озлобленную рожицу и с размаху щелкнул его по носику, тот - его, и пошли-понеслись: тумаки, толкания, синяки...
На шум битвы прибежала Гаечка, ахнув и всплеснув руками; этого было достаточно, чтобы бравые молодцы смущенно притихли, наготове держа указательные пальчики у пузиков друг друга, построив невинные глазки и пытаясь скрыть краснеющие от ее присутствия щечки.
"Вы не ругайтесь, пазлом позанимайтесь!" - подмигнув, ласково потрепала она по щечке каждого и оставив им большую коробку с лепесточками-кусочками картинки, хаотично перемешанными.
Вдохновленный прикосновением мышки, Дейл первый бросился возиться с кусочками мозаики для композиции, изображавшей хор поющих киви с далекой Австралии, где так любил бывать Рокфор.
Медленно соображавший по той же причине, Чип рассеянно перебирал квадратики с узорными уголками, что никак не хотели склеиваться в гармоничную цепочку-изображение.
И выходил забавный пазл: у первого бурундучка у киви появлялось третье крыло или перевернутые глаза, или кривая юбочка аборигена, в то время как у второго стройно, одна за другой вырастали пальмы, кокосы да бананы, он насвистывал и все увлеченно работал лапками, норовя обогнать и закончить картинку первым.
Посмотрев на потуги соседа по складыванию композиции, Дейл вдруг... отчетливо вспомнил прикосновение Гаечки, магическим образом проникла ему в грудку вся забота и ласка его, и она была такой приятной, что ею захотелось поделиться.
"Чип, да тебе можно свою Кунсткамеру открывать!.. - усмехнулся он, ободряюще приобняв друга и, поделившись с ним прихваченным арахисом, - Дай-ка я тебе помогу!".
С этим настроем творчество его приятеля подверглось его мягкому и осторожному исправлению - выравнивались юбочки, крылышки возвращались на место, к развеселым смешным птичкам на больших ножках с раскрытыми в напевании веселого мотивчика длинными клювиками, выравнивались глаза, радующиеся солнышку дивной и жаркой Австралии...
Она украшалась приятными облачками над смешными домиками и рожицами статуй божеств, песочком и морем, цветами и ракушками, квадратиком за квадратиком подбираемые старательный бурундучками.
"Как чудесно, что есть в мире пазл. Он не слабо развивает мозг, успокаивает драчунов и дает прекрасный бонус в виде прикосновения Гаечки!" - счастливо философствовал Дейл, предоставляя Чипу более легкие фрагменты и подбадривая его.
Пазл горел в их лапках, как картина под кистью художника, как рассказ под пером писателя, точно песня, летящая в неге фантазии музыканта, как отдельное, простое и в то же время загадочное искусство, привлекая постепенно...
Вжика, скучающе прыгавшего в одиночку по унылым квадратикам, а теперь радостно помогавшего бурундучкам, облетая всю картину и внимательно сравнивая с тем, что у них выходит, подавая квадратики для новых фрагментов и подбадривая творцов пазла песенками.
В аккомпанемент раздавались постукивания ложек и кастрюль - Рокки готовил сырные пирожные, чтобы наградить друзей за их игру (кроме того, он так любил веселую и таинственную Австралию!).
А также - ритмичный стук молоточка, ножика: Гаечка мастерила рамочку, в которую поместит готовое изображение и украсит этой картиной самый центр Штаба; она будет напоминать всем его обитателям о силе дружбы, что так же прекрасна и непроста, но так же мила и неповторима, как и...
Пазл...
... Собрать его – целое чудо.
Дейл убедился в этом, одним прекрасным деньком…

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:10

[Gaze]

Звездочка Яли

... Сияет так тихонько, что кажется маленькой в бесконечном небе, в котором кружатся редкие снежинки.
Кроткое сияние переливается сном, но сейчас он неслышно улетел - что-то будет впереди. Яли встал с постели и, стараясь осторожно ступать, пошел к двери, чувствуя, как бьется его сердце (нечто, несомненно, волшебное спешит к нему).
Мальчик осторожно открыл дверь и с трепетом взглянул на небо - там, как в миг, когда он был совсем маленький, пролетала белая, искристая комета. Смешиваясь с глубокой, мерцающей снегом, синевой, она казалась распускавшейся веточкой, на которой разворачивались воздушные цветы, с завораживающими воздушностью лепестками...
Осторожно показалась луна и ее нити разлетелись мозаикой бликов и лучей по сказочной веточке неба, засиявшей белоснежным, неповторимым сиянием (Яли изумленно-радостно увидел - в каждом лепестке была маленькая искристая блестинка, словно дрожащая, тоненькая звездочка.
"Звездная сакура зацвела! - тихо подумал он, убирая рукой с высокого лба упавшую прядь черных волос (и на нее падали снежинки).
Он невольно чуть заморгал и улыбнулся мягкими карими глазами - худеньких щечек слегка касались звездные зайчики, навевая легких приятных мечтаний и сна.
Яли вспомнил, как под этим небом видел пробегавшего восхитительного щенка, пушистого, нежно-рыжего, мордочкой напоминавшего мишку, как он потом с упоением писал стихи о нем и рисовал со всем старанием, верил, что однажды это маленькое, живое чудо будет с ним навсегда.
И сейчас, когда ночь распускалась в дивной падающей веточке кометы, в лепестках-снежинках, мальчик задумчиво-с надеждой потупил глаза - вот бы все-таки увидеть такое милое, радостное создание (он снова погладит его мягкую-мягкую макушку, улыбнется вместе с ним, незаметно лизнувшим ребенка в прямой и приятный носик, это было счастье).
Такое же тихое и маленькое, как и мерцание звездочки в синем, снежном небе, оно неповторимо. Проникнувшись этой мыслью, мальчик благодарно украдкой погладил рукой в воздухе далекие контуры точно все цветущей звездно-снежной мерцающей сакуры.
"Красивая, спасибо тебе, что хоть немножко вернула меня туда, где я был маленький... Радуйся и цвети, ты точно звездочка!..". Он тихонько закрыл дверь за собой и, еще полюбовавшись в окошко на чудо неба, утомленный, закрыл глаза и...
Как в сказке ощутил - во сне в руках у него теплилась огромная звездочка, что переливалась теплым, мягким сиянием, вокруг от него кружащиеся снежинки превращались в лепестки, приятно-розовые, что складывались в причудливые следы, идущие вдаль по белоснежной мягкой тропинке...
Из загадочной, светлой-светлой дали оттуда бежал навстречу Яли щенок - самый милый, маленький и трепетный в мире, он, как тогда, в детстве, лизнул тихонько мальчика и прижался к его сердцу своим, маленьким и сияющим...
Она тихонько укрывала распустившейся воздушной белоснежной веточкой дива улыбку вернувшегося счастья...
Как
Звездочка Яли, что все... сияет так тихонько, что кажется маленькой в бесконечном небе, в котором кружатся редкие снежинки, кроткое сияние переливается сном…

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:09

[Gaze]

Хранитель заката...

... Задумчиво посмотрел с неба - внизу простиралась огромная страна, где открывалась новая ночь, медленно зажигались звездочки, опускалась одеялом прохлада, следовало уходить...
Он осторожно ступал по небу, осторожно приближаясь к солнцу - там целый мир растворялся в светлых-светлых его лучах, как в глазах его покровительницы - Селестии; надо было отпустить лучики ее ласкового взгляда, сохранившегося в нем, что оберегали страну маленьких и веселых лошадок, пусть улетают до нового дня.
Светло-голубой юноша-пони, с невероятно-длинными, молочного цвета искристыми гривой и хвостом, в которых волшебными ниточками развевались нанизанные светлые разноцветные жемчужинки, аккуратно коснулся солнца тонким, острым рогом - оно рассыпалось бабочками, маленькими, летевшими кто куда, играющие в его светлой гриве (попадая в нее, они становились приятно розовыми).
Его высокая, светло-голубая фигура, украшенная пересеченными черной и белой стрелой, медленно плыла с ветром по небу, чтобы успеть рассеять розовых бабочек по всей бесконечной его дали, пока звезды не стали яркими и не укрыла синева поляны и домики малышек-пони.
Он торопился как мог, не жалея сильных ног и не переводя дух, бежал, уносился дуновением ветра в самые дальние уголки королевства, спешил, пока не настала ночь (вдали раздался мерный цокот копыт другой правительницы - вступала в свои владения Луна, строгая, тихая, как шаги сна, потихоньку опускавшиеся на ее подданных...
"Как мало я успеваю посмотреть на вашу землю, пусть ее хранит твой свет!" - вздохнул юноша-пони и тихонько коснулся рогом не успевших догнать его светлых солнечных бабочек - они переплелись в маленький месяц, выплывший из рассеявшихся бледно-розовых облаков...
В них угадывался медленно превращающийся в невидимый знак пересеченных стрел - черной и белой, ускользающая в наступающий туман ленточка мягкой молочной гривы, тающей тонкими искорками, словно не желающими покидать красоту маленького мирка малышек лошадок, их правительниц, прощальный в этой ночи взгляд...
...Хранителя заката...

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:08

[Gaze]

Солнечный зайчик

... Маленький, тонкий, невидимый пушистик.
Он прыгает по травинкам, листикам и уносится с пухом...
В далекое, синее, чистое небо, высоко-высоко, легким ветерком...
И это - мгновение, одно, быстрое...
Дальше придут облака, может, даже дождь или снег...
Пройдет день и будет ночь...
И маленькие, дрожащие искорки звездочек, капелек дождя, снежинок...
Вернут мгновение, в котором малыш неба, светлого, светлого неба...
Солнечный зайчик тихо-тихо скользнет по пролетающему листику...

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:08

[Gaze]

1х1=lIl

... Я снова один, жена моя в могиле, наверное, это рок...
И зовут его, как меня - Ричард, как и погибшего брата и отца его, оттого умножаю себя...
На себя? Англия потеряла короля и остались только племянники - трое, факел озаряет их имена - Ричард, Эдвард и Энн.
Она так тиха, как Энн (моя мать), она так же тиха, как и... Энн (моя уснувшая навек жена).
Тауэр без нее расстроился - в замке, пустом и холодном, в Уэльском заточении - везде он...
Всюду он - рокот ветра-кинжала, ветра-власти, ветра хмеля от золота и вина...
Вино было моей утехой, моими оковами и моим рассудком...
Рассудок мой раздробился на три, бесконечно ускользающие последовательности - "Убить", "Взять", "Убить...
"...Себя?" - вопрос этот повторяется все чаще и чаще - а на что мне пить из золотого кубка, есть кушания с золотого блюда и спать в перинах королевской постели, если...
Меня не любят - страх потерять внимание народа сжимало мой рассудок в тиски и вынуждало прибегать к запугиванию, лжи, у меня почти смерзлось сердце...
Оно устало открываться из мрачных оков кривой спины и хромоты, слабая, она не успевала увернуться от ударов палки (безразличная забота матери)...
Удары от лордов, не признающих никого, кроме права на свою власть, лицемерие, измена, холод и я не могу его преодолеть – мне нельзя любить?..
Нельзя? Мою жену отравили, мой второй шанс и последний, моя любовь, чистая и юная любовь ушла, споткнувшись о стену времени и мрака (у меня до сих пор перед глазами, как она падала с башни, не успев ухватиться с падающего парапета)…
«Энн!..» - кричу, подбегая к ней, не считая ступенек, желая выколоть себе глаза - не могу видеть, как ее головка ударилась об плиты и теперь течет, течет кровь. Шор стояла, вызывая аффект и желание то же самое сделать и с ней - где были ее глаза, что в детстве следили за юной принцессой, теперь они не уберегли ее же королеву. "Ты убила?!.. Ты?!.. Дешевая дрянь" - горничная замялась, и, закричав, поскользнулась, поползла назад, как забитая. Вижу - не виновата, но как злил ее страх перемешанный с горечью, он насмехался над моим. Еще расскажет всем немного погодя, как я обливался слезами у трупа племянницы. Змея, о! Я вижу тебя насквозь. "Ты хотела прервать мой род, да?!" - как-то каркнуло у меня от отчаянной злобы в горле, хватая ее за руки. - Так пусть прервется твой!" - и не глядя на визги Шор, толкнул ее в стенку проклятой башни. Она мгновенно безжизненно упала, как мешок.
Сам же опомнился и мысленно посмотрел на зеркало в себя - сколько уродливых трещин было в нем и пыли, грязь смазывала и без того кривые черты - нет принцев - нет и королевы, нет братьев - нет и жены, нет поддержки - и пустота... Я не могу жить в тебе, хоть невинная кровь Энн течет к тебе в жертву, будто молюсь тебе, это непонятная темная туча будущего заставила меня молиться про себя тебе, и ты выросла из моей мечты, подумать только... "Я отомщу за тебя, Энн, не отворачивайся от меня, не надо!" - осторожно оттираю ручеек с ее чистого лобика (пусть прервется и не тревожит (кто знает, быть может, с неба смотрит уж она и смущает он ее, как когда-то (я помню) смутило мое признание ("Ты хочешь, чтоб твой дядя стал королем?.. (она: "Конечно, сир!") "Тогда поцелуй меня!"... Вот так же опустила в бок головку, совсем оробев... Не робей, я присоединюсь к тебе, только прежде отомщу..."
" Войска на Баз-Вуф!" - кричу, упиваясь местью, наслаждаюсь, что она перебудит стражу, поднимет войско, что все, кто так же, как и слабые принцы, и братья мои, спит в это время - а теперь проснется - весь город падет за одну жизнь... За одну ли? Умерла жена от яда Баз-Вуфа, и предатель кое равнодушие слуги оттуда, что погубило Энн, и моя судьба сама изломалась, искалечилась по его вине - дети провинции насмехались надо мной, когда матушка сослала меня как наказание, и аббат до кости бил по спине, за то, что тянуло играть под свежим и воздушным солнцем детства (кажется, то он отказался возводить мой престол... Неважно - теперь пожалеет, задыхаясь в пепле!
И еду, еду, опьяненный снова - только вместо вина - крик солдат ласкает слух, он боль утишает, нестерпимо... Нестерпимо быть одному, и дышать мщением, точно оковы хочется порвать его, скорее осуществить, как зов темный плоти (все равно одна черная вода унесет любой чин после смерти); да только... Бесславие? Ричарду, мне? Войско слабеет (как Энн в моих объятиях, я помню ее затаившееся дыхание и бледность кожи, чуть дрожащей и так манившей, ее) но тут не тихий взгляд ее, нежной девочки, не стыдливо опускающийся взгляд ее глаз и глаза звезд, не занавес ночи и шелест капель дождя загадок, дождя грез, дождя неги...
Здесь перевернутый зрачок зверя, загнанного в капкан, гром ярости и кровожадная сирена боя, пот и пыль и рев, бой, бой гудит в моих жилах, несется бесславная блажь убить, как в прежний раз, как в раз последний, я не хочу, осознаю вдруг - не хочу! Слишком впитало сердце ручеек крови Энн, но не дает рассудку кричать сверкание мечей и ропот доспех удалой волны, толпы, бесконечного котла, где забываешь, кто твой, кто чужой... А мой отныне... Топор простой, вояки, когда-то и он верил, и доблесть искал и любовь... Как родной он предложил мне делить с ним топор... В одной груди... Пускай... И снова один, затихает все, и лишь мгновение умираю... Это рок?..
Мое сердце разбито, устало, перестало тревожно стучаться перед топором павшего воина (пронзает меня – какое счастье – быть может, вновь встречу тебя, Энн, моя последняя любовь)…

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:07

[Gaze]

Пушинка облачка

... Розовая, мягкая, одна такая в целом мире, тихонько тает...
Флаффи, напоминающая собой мягко-розовый шарик, этот восхитительный пушистик из страны пони, смотрит вслед пушинке, неужто она уходит навсегда?..
Мир погружался в снег и закат - розовые бусинки его сияния рассыпались повсюду, трогая осторожно реснички живого комочка меха, призывая не грустить (они скользнули и по мягкой перинке роскошной кроватки, и по плюшевым игрушкам, по горке конфет с кремом и сладкому молочку - все точно шептало: "Флаффи, тебе нечего желать, все тут, твои друзья тебя любят, и теплый замок сияет огоньком, когда на улице мороз).
Пони-барашек тяжело вздохнула, отвернувшись от кушаний и забав, что казались вдруг малыми и тусклыми, от них отдавало пустотой - все готовы прийти к ней в гости, одарить роскошной расческой душистыми маслами и шампунем для самой густой в мире шерстки, что нежно-розовым комом покрывала ее почти всю, все любили погладить, потискать, взять на ручки, умилиться...
А потом уйти, до не скорого раза, и даже не присмотрятся к ее давно погрустневшим глазам, ротику, которого так давно не касалась улыбка, медленно и скучающе, с трудом, под тяжестью меха, передвигающихся коротких ножек (да и тоскливо было, что только чуть покушаешь, поспишь, полежишь на перинке - день и пройдет... И унесется неизвестно куда, как тонко-розовое облачко, совсем маленькое, как пушинка).
Флаффи скучала за ним и не могла объяснить себе, почему, лишь вспоминала, как порою мир казался чужим и холодным, как белые капельки холода, узорные, причудливые, но улетающие прочь быстро-быстро, и лишь...
Пушинка облачка, приятно-розового, воздушного, всегда ласково гладила глаза, утешая и словно рассказывая сотни историй, теперь она далеко, лучики заката ниточками одеяльца времени таяли вместе с ним, пони метнулась за ними...
Но, запутавшись в длинных отростках шерсти, она упала и, распластавшись в пухлом собственном меховом великолепии, только и подняла голову - пушинка едва виднелась в выси горизонта, казалось, ее уж не догонишь...
Флаффи тревожно заморгала пушистыми ресничками, в которых наворачивались слезинки, сердечко ее часто забилось - ее небесная розовая подружка улетела...
А она не умеет летать - как грустно...
Необычная лошадка, точно сотканная из приятного меха, тихо заплакала, укладываясь на кроватке и все смотря на горизонт - пушинка все еще виднелась на его краешке, она посылала тонкий лучик, что осторожно замер в складках шерсти пони - мехового шарика, как бы гладя на прощание и посылая аппетит, настроение, сны... Но Флаффи не решалась принять их - ей казалось страшно посмотреть на небо и не увидеть там ее, ничего не бралось в крошечный ротик приплюснутой мордочки, не доходили хрупкие ножки до игрушек, ничего не хотелось...
Мир был огромным, снежным, но не родным для их малышки-хозяйки, напоминавшей собою светло-розовый снежок, был широким, пестрым, но как пустыня - она не умеет летать и не догнать ей облачко, бесконечно милое, небольшое, как сама крошка, облачко...
Вдруг в тишине мелькнула тень, огромная, зловещая и... скользнула прочь, скрываясь в наступающих сумерках... Огромная когтистая безобразная рука провела по щечке заснувшей пони-пушистика. Она не почувствовала, как Дискорд склонился над ней и долго смотрел, как по округлым контурам мордочки, будто высунувшейся из плотного клубка меха, текли медленно слезы; дракон опустил взгляд - как неловко было видеть их, где будто все было, довольство должно было радостью подпитывать ростинки мягкой шерсти розовой странной пони; но она грустит...
Грозный и сильный повелитель, он снова взглянул на нее - она тихо поводила головкой в сторону окна. Дискорд взглянул по направлению ее движения: маленьким краешком едва виднелась пушинка розового облачка...
Наверное, пушистое миниатюрное создание, что легонько обнимало коротенькими передними ножками подушку, думало о нем и витало в дальнем небе вместе с ним, ей было хорошо (давно суровый маг, с седыми бровями и кривыми когтями, рогом и крыльями, все разными и жуткими, внушающими страх и неприязнь, не чувствовал с трепетом, как его сердце, смерзшееся от насмешек, ненависти и вынужденное отвердевать грузом сарказма и хладнокровия, таяло от странного чувства - радости). Он видел рождающуюся тихую улыбку у Флаффи, и ему захотелось подарить ей за это все, о чем она так мечтала (она не чувствовала, крепче прижималась головкой к подушке в сторону окна, быть может, она обнимала облачко...
Оно аккуратно полетело вдаль, догонять розовую пушинку (Флаффи радостно поднималась, смеялась, но никто не слышал - маленькое дитя неба, она легко поднималась ввысь, бросая благодарные бусинки высыхающих слезинок своим друзьям, что гладили ее, дарили расчески и игрушки с пирожными, надо спешить)...
Она не чувствовала, как коготь Дискорда коснулся ее вновь магическим поблескиванием (он прошептал тогда: "Будь счастлива, малышка!" - и унесся прочь), как стала пушинкой облачка, розовой, все такой же милой и крошечной... улетала вслед за снегом, растворяясь в наступающей синеве, и точно снежинками рассеивался пух ее шерсти, уносились они в небо, точно...
…Пушинка облачка
... Розовая, мягкая, одна такая в целом мире…

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:07

[Gaze]

Чудеса на виражах...

... Баламут внимательно смотрел на них, покручивая одной лапой штурвал, и принюхиваясь к запахам, переплетавшимся из-за кабины (Балу угощал Кита, Молли и Реббеку медовым тортом); закат выплывал из царства облаков (подушки неба склеивались в мишек, зайчиков, щенят, маленькое солнце и луну...
"Поразительно!" - подумал лев, всматриваясь их сочетания, замечтавшись и забыв про пикающие радары, он видел тонких, белоснежных бабочек, они складывались в очаровательный, стеснительно выглядывающий из воздушного белого облака, хоть они формой напоминали ее...
Виражи открывали сказку с лунами, двумя, нежными, переливающимися в светлых красках наступающих сумерек (звезды казались капельками падающего дождя (неслышно нашептывал, касаясь наклоненных крыльев самолета, смышленому второму пилоту истории, о том, как месяц купался в выси, где-то в ней, в небесной светлой, лепестками рождались снежинки, лучики и искры падающих звезд...).
"Вот и ночь настает, как всегда, но она так необычна!" - Баламут с трепетом оглянулся на карту, там были скучные линии, они смешивались, тоже отдаленно напоминали месяц! Тонкий, узорчатый, из правильных геометрических пересечений...
"Вот это чудеса на виражах!" - счастливо вздохнул лев, нажимая на кнопки управления, направляя самолет к новым далям, в душе надеясь, что когда-то он достигнет мирка в облаке-месяце, что тихонько озаряется лучиком луны и сверкает дождем звезд...

Сообщение отредактировал Gaze - 16.7.2018, 20:28

Эскизы прикрепленных изображений

 

[Gaze]

"Знай... стрелки!"

... Тихо прошелестело что-то внутри... Вжика. Мушка летела на прогулку с приятелем - шмелем, спокойно летала с ним себе, любовалась на облачка в небе, тут...
..."Жууууу!!!" - пронзительно запищало сердечко зеленого крохи, хотя еще миг назад оно грелось в лучиках солнышка и не знало тревог. Вжик схватился мысленно руками за голову и округлил глазки на все на свете - как можно было (о, ужас, он забыл часы)?!
Шмель, как ни в чем не бывало, предлагал понюхать тычинки ближайшего цветка, угощал сладкими кусочками семечек и вдохновлено описывал пролетающие облака.
Крылатый малыш не слушал его, семечки казались невкусными и мешающими, легкие белоснежные пушистые бабочки неба обернулись внутри тяжелыми и суровыми серыми тучами. Вот они шеренгой двигаются на него, важно отбирают тычинки и смотрят...
Вжик готов был провалиться сквозь землю - как жалел он, что уж не совсем маленький и по долгу возраста, дел, круга обстановки ему пришлось узнать такое слово как "часы"! И еще забыть их свойство - придумали эти блестяшки с крутящимися стрелками, чтобы хоть немного лучше понять такое таинственное и необъятное, как время...
..."Жу-ййй!" - горько всхлипнул Вжик, откланявшись приятелю, что на мушкином означало: "Лучше б себя забыл! Скорее в Штаб!..". И помчался так быстро туда, как только мог, превозмогая ветер и приятный нежащий тенек по пути. Воображение ему теребило сердечко картинами, одна тревожнее другой...
Вот Рокки, старый, добрый, обширный друг, что никогда не отказывал в удовольствии отдохнуть на своем бравом плече и послушать новые истории, щипает пышные усы от переживания и только и успевает отсчитывать капли сырных капель, перемешанных с валерьянкой, вместо шлема у него повязка от головной боли, хвостик ходит сам не свой...
А вот его ученица, Гаечка, веселая и так мило улыбающаяся, непременно каждый раз баловавшая его маленькими игрушками, что сама изобрела, хлопает растерянно мокрыми от слез ресничками, и инструменты не берутся, и приборы ломаются, и плачет, и поглядывает она на часы и в окошко, не смыкает глаз и не кушает...
Чип и Дейл пыхтят, сидят да арахис едят, напряженно, тоскливо, в перерывах между хрум-хрум отвешивая друг другу подзатыльники, чтобы хоть как-то утешится, в одну точку глядят, и детективы им не милы, и телевизор, и даже солнышко, улыбающееся зайчиками и трогающее ими за лапки и носики, что нервно-уныло сопели...
А все из-за него - чем пронзительней осознавала это мушка, тем сильнее зажмуривалась, забавно поморщив носик, работая крылышками так усердно, будто они, того и гляди, оторвутся и по инерции быстро-быстро полетят без нее дальше, в одну сторону, сам Вжик запетляет пулей, свистом давая сто очков вперед ветерку, - в другую!
Летел-летел... Совсем пунцовый от напряжения, дрожащий, светло-салатовый от бледности - менялся мгновенно, неузнаваемо, и этого ему казалось мало - все, что, угодно только ни за что он не даст друзьям переживать из-за него, скорее, скорее... Самый маленький в мире Спасатель был уверен - он успеет догнать время, так противно-незаметно забывшееся вместе с часами...
..."Ж-у!.." - выдохнул Вжик, упав с разгона в объятия Рокфору - тот удивленно приподнял усы (он не ждал так рано кроху, еще не сварилось сырное пюре, не доведена до ума история про сырного мишку и не припрятан съестной запас на новые блюда и истории); но мыш радостно легонько покачал на ручках живой, жмущийся к нему зеленый комочек, что, казалось, хихикал.
Бурундучки, тоже радующиеся его, хоть и нежданно у возврату, наперебой кинулись предлагать Вжику комиксы и джойстик для видеоигры (Чипу не терпелось доказать при свидетелях, что он искуснее играет, а Дейлу хотелось похвастаться картинками и анекдотами в журнале, каких больше ни у кого нет).
И мышка поспешила к мушке, принимая ее с рук Рокфора и бережно усаживая в только законченную качалку-фонтанчик (легонько кресло покачивалось, а сбоку прохладным тоненьким ручейком щекотала водичка) - Вжик, казалось, захихикал, смущенный и отвернувшийся, громче.
Все аккуратно его повернули, вглядываясь в крохотное зеленое личико - Вжик был пунцовый и тихо плакал. Он виновато переводил взгляд на каждого из друзей, заботливо окруживших его, а потом, безнадежней всхлипнув, указал на часы и быстро опустил головку.
"Ты переживал, что опоздал и мы рассердились? - догадался Рокки, спеша мягко погладить расстроенную мушку, - Полно, малыш, ты ничуть не опоздал!.. Все хорошо!"
"Точно, - подхватил Чип, потрепав Вжику щечку, - Я переживал только за то, чтобы ты не волновался (непременно дам тоже поиграть с нами в приставку)..."
"Да! - вторил ему второй бурундучок, подмигнув, - Не волнуйся, а лучше... Перекуси арахисом (я для тебя оставил), а то проголодался с прогулки, небось..."...
Так Вжик понял - когда есть друзья - не страшно забыть часы, они растают в светлых, гладивших зайчиках солнца...
...И только приятными облачками промелькнет их: "Знай стрелки!" ...

Сообщение отредактировал Gaze - 5.2.2015, 18:06

[Yandex Bot]