[X] Помощник

[Project A]

Ой, ну молодец.......и какие таланты...........
Меня очень впечатлило!

[Maline]

Приятно, конечно... Но всё же хотелось бы знать, что именно так впечатлило и почему. Сорри за наглость.

[Project A]

Да мне все понравилось, просто все у тебя здорово получается и выделять что то отдельное не вижу смысла.........
Так что дорогая Maline не бросай свое творчество прозы..............
продолжай, продолжай...........

[katerina77]

Кстати, мне нравится сама атмосфера, которая создаётся этими объёмными, какими-то трёхмерными описаниями.. Всё можно почти что потрогать.. У меня стиль абсолютно противоположный. Ближе к дневниковой прозе.. Такое мне не осилить. Так что, автору - респектище!

[Maline]

Кланяюсь с замиранием сердца. Люблю вас всех!!

[Maline]

Долго думала, выкладывать это или нет... пожалуй, всё-таки выложу.

Написано было ещё в мои восемнадцать про моего лучшего друга Саню Хиневича. Вообще у меня валяется целый цикл рассказов под общим названием "Сны Сани", где рассказываемое якобы снилось самому Сане. Вот выложу этот и посмотрю, стоит ли продолжать.

Затмение

Рано-рано утром Вадим встал и побрёл в ванную. Этот день обещал быть странным, но догадаться о том, что такое может случиться, не смог бы никто.

Протирая липкие со сна ресницы, Вадим потянулся к крану и стал умываться. Бреясь, он смотрел в зеркало и вдруг заметил в верхнем углу маленькую фотографию Сани.

«Что за чушь», - пронеслось у него в голове.

Вадим тряхнул головой и пошел причесываться. На втором зеркале было то же самое, только раза в два побольше.

«Ну и сонный же я», - зевнул Вадим.

Причесавшись, он осмотрел квартиру - никого. Вадим спустился к соседке и постучал.

- Кто там? - раздался привычный вопрос.

- Это я, Вадим. А мама у вас?

- Да, - раздался голос из-за двери, - сейчас придёт.

Вадим ушёл.

Когда в квартиру вошла мама, сын остолбенел: вместо её лица у неё было лицо Сани! Вадим тряс головой, но прогнать видение не мог.

«Чёрт знает что делается», - подумал Вадим.

Он решил, что ещё спит, и ущипнул себя за запястье.

Боль оказалась порядочной.

«Ну, наверное, глюки катят, - решил Вадим. - Пойду-ка я проветрюсь».

И, сказав матери: «Я погулять, вернусь через час», он оделся и вышел на улицу.

Светило яркое, жгучее солнце, и Вадим был сперва слегка ошеломлён снопом света, ударившим по его глазам. Он направился к Пашке.

У крыльца дома друга он увидел его мать с головой Сани и крепко ругнулся про себя.

- А Пашка дома? - спросил он.

- Да, сейчас выйдет, - ответила мать Пашки-Саня. - Па-ша! К тебе!

Когда на крыльцо вышел Пашка с лицом Сани, Вадим, злобно поджав губы, подошёл к нему и спросил:

- Короче, что это за хня?

- А что? - спросил в ответ Пашка.

- Да кончай меня разыгрывать, что это за спектакль с лицом Сани!?

- Что ещё за спектакль? - удивлённо поднял брови Пашка.

Вадим подозрительно уставился на него, но когда он увидел, что навстречу идёт тело Пашкиного отца с головой Сани и голосом отца же Пашки говорит: «Здоров, как жизнь?», у него отвисла челюсть. Вадим пулей вылетел с крыльца и понёсся прочь. Встретив по дороге тётку и сестру Пашки с лицами Сани, он вместо того, чтобы поздороваться, громко закричал и ещё быстрее побежал дальше.

Вдруг он споткнулся об камень и упал в лужу. Приподнимаясь, он увидел на самом краю лужи муравья с ужасно маленьким лицом Сани. Муравей что-то пропищал, Вадим не разобрал, но, вскочив мгновенно на ноги, втрое быстрее побежал вперёд.

Когда у перекрёстка он чуть не сбил с ног милиционера с лицом Сани, то завопил мертвецким голосом и понёсся дальше.

Проносясь по Набережной, он уже просто не обращал внимания на толпы незнакомых людей с лицами Сани, в разных позах и за разными занятиями находившихся там. Чуть не попав под машину, сверху донизу обклеенную всевозможными портретами Сани и их распечатками, он перебежал дорогу и направился вверх по склону. С ужасом отшатнувшись от сторожевых собак с автостоянки с лицами Сани вместо морд, Вадим вихрем миновал расстояние до дома и, чуть не столкнувшись с соседом, носившим голову Сани, вбежал в квартиру.

Снова никого не было, и Вадим, желая отогнать кошмарные мысли, включил телевизор. Как раз шла передача «Новости». Столь много раз виденная Вадимом девушка-тележурналист с лицом Сани сообщала:

- Завтра в Хельсинки в семнадцать часов состоится торжественная встреча президентов Сании и Санерики. Александр Хиневич и Алекс Санинтон обсудят множество важных государственных вопросов, в том числе и проблему шахтёров штата Санбасс, недавно отделившегося от Санг Хинга и получившего суверенитет путём завоевания Санрусских земель.

Также завтра в городе Саньо, штат Хиняйо, состоится встреча премьер-министра Сании Александра Александровича Александрова с санериканским коллегой Саньбертом Хинем. Будет решаться проблема нелегального вывоза из Сании мыла «Санялайт», а также жевательных резинок «Санли Хиневминт» и «Алекс» без сахара.

Агенты всемирно известного агентства Содружества активных националистов Ялты в среду намерены обсудить пару международных внедрений в политику Сании с её президентом. Будет окончательно решён вопрос о национализации в нашей стране самобытно-абстрактно-никчемного языка и вопрос о переходе на новую систему летоисчисления - от рождества Санёва. Также наконец решится вопрос о введении в обиход страны халявной историко-национальной единицы валюты, исчисляемой чеками, и о соответствующей всеобщей деноминации в стране…

В ярости разбив экран табуретом, Вадим заметил, что снизу к табурету прикреплена большая фотография Сани. В бессильной злобе отшвырнув табурет подальше, Вадим подошёл к радио и включил его.

- И вот прямой репортаж Александры Хиневичевой с места катастрофы…

Радио слетело со стены, сбитое мощным ударом ручки кресла. С диким криком Вадим что есть силы бросил деревяшку в окно - снизу на ней ровными рядами шли фотографии Сани. Со звоном разбилось стекло, и откуда-то сверху на пол перед Вадимом упал большой цветной постер, изображавший тело Арнольда Шварценеггера с лицом Сани; ниже стояла подпись: «Harnold Sanegger. To my best fans».

Вадим нечеловечески взвыл и, наскоро открыв дверь квартиры и даже не закрыв её, бросил ключи и помчался прочь. Он не знал, куда несла его интуиция. Он просто бежал…

Не обращая внимания ни на что и ни на кого, он нёсся, нёсся и нёсся, пока чуть не врезался в будку, на которой было нарисовано лицо Сани и стояла надпись: «Осторожно, Саня!» С глухим вскриком Вадим без чувств упал на асфальт…

Он очнулся к вечеру, где-то часам к пяти, и пошёл бродить по городу. Он повидал там много такого, что любого могло бы повергнуть в шок. Но с Вадимом этого не случилось. Он уже принял решение.

Повсюду сверкали огни неоновых реклам - «Sanya's Place. Посетите наш ресторан», «Ужин У Алекса», «Sanyasex-Shop» и прочие. Пройдя ЦУМС (Центральный Универмаг Сани), Вадим, уже ничему не удивляясь, зашёл в видеопрокат и стал внимательно рассматривать видеокассеты. Повсюду мелькали названия «Просто Саша», «Саня-Барбара», «Сани-Ра», «Сердце Хиневича», «Игра с Саней», «Возвращение Дмитриевича»*, «Санийский Связной», «Не Называй Меня Алексом», «Дочь Саняны» и так далее. Поглядев на шедшую по телевизору видеопроката порнуху, где у всех участников оргии были лица Сани, Вадим слегка покачал головой и вышел.

Уже сворачивая за угол, Вадим увидел вывеску. «Магазин «Александра» - это товары для игр и развлечений на любой вкус! Это игры для приставок «8 San», «Hinega», «Hinega Sanjurn» и прочее! Спешите приобрести! Мы ждём вас!»

Кивнув головой, Вадим направился дальше. Миновав афиши «Комсомольца» с надписями «Александр Хиневский» - исторический боевик, детям старше 10 лет вход строго воспрещён» и «Александр Мак-и-Донский» - психонаркоманский триллер, взрослых просьба не беспокоить», он глянул на номер проезжавшего мимо грузовика - «19115ПОС»** - и, тяжко вздохнув, пошёл вперёд.

Купив в киоске свежие номера газет «Новости от Сани», «Сашевостокское Время» и «Вестник Сашеморья», направился к пирсу. По дороге Вадима остановили молодые парень и девушка, чуть старше его, и стали рассказывать о вечной жизни и о Санюсе Хиневсте; он с трудом вытерпел этот длинный разговор и, наконец освободившись, продолжил свой путь. Уже у самого пирса он напоследок купил себе порцию мороженого с саневикой и, аккуратно съев его, замер. Затем он поднял глаза к небу и прошептал:

- О Боже, спаси меня…

И в небесах вспыхнул свет, и они разверзлись, и появилась в вышине, ослепляя сиянием, фигура Бога с лицом Сани, и раздался громоподобный глас:

- О сын мой, так приди ко мне прямо сейчас! Будь со мной вечно!..

В бесшумном крике исказив лицо, Вадим, сжав зубы, с разбега упал в холодную воду…

Когда Вадима наконец определили в котёл, два чёрта с мордами Сани, охранявшие нового грешника, перешептываясь, говорили.

- Ну и времена сейчас на Земле…

- Да, какой-то сумасшедший Саня захватил всю планету! Сам господин Саняна не знает, как с ним справиться! И что будет?..

- Саня будет, - тихо ответил чёрт собеседнику и громко крикнул:

- Эй, давай прыгай - или тебя подтолкнуть?

И Вадим, уже падая в адский котёл, жутко рассмеялся…

* * *

«Ну и сон, - сморгнул Саня, проснувшись, - и надо же такому присниться…»

Но вдруг, нащупав лежавший на столе чистый альбомный лист, он закричал, увидев там собственную фотографию, которой не должно было быть.

Саня дико кричал. Он забыл, что вчера баловался в редакции у Вадима со своей фотографией из паспорта…

1998г

*Отчество Сани - Дмитриевич.
**19 - номер буквы С, 1 - А - ну и так далее.

Сообщение отредактировал Maline - 26.6.2009, 11:12

[NonsmokingDieter]

Стоит! Мне очень понравилось!!!   

[Maline]

Ладно, как-нибудь перепечатаю с тетрадок.

[Biker]

Да, уж! Пока не дочитал до конца в голове роились мысли по поводу развязки . Не угадал .

Сообщение отредактировал Biker - 25.6.2009, 15:26

[katerina77]

А ничё так.. прям как записки сумасшедшего..

[Maline]

Да-да... Вы ещё цикл "Адское" не читали...

[Maline]

Итак - второй рассказ из цикла "Сны Сани". Не блеск. Опять же присутствуют некоторые оплошности.

Нашествие Киборгов, Или Зловещий Город Будет Спать Кошмарно

Лайтэкс повернулся к Феерии:

- Ну, что по курсу?

- Планета, судя по всему, Земля.

- Помнится, две тысячи лет назад, когда мне только-только стукнуло шестнадцать столетий, я видел по визору, что там ходил какой-то мужик в белой рясе и всё что-то всем рассказывал. А его взяли и к кресту прибили.

- А когда я была маленькой, помню, попросила родителей подарить мне какую-нибудь земную игрушку. Ну, они принесли какую-то тросточку, с набалдашником. А говорили, что её хозяин - он ещё первый в России корабль построил - вот так проснулся утром и, не найдя своей трости, с горя и помер. Я эту трость открыла - а из неё лазером бух! Еле успела отскочить.

- Ладно, пора садиться.

Лайтэкс и Феерия путешествовали по космосу без корабля и даже без скафандров - просто так, как если бы мы шли к кому-то в гости. Для них это было естественное состояние. Кроме того, все лайтсы - так звали людей их планеты Сан - были бессмертны. Они могли умереть, только сильно захотев этого. Но, к счастью, все они были ещё и добродушными. Вот только злить их нарочно не стоило. А сейчас Лайтэкс и Феерия просто хотели отдохнуть на Земле…

Приземлились лайтсы где-то в горах.

- Хм, у кого бы спросить, где мы?

Вдруг из-за горного отрога вышел старик лет за пятьдесят, однако бодрый и крепкий на вид. Такого даже тридцатилетним не назовёшь - он по глазам моложе на десяток. Человек вздрогнул от неожиданности, заметив незваных гостей, и с интересом уставился на них.

- Скажите, пожалуйста, - вежливо спросил Лайтэкс у старика, - это планета Земля?

Старик, словно не поняв вопрос, вытаращил на него глаза, открыл рот да так и остался стоять.

- Извините, пожалуйста, - так же вежливо попросила Феерия, - но не могли бы вы всё же ответить на поставленный моим другом вопрос?

Старик, видимо, придя в себя, тряхнул головой и сказал:

- Да, это Земля.

И добавил, подумав:

- За всю мою жизнь ещё никто не задавал мне такого странного вопроса.

- Отлично, мы точно на Земле, - уверенно произнёс Лайтэкс и снова спросил:

- А скажите, пожалуйста, какой это год?

Старик опять чуть не вытаращился, но сдёрнул с себя оцепенение и ответил:

- Год сейчас 1999-й. Насколько мне известно. Да что вы, шутите, что ли?

- Не имеем к тому оснований, - отчеканил Лайтэкс. - А разрешите, пожалуйста, ещё вопрос: где именно мы находимся?

- В Тибете вы находитесь, - проворчал старик. - Двадцать шесть лет я живу здесь и не видел тут ещё ни одного человека, кроме меня самого. Вы что, инопланетяне?

- Ваше утверждение близко к истине, - ответила Феерия. - Моё имя Феерия, а это мой друг Лайтэкс. Но кто же вы?

- Я? - старик горько усмехнулся. - Я? Я всего лишь ничтожный, ничего не значащий человек. И всё, чего я достиг в жизни, пошло прахом. Больше четверти века назад ушёл я в эти горы от земных грехов, болезней, смертей и прочего зла. Я создал великое искусство, позволяющее полностью контролировать тело и душу, и назвал его «Путь Опережающего Кулака». Я думал, что благодаря моей известности, заметно возросшей после моей инсценированной смерти, люди начнут бросать свою вялую, никчемную жизнь и приходить сюда, чтобы познать покой и уединение, спастись от всех бед и зла, существующих на земле. Я хотел создать собственный клан учеников и послать их в разные страны в качестве проповедников мира, добра и справедливости. Я мечтал таким образом внести гармонию в наш земной мир. Но я ошибся. Никто сюда не пришёл, не приходит и не придёт. Только другие старцы, мои добрые друзья, да сын изредка навещают меня в этой глуши…

- Ваша история так печальна, - прослезилась Феерия. - Неужели у вас так легко умереть от болезни? И совсем нельзя помочь?

- Помочь можно, - вновь усмехнулся старик, - только превратив людей в машины… Но это всё ерунда.

- Ах, - воскликнула Феерия, - как бы я хотела, чтобы все люди стали киборгами!

- Но это невозможно, - возразил ей Лайтэкс, - мы можем воздействовать лишь на одного человека. А этот уважаемый старец, по-моему, в мир не собирается…

- Придумала! - захлопала в ладоши девушка. - Я сделаю так, чтобы кто-нибудь один стал носителем вируса, а остальные будут поражены при прямом контакте с ним!

- Неплохая идея, - кивнул головой её спутник. - Да будет так!

В воздухе неожиданно возник маленький светящийся шарик.

- Лети, куда хочешь, - приказала Феерия, - найди, кого хочешь, и порази его кибернетическим вирусом!

Девушка снова захлопала в ладоши. А шарик сверкнул ярко-ярко и стремительно унёсся вдаль.

- До свидания, - попрощались гости с опять оторопевшим от всего увиденного стариком и растворились в воздухе.

Старик, постояв на месте минут десять в полной задумчивости, вдруг тряхнул головой и пошёл дальше по своим делам.

* * *

Саня гулял с собакой. Было около семи часов вечера, суббота, 17 июля.

Вдруг в небе показался летевший с бешеной скоростью предмет округлой формы. Он чертил пространство, оставляя за собой сверкающий шлейф.

Саня не успел ничего понять и увидеть, как этот предмет бесшумно и неощутимо врезался в его тело, растворяясь в нём. Саня успел только охнуть - и потерял сознание.

Теперь это уже был не Саня. Это был киборг 1002-й серии с кодовым номером T-5000 CSM. По крайней мере, про себя он знал только это. И теперь у него была только одна цель - поразить вирусом или убить.

Ближе к восьми Саня отправился к Вадиму. Он постучал и, когда тот ему открыл, зашёл и протянул руку.

- Ой, извини, - заговорил Вадим, - я посуду мою, у меня руки мокрые… Ты заходи, заходи…

Бесстрастно отметив в компьютерном мозгу провал первой попытки, Саня разделся и прошёл в комнату. Вадим домыл посуду, и друзья засели за игру. Рука Сани медленно и ровно двигалась к локтю Вадима.

До соприкосновения оставались ничтожные миллиметры, когда Вадим неожиданно съехал с табурета на пол, выронив джойстик. Выругавшись, Вадим встал, отодвинул стул к шкафу и сел там.

Сначала Вадим не обращал внимание на то, что Саня раз за разом проигрывает. Но затем он удивлённо уставился на своего друга.

- Сань, ты чего?

Вадим умолк, поймав взгляд Сани - тяжёлый, холодный, леденивший кровь, направленный сквозь него. Вадим встал и отшатнулся. Саня-киборг понял, что раскрыт, резко встал и шагнул к Вадиму. Вадим в страхе кинулся к балконной двери - она была приоткрыта - и пулей вылетел наружу. Перескочив через перила (балкон находился на первом этаже), он стремглав бросился прочь.

Уже отбежав метров на двадцать, Вадим услышал треск ломаемого дерева и звон вдребезги разбиваемого стекла, а затем, преодолев ещё метров сто, - отчётливые взрывы. Он обернулся и увидел, что на месте дома номер пять остались пылающие развалины. Едва не обессилев от ужаса, Вадим рванул к Максиму.

Саня схватил пробегавшего мимо парня, развернул к себе лицом и сказал:

- Ты - мой! Отныне ты киборг и твоя задача - создавать подобных нам и убивать нам неугодных!

Словно дрожь пробежала по телу жертвы. Парень дёрнулся и вдруг, холодно взглянув в глаза первого живого киборга на Земле, отчеканил:

- Да, господин. Я вас понял. Разрешите идти выполнять приказ?..

* * *

Минуло двенадцать часов с момента заражения Сани. В городе остался единственный жилой пункт, содержавший остатки выживших людей. Женщин и детей удалось отправить в Хабаровск. Вскоре после этого весь имевшийся в наличии транспорт был захвачен, а все пути сообщения были отрезаны. Улицы оглашали взрывы, стоны умирающих и последние крики жертв беспощадных убийц; всюду полыхал огонь. Насилие и произвол захлестнули город.

Армия людей-машин полнилась новыми поступлениями. Милиционеры и бывшие военнослужащие стекались в отряды, пытаясь противостоять жестоким убийцам. Иногда им удавалось провести успешную атаку, но при этом они сами гибли десятками.

Положение было аховое. Правительство принимало неизбежное решение о бомбардировке города.

В здании мэрии, последнем оплоте оставшихся в живых людей, собрались Макс, Пашка, Вадим и Джон. Они решили пробиться к арсеналу и, добыв оружие, по возможности смыться из города, прикончив при этом всех киборгов, которые встанут у них на пути. План был хорош и опасен, как заметил Макс, но выбора не было.

* * *

Первый налёт друзья произвели на ближайшее милицейское отделение и запаслись пистолетами, дубинками и бронежилетами. Слегка отдохнув, они направились к арсеналу.

Каким-то чудом без особых приключений пробравшись к цели, друзья взялись с умом подбирать себе вооружение. Джон взял огнемёт и пару электрошоковых устройств. Вадим - гранатомёт, ружьё и автомат. Пашка, ухмыляясь, обвешивался связками гранат.

- Пригодится, - бормотал он.

Макс откуда-то вытащил переносную ракетную установку, зарядил её и, прихватив два запасных снаряда, гордо оглядел остальных. Засмотревшись, он внезапно поскользнулся и упал, задев что-то ногой. Невесть откуда взявшаяся пробирка с ядовито-зелёной жидкостью разбилась у самой его головы; её содержимое потекло, с шипением и дымом разъедая оказавшийся на пути стальной нож.

Макс немедленно вскочил и осторожно отошёл в сторону, оглядываясь. В углу он заметил целую стойку таких пробирок и пузырьков.

- Возьму ещё это, - решил он.

Итак, команда была в сборе и вооружена. Друзья временно разделились, договорившись встретиться у автовокзала, и разошлись – каждый в свою сторону. К тому же, поодиночке они меньше привлекали внимание врага.

* * *

Макс уже заворачивал за угол, когда увидел, что на него несётся какой-то парень в кожаной куртке. Долго не раздумывая, Макс швырнул ему в лицо склянку с кислотой. Бежавший не успел уклониться, и бутылочка разбилась прямо у него на лице.

Кислота с шипением потекла по коже, разъедая её и обнаруживая под ней стальной череп; жидкость, просочившись и на металл, принялась за него тоже. Ещё немного - и кислота добралась до мозга. Дёрнувшись, киборг ничком упал на асфальт и перестал двигаться. Жидкость вокруг его головы постепенно образовывала небольшую лужу вперемешку со струйками хромированного железа.

Пожав плечами, Макс зашагал дальше. Однако уже через квартал он столкнулся с тремя парнями и с девушкой, которые, едва заприметив жертву, с недвусмысленными намерениями стали надвигаться на неё.

- Крутовато, - Макс даже присвистнул.

«А вдруг это живые люди? - подумал он. - Но их же не осталось… А, будь что будет!»

Следующая бутылочка разбилась на лбу ближайшего к нему парня; тот не закричал, только тоже дёрнулся и упал. Тогда Макс, не мешкая, развернул ракетницу и выстрелил.

Снаряд угодил в землю чуть левее цели, но взрыв разнёс в щепки остальных врагов; волна тряхнула первый этаж соседнего дома, мигом лишившийся оконных стёкол. Макс отлетел назад и грохнулся на асфальт, но, слава богу, обошлось без особых повреждений; со вздохом он встал и вдруг кубарем покатился к стене магазина от сильного удара в спину. Приподнимаясь, Макс сбросил ремни ракетницы с плеча и увидел перед собой киборга, первым испытавшего на себе действие бутыльков; в конечностях тот сжимал железную балку. Не хватало только головы на плечах.

- Чёрт! - вскричал Макс и, подхватив ракетницу, рванул вверх по улице.

И вовремя: к первому пострадавшему присоединился второй, и оба киборга довольно резво бросились вдогонку. Недолго думая, Макс развернулся и выстрелил.

Снаряд снёс киборгов начисто и, врезавшись в землю, брызнул градом осколков; осколки шрапнелью стрельнули по магазинам слева и справа от эпицентра, со звоном разбивая витрины.

На этот раз Макс был готов к полёту и приземлился весьма удачно. Переведя дух, он медленно встал и, плюнув на ракетницу, направился к месту бывшей остановки.

На тротуаре стояла брошенная кем-то белая иномарка. Макс, недолго думая, прожёг замок кислотой и забрался внутрь. Немного похимичив с проводами, он уже собирался ехать, как вдруг совсем рядом раздался тоненький детский голосок:

- Дяденька, заберите меня отсюда!

Рядом с машиной стояла маленькая девочка.

Макс поколебался секунду, но затем впустил её внутрь. В тот же момент он ощутил её ледяное прикосновение; девочка торжествующе вскрикнула.

Пинком вышвырнув её из машины, Макс дал газу. Ребёнок-киборг радостно улыбался вслед доверчивому человеку.

* * *

Не успел Пашка спуститься вниз по улице, как заметил первого врага. Подкараулив его в проулке, он без особого труда забросал его гранатами и побежал дальше.

На повороте он чуть было не врезался в двух девушек-киборгов, однако инстинкт самосохранения заставил его резко отскочить назад, а руку с очередной гранатой - взметнуться в направлении врагов. Кольцо отчётливо звякнуло об асфальт.

Взрыв произошёл почти мгновенно. Пашка боком падал за угол, но ударная волна отшвырнула его в другую сторону; усилием воли приказав мышцам напрячься, он еле успел спружинить о тротуар, до крови ободрав кожу на ладонях. Сжав зубы, Пашка повернул голову.

Одна из девушек, разорванная на части, разместилась в радиусе нескольких метров вокруг эпицентра; вторая, шатаясь, неверными шагами продвигалась в направлении врага.

Пашка вскочил, на всякий случай приготовившись к броску, но в этот момент девушка рухнула на асфальт; из разодранной в клочья спины торчали ничтожные воспоминания о проводах и схемах.

Хмыкнув, Пашка стал искать глазами какое-нибудь средство передвижения, справедливо предположив, что такими темпами и с таким расходом боезапаса он и половины пути не пройдёт. Как назло, ничего подходящего поблизости не было.

Внезапно вторая девушка стала вставать. Вздрогнув от ужаса, Пашка опрометью бросился в конец улицы, лихорадочно обшаривая глазами пространство перед собой. Его взгляд наткнулся на груду бетонных обломков у следующего поворота, прикрывавшую собой большой спортивный велосипед. Пашка замер на секунду, решаясь, и бросился вправо.

Ему повезло: велосипед был завален не полностью. Только один увесистый блок придавливал двухколёсную машину к земле. Невероятным усилием сдвинув блок, Пашка рывком вытащил велосипед из каменных объятий; девушка приближалась.

Даже не глядя на то, в каком велосипед состоянии, Пашка одним движением вскочил на него и рванул с места, оставив на прощание ещё одну гранату. Осколки брызнули, провожая его, и ворвались в шагавшие остатки девушки-киборга.

* * *

Джон не стал долго раздумывать и сразу зашагал в направлении места встречи, избрав более ухабистый и землистый, но в то же время более короткий верхний путь. Не прошло и минуты, как он убедился во всей прелести своего решения - по левому склону в его направлении взбиралась целая группа врагов.

- Хача! - процедил Джон, двинувшись навстречу и вскинув огнемёт.

Сноп огня ударил по киборгам. Оглушённые пламенем, они, как сонные мухи, сначала замирали на несколько секунд, а затем падали вниз. Железные тела закувыркались по выступам холма.

- Ху, yes! - констатировал Джон и свернул направо, туда, где темнели развалины бывшего центра телевизионного вещания.

Когда он проходил мимо забитого досками входа в благотворительную столовую, из арки к нему шагнули двое киборгов атлетического сложения. Джон сбросил с плеча огнемёт и схватился за электрошоковые устройства.

Движения врагов были рассчитаны до миллиметра, но им не суждено было совершиться - высоковольтный ток ударил по конечностям машин-убийц. Их внутренности загудели от системного перенапряжения; искры, вспыхивая в разных частях их тел, стали рваться наружу сквозь металл. Медленно-медленно, словно боясь споткнуться и упасть, киборги развернулись и грохнулись у стены.

Не медля, Джон устремился вверх. Взрыв, затем другой сотрясли здание за его спиной, когда он пробежал уже около ста метров; ударная волна приложила его об землю.

Подождав секунд десять, Джон не спеша встал. Вроде ничего особенного, только струйка крови у виска - похоже на простую ссадину. Сфокусировав взгляд на свалке метрах в пяти сбоку, Джон закрыл и открыл глаза.

Неожиданно что-то в куче мусора привлекло его внимание. Приглядевшись, он различил среди разного хлама вполне годный к использованию самокат. Дважды усмехнувшись, Джон всё же зашагал к нему.

* * *

Вадим старался экономно расходовать боеприпасы, однако патроны таяли прямо на глазах. Кое-как обходясь без гранатомёта, Вадим продвигался вперёд зигзагами, надеясь удалиться от центра вражеских группировок и дворами пробраться к месту.

Первые пять киборгов на его пути, в сторону которых он выпустил целую очередь, почему-то не бросились за ним в погоню, а лишь проводили его стеклянными взглядами. Недоумевая, Вадим пожал плечами и направился к светло-синему микроавтобусу, видневшемуся из-за угла, но, увидев копошившихся внутри него двоих врагов, вскинул гранатомёт и выстрелил. Мощный шар взрыва вспыхнул на месте машины, вырастая, и, полыхая, начал разбрасываться кусками металла. Вадим упал на землю у стены и затих.

Наконец он встал, тряся головой - что-то творилось со слухом. Вадим замер, прислушиваясь к звукам вокруг. Левое ухо сносно справлялось с задачей; правое вроде тоже постепенно подключалось к работе. Облегчённо вздохнув, Вадим двинулся дальше.

Примерно через квартал он наткнулся на немного покорёженный, но в целом не сильно повреждённый джип. Не раздумывая, Вадим забрался внутрь и, покумекав с зажиганием, рванул прямо.

* * *

Пашка на всей возможной скорости мчался к месту встречи, ловко объезжая завалы из людских трупов, металлических костей и развалин домов. Несколько раз ему приходилось перебираться через баррикады, устроенные последними защитниками города от захватчиков; велосипед нисколько не облегчал подъём, зато ощутимо помогал при спуске.

Наконец Пашке удалось выбраться на более-менее ровную дорогу. Проезжая мимо давно заброшенного здания кинотеатра, метрах в двадцати вниз по склону он увидел Саню, загородившего проезд.

- Саня! - махнул рукой Пашка, слегка снижая скорость. - Эй, осторожно!

Но Саня не сдвинулся с места. Тогда Пашка притормозил как следует и, вплотную подъехав к Сане, спрыгнул с велосипеда. Надежда, что уцелел ещё один его лучший друг, что он не стал киборгом, яростно билась в его сердце, как рыба, выброшенная на берег, в предсмертной агонии.

- Садись, - проговорил Пашка, снова влезая на велосипед и подвигаясь вперёд, - скорее уходим отсюда!

Саня бесстрастно кивнул и подошёл к другу сзади. Внезапно холод металла обжёг грудь и горло Пашки; чувствуя, как его плоть сминается под мощным натиском беспощадных стальных пальцев, Пашка понял свою ошибку, но не успел даже крикнуть.

Равнодушно свернув шею бывшему другу, Саня отбросил его бездыханное тело в сторону и без всякого велосипеда стремительно сорвался с места.

* * *

Макс и Вадим прибыли почти одновременно, точнее говоря, с двухминутным интервалом. Не дожидаясь остальных, друзья стали разрабатывать план дальнейших действий.

Придя к выводу, что наиболее удобным для обороны средством передвижения будет автобус, они немедленно занялись поисками чего-нибудь подходящего - благо автовокзал просто ломился от этого добра.

Вскоре Макс обнаружил довольно неплохой вариант - автобус был на ходу и заправлен под завязку, хотя перед отправлением и требовалось кое-что подлатать. Друзья затащили внутрь ещё несколько канистр с горючим и занялись ремонтом. В процессе Вадим заметил, что с Максом творилось что-то неладное.

Он то застывал на несколько секунд, подозрительным взглядом посверливая друга, то, делая над собой видимое усилие, вновь до упора уходил в работу. Вадим сразу понял, что произошло.

Да, у Макса был могучий организм, способный выдержать многочасовую атаку вируса. Вадим знал это, но не забывал также и о том, что в любую минуту силы его друга могут иссякнуть окончательно - и тогда, чтобы выжить, придётся убить Макса. Вадим молился про себя, стараясь сосредоточиться исключительно на ремонте.

Обо всём этом он невесело поведал Джону, прибывшему на полчаса позже друзей и сходу включившемуся в работу.

Джон принял информацию к сведению. Поглядывая на Макса с опаской, он рассказал Вадиму о смерти Пашки, случайным свидетелем которой он оказался, проезжая улицей ниже. Вадим закричал, что поедет назад в город и разыщет этого сукиного сына Саню, чего бы это ему ни стоило.

- Этого не потребуется, - раздался позади металлический голос.

Друзья резко обернулись. У самой стоянки в окружении ста и более киборгов стоял Саня. Его «армия» была изрядно потрёпанной: с тел машин-убийц клочьями свисала кожа, их головы темнели пробитыми глазницами, остовы многих были лишены двигательных или опорных функций и даже некоторых частей, в том числе и верхних. Но большинство составляли всё же абсолютно боеспособные враги. Стены окружавшего стоянку здания задрожали - их ломали с другой стороны. Положение было безвыходное.

- Скорее в автобус! - крикнул Макс.

Вадим и Джон следом за ним вскочили в автобус, на ходу хватаясь за оружие.

- Ну, держимся до последнего, - процедил Джон.

Автобус затрясся. Джон разбил одно окно и, высунувшись наружу, струёй огня разбросал столпившихся у бампера киборгов. Вадим метнулся к лобовому стеклу и, высадив стекло ударом плеча, выстрелил несколько раз из гранатомёта.

Почти вся боеспособная половина врагов была сметена и смешана с покалеченной половиной; Вадим и Джон усилили напор. Макс занял позицию в задней части автобуса, расшвыривая направо и налево склянки с кислотой. Киборги, однако, не сдавались; они текли нескончаемым потоком к автобусу, где укрылись друзья. Компьютерный мозг делал безошибочный вывод, что такое количество людей не способно долго держать оборону. Руки друзей уже дрожали, их движения становились неточными; было ясно, что долго им так не продержаться.

Макс, зашвырнув в толпу врагов последнюю склянку, выругался и осмотрелся в поисках чего-нибудь полезного. Внезапно его взгляд упал на канистры. Недолго думая, он схватил одну из них, доставая из куртки коробок, чиркнул, откручивая крышку, и, уже бросая, уронил спичку внутрь.

Волна пламени разлилась по всей левой полосе наступавших; Макс радостно захохотал. Неожиданно его смех оборвался. Он резко повернул голову в строну друзей и уставился на них холодными глазами убийцы.

Вадим был начеку.

- Джон, ко мне! - крикнул он.

Джон тут же отступил в переднюю часть автобуса.

- Уже?!

- Да…

- Тогда какого хрена ты медлишь? - взвился Джон. - Стреляй!

- Не могу…

- А! - и Джон вырвал из рук друга гранатомёт.

Атака прекратилась, когда снаружи стал виден Макс, сделавший по направлению к друзьям свой первый чёткий шаг. И в этот момент Джон выстрелил. Вадим закрыл глаза, но от него не ускользнуло выражение, мелькнувшее на лице Макса в последний момент. Выражение ужаса и боли, смешанное с лёгким укором безграничного доверия.

Взрыв снёс всю заднюю часть автобуса вместе с Максом и с ещё десятком киборгов. Канистры взлетели в воздух и пламенным шлейфом посыпались сверху.

- Вот нас уже и двое, - искренне вздохнул Джон.

В порыве ярости Вадим выбросил ружьё и автомат, на очередную перезарядку которых уже и так не осталось времени, и, крепко вцепившись в гранатомёт, вырвал его из пальцев застывшего на месте друга и крикнул:

- Уходим!

- Прорыв так прорыв! - криком же ответил Джон, вслед за другом выпрыгивая наружу.

В тот же миг стальные пальцы впились в его шею, с хрустом ломая позвонки; сзади стоял Саня, сосредоточенно вглядываясь в лицо Вадима. Джон только и успел бросить другу огнемёт и, захрипев, растянулся на асфальте.

- А-а-а!!! - заорал Вадим, и, расшвыривая врагов выстрелами из огнемёта, очертя голову бросился к выходу со стоянки, не обращая внимания на впивавшиеся в его тело удары металлических конечностей и на бушевавшее вокруг море огня.

Наконец ему удалось выбраться из марева пламени и врагов. Не сбавляя темп, Вадим добежал до противоположного конца улицы и остановился.

Страшный грохот сопроводил гром мощных взрывов, накатывавших один за другим. Вадим обернулся.

Стена рухнула, погребая под собой часть врагов, и в то же время сдетонировали другие машины, находившиеся на стоянке. Волны взрывов накрыли всё внутреннее пространство автовокзала, распространяясь с ужасающей скоростью. Воздух наполнился обломками.

Вадиму удалось укрыться во внутреннем дворе дома неподалёку за махиной-грузовиком, явно брошенным здесь кем-то из беглецов. Он с нетерпением наблюдал за развитием ситуации, сузив глаза.

И он не ошибся.

Саня, целый и невредимый, хоть и с прожжённой местами кожей, вынырнул из моря огня и остановился, оценивая обстановку. Вадим с досадой ударил кулаком по дверце машины, отчего та распахнулась. Бросив мгновенный взгляд в кабину, Вадим забрался внутрь и, захлопнув дверцу, завёл мотор и начал разворачиваться.

Услышав шум, Саня обернулся и с непостижимой скоростью ринулся к бывшему другу. Разбив стекло, Вадим прицелился и выстрелил. Граната взорвалась под ногами Сани; взрыв подбросил его в воздух и, в полёте оторвав ему левую ногу, с грохотом уронил его на асфальт лицом вниз.

Саня, сделав несколько пробных движений, приподнялся и, злобно глядя в лицо уже развернувшего машину бывшего друга, отчеканил:

- Сдавайся. Ты устал. Один. У тебя кончилось оружие. Скрыться ты не сможешь. Сопротивляться глупо. Ты всё равно умрёшь! В течение получаса здесь будет более трёх тысяч единиц боевых машин. Лучше спокойно умри сейчас.

- Вот и умри! - в ответ грянул выстрел.

Граната не попала в цель и взорвалась немного левее, однако один осколок ударил прямо в голову уже вставшего Сани. Саня дёрнулся, издал глухой протяжный звук и завертелся волчком, бешено вращая головой. Тогда Вадим, сжав зубы, направил машину на своего бывшего друга. Грузовик всей тяжестью врезался в Саню, вдавливая его в асфальт, но тот повис, зацепившись за бампер, и стал забираться выше.

- Ах, так! - и Вадим на ходу выпрыгнул.

Грузовик въехал в здание бывшего торгового центра, протаранив его насквозь, и остановился. Ещё мгновение - и гигантский столб огня и дыма взметнулся к небу. Ударная волна хлынула назад, и Вадим, оглушённый падением, не сумел, да и не успел бы укрыться от неё. Словно огромная ладонь подхватила его и отшвырнула в сторону…

Вадим очнулся. Его взгляд уперся в небо - и мысли вернулись. Он вспомнил.

Вскочив, Вадим огляделся. И заскрежетал зубами так, что они стали крошиться.

Со стороны бушевавшего теперь уже в бывшем торговом центре пожара к Вадиму медленно приближалась скрюченная фигура Сани. Даже лишившись второй нижней конечности, Саня упорно двигался в направлении бывшего друга, с лязгом вонзая согнутые стальные пальцы в асфальт. Вадим внимательно осмотрел место действия. Справа, метрах в десяти, лежал изогнутый невообразимой дугой огнемёт; ещё дальше валялся гранатомёт.

Вадим помнил, что специально оставил напоследок ещё одну гранату. Саня, заметив пробуждение врага, интенсивнее заработал конечностями, приближаясь к нему; Вадим, собрав волю в кулак, побежал к гранатомёту. Саня пополз наперерез.

Вадим успел добраться до оружия на несколько секунд раньше Сани и, дрожавшими руками схватив гранатомёт, направил его на бывшего друга и нажал на спуск, однако ничего не произошло. Вадим с ужасом понял, что граната застряла в стволе. В тот же миг стальная клешня впилась в его ногу, прорезая плоть; охнув от боли, Вадим повалился на бок.

Раздался взрыв, бросив два тела в разные стороны: одно, стальное, на груду чьих-то останков, другое, человеческое, на дорогу. От первого вообще ничего не осталось. Второе, с оторванными руками и с пробитой грудью, истекая кровью, неподвижно застыло на асфальте.

* * *

Воздух расступился, пропуская наружу красивого мужчину в светлой одежде.

Мужчина огляделся вокруг и, покачав головой, проговорил:

- Так я и знал, что до этого дойдёт! Хорошо, что я вовремя вспомнил тот случай на Сумеречной звезде в прошлом тысячелетии… Ну вот, пожалуйста. Ох уж эта Феерия, ей всё не терпится кому-нибудь помочь! А мне приходится устранять последствия… Что ж… будь всё по-прежнему!!!

Яркая вспышка, родившись на грани бытия, осветила планету и растворилась во тьме. Засуетились работники автостоянки, пассажиры заспешили на свои рейсы, посетители торгового центра толпой устремились ко входу. Запели птицы, зацвели цветы.

Словно ничего и не случалось.

Никто не обращал внимание на прекрасные цветы, бездонное солнечное небо и воздух, пропитанный жизнью и свободой. Увы, чтобы познать истинную красоту природы, необходимо увидеть разрушение во всех его проявлениях…

Лайтэкс подумал так и, вздохнув, исчез. Будто его и не было. И лишь трава неподалёку качнулась от лёгкого дуновения ветерка.

* * *

Так что всё теперь снова было, как было. Вадим целыми днями играл на приставке «Sega», Саня рисовал комикс и часто к нему присоединялся, Пашка занимался дома медитацией и чтением духовных книг, Макс без перерыва ковырялся в механизмах и схемах, а Джон покуривал, погуливал и время от времени тоже навещал Вадима, чтобы разделить с ним лавры одного из лучших игроков их любимой игры «Eternal Champions». И никто никогда ничего не узнал о том, что могло бы случиться, если бы жалостливая девушка Феерия с планеты лайтсов пожелала спасти человечество от всех болезней…

15-16.07.1998

[Maline]

Третий рассказ из цикла "Сны Сани". Довольно злободневен он был когда-то, ибо оригиналу, с коего был срисован литературный прототип, эти рассказы поначалу оч-чень не нравились. И он даже грозился написать нечто подобное, где уже я буду с десятью головами и прочее. На что я ему тогда и ответила: "Пиши! Если будет и вправду смешно - я сама с удовольствием посмеюсь".

Истина

Саня понял: схватка будет нелёгкой. Всё-таки их восемь, а он один. Они рассчитывают взять числом? Посмотрим!

Высокий парень в чёрной кожаной куртке первым кинулся на Саню. Но «ножницы», проделанные с неповторимой скоростью, свалили его на асфальт. Следующий нападавший получил хук в горло и рухнул вниз.

В этот момент на Саню набросились сразу трое. Но он не растерялся: пробив первому встречный внутренний нижний удар ногой, он ударом ноги в развороте уложил на землю второго и прыгнул на третьего. Мощный бросок Саня провёл, ухватив нападавшего ступнями за шею и изогнувшись в немыслимом сальто. Противник, нелепо взмахнув руками, улетел куда-то назад и шмякнулся лицом об асфальт.

Саня тем временем уже разделывал нового нападавшего: перехватил его руку, вывернул её, рванул и оглушил противника ударом ребра ладони по шее. С диким криком боли, через секунду заглохшим, парень ухнул вниз. А Саня уже отбивал выпады палкой другого противника голыми руками. Ага, вот и удачный момент! Отлетела в сторону выбитая ногой Сани палка, и нападавший остался без оружия. Слегка подпрыгнув, Саня крикнул «киийя!» и…

Неожиданно он остановился и с красным лицом, весь в поту, повернулся куда-то назад и сказал:

- Нет, всё, с меня хватит! Как же мне всё это надоело! Пошло бы всё это…

И Саня, отвернувшись от противников, пошёл назад.

- Стой! Куда ты? - окликнул его кто-то.

- Что тебе от меня надо? - зло ответил Саня. - Тебе мало того, что ты до этого про меня навыдумывала? Не-е-ет, с меня - хватит! Я ухожу!

- Как уходишь? Куда? - снова окликнул его кто-то.

- К чёрту на кулички! - крикнул Саня. - Как ты мне надоела со своей неуёмной фантазией! И запомни: я никогда не был в Седьмом Измерении, мне никогда в жизни не снился сон, в котором все были с лицами - и притом моими! - и я не был киборгом и не убивал - ни Пашку, ни Джона, вообще никого!!! К чёрту! Я ухожу!

Уже выходя на другую улицу, Саня бормотал:

- И что за идиотское имя она мне придумала?? Саня, Саня, везде Саня, всегда Саня, во всём Саня! И все - Сани!!! А-а-а!!! Ненавижу это имя! Чтобы сдох тот, кто придумал такую форму имени Александр!

Малина опустилась на колени и обхватила голову руками. Она плакала.

- Как же так? - прошептала она. - Я должна была предвидеть… Но он же не знает, что это истина… И что мне теперь делать?..

Ей завладело отчаяние…

Саня шёл по улице, поглядывая на витрины. Никто не обращал на него внимания, и это было здорово. Наконец-то можно жить обычной, нормальной жизнью, никого не убивать, ни за кем не гоняться, а просто дышать и делать то, что хочется! А что же хочется?..

Кинотеатр был совсем рядом, и зайти в него оказалось совсем пустяковым делом. Саню даже удивило, что у него никто не потребовал билет. Он просто вошёл и прокрался в зал.

«Эх, сесть бы в первом ряду», - подумал Саня и вдруг увидел свободное место прямо в центре первого ряда - оно, казалось, было само по себе, на него никто не садился, и Саня, помедлив пару минут, его занял.

Шёл фильм о его похождениях в Седьмом Измерении, кажется, вторая часть. На экране он сам как раз ужинал вместе со «Spice Girls», только что вышедшими из бассейна.

- Тьфу! - плюнул Саня и пошёл прочь.

На улице он увидел мороженщицу и, подойдя к ней, уже хотел купить мороженое, но, увидев, что оно только с саневикой, хиневикой или с сашеладом, о чём красноречиво говорила табличка наименований товара и его цены, лишь крякнул с досады и зашагал в другую сторону.

У перекрёстка он столкнулся с Максимом и крикнул: «Привет!» Но тот даже не посмотрел в его сторону и прошёл мимо. Саня окликнул его, но Максим как будто оглох и не подумал обернуться. Саня, сильно разозлившись, выругался и направился домой.

На его звонок в дверь открыл отец, посмотрел на Саню так, словно его не было, и, пробормотав: «Что за глупые шутки», хотел закрыть дверь, но тут Саня громко сказал:

- Папа, это я! Ты что, не узнаёшь меня?

Отец обвёл коридор удивлённым взглядом и наконец громко проговорил:

- Саша, хватит баловаться! Я прекрасно знаю, что ты уже лёг!

И захлопнул дверь.

Обалдевший от такого поворота событий Саня позвонил ещё раз. Потом ещё. Наконец дверь стала снова открываться. На сей раз это была мать.

- Кто здесь? - зло спросила она. - Что за идиоты?

Она прошла мимо Сани, даже не взглянув на него, выглянула на лестничную площадку и, поругавшись немного, вернулась в квартиру и заперлась. Саня был в таком шоке, что даже не догадался зайти домой во время того, как его мать выходила на площадку.

Он повесил голову и побрёл прочь.

«Что же происходит? - думал он, выходя из подъезда. - Что же это такое, если даже собственная мать меня не замечает?.. Это ужасно…»

Бесцельно шатаясь по улицам, Саня и не заметил, как забрёл в глухомань на краю города. Кругом было тихо. Царила вонь свежего мусора и гари костра. Воздух, темнее чёрного, сгустился над головой. И вдруг ночь разрезал слабый крик о помощи.

Саня повернулся - крик донёсся из-за угла. Слышались явный шум борьбы и приглушённые стоны. Судя по голосу, кричала молодая девушка. Не задумываясь, Саня побежал к повороту.

Миновав его, он увидел трёх парней, схвативших девушку лет пятнадцати. Их намерения были ясны, как день. Один крутил её руки, зажимая ей рот, другой держал большой нож прямо перед её лицом, перекосившимся от страха, а третий срывал с неё одежду. В глазах девушки с сузившимися и побелевшими от ужаса зрачками застыл кошмар того, что могло произойти.

И Саня перестал думать. Он полностью отключил сознание и бросился вперёд.

Саня резким ударом сшиб с ног парня с ножом и, рубанув по шее срывавшего с девушки одежду негодяя, подпрыгнул, перевернулся в воздухе и обрушился на голову того, кто держал девушку.

Тот не успел ничего понять. Руки Сани обвились вокруг его шеи. Рывок - и парень со сломанным кадыком повалился на землю, задыхаясь и держась руками за горло. Первый парень - тот, что с ножом - уже встал и шагнул к Сане, взмахнув своим оружием, но Саня, как будто никогда не останавливавшийся, вылился в удар ногой с разворота в прыжке. Нож улетел далеко в сторону и звякнул, ударившись об асфальт.

Тем временем Саня с силой вонзил свою ладонь в солнечное сплетение парня, и тот, захрипев, стал оседать на землю. Саня кувыркнулся в воздухе, добивая его ударом обеих ног снизу вверх в подбородок. Парень рухнул, как подкошенный, и потерял сознание. Тогда Саня взглянул на полумёртвую от страха девушку, слишком испуганную, чтобы она сама решилась убежать.

- Не бойся меня, - проговорил Саня мягко, подходя к ней, - я тебя не трону. Уходи отсюда. Хочешь, я тебе помогу?

Девушка взглянула на него с недоверием, но позволила себя проводить немного, а затем убежала, растворившись в ночной темноте…

Оставшись один, Саня стал снова думать. Но не о глупостях извращённой фантазии Малины, а о том, почему он, выпустив на волю подсознание, смог вытворять такие вещи, о которых в реальной жизни только мечтал. Постепенно, сложив воедино свои выводы по этому поводу и странные события сегодняшнего дня, он кое-что понял. И тогда неизменная суть осенила его целиком и полностью, до последней мысли, до последнего ощущения. Теперь он знал истину…

Малина сидела у себя и с горя готовила к сожжению все свои рассказы, стихотворения, повести и всё остальное, когда-либо написанное ей на бумаге. Комната утопала в разбросанных повсюду листах, тетрадках, альбомах и папках. Малина уже собиралась начинать, когда раздался громкий звонок в дверь.

- Кто там ещё, - пробормотала Малина и пошла открывать.

На пороге стоял Саня. Он улыбался.

Малина тоже улыбнулась. Пропало всякое желание уничтожать. Чувство радостного ожидания заполнило всё существо.

Саня посмотрел прямо в глаза своей подруги.

- Я вернулся, - сказал он…

… Отшвырнул нападавшего назад ударом ноги в грудь. Сзади навалился восьмой противник, но Саня, схватив его за кисть, ушёл вниз, проводя бросок, и добил противника локтем в лоб. Снова трое бросились на него, но он упал вперёд, врезавшись головой в живот одного из них, вскочил, проводя техничный апперкот в подбородок другого, затем схватил за руку третьего, дёрнул на себя и, когда тот побежал, резко выбросил руку горизонтально вверх. Третий нападавший упал, налетев грудью на эту руку, и Саня оглушил его ударом в висок.

Поднявшись в круговом ударе ногой, он бросил им на землю вставшего было первого и мощным ударом ноги с разгона, напрыгнув, врезался во второго. Второй нападавший влетел в стену дома и, потеряв от удара сознание, сполз вниз.

Первый снова встал, но Саня сделал фляг и, когда противник стал падать, догнал его ударом колена в затылок. Нападавший увидел свет в глазах и отключился.

К Сане уже никто не бежал. Зато от него, сжимая в руках подобранную палку, вовсю улепётывал последний оставшийся на ногах противник. Саня легко догнал его и повалил на землю ударом ноги в прыжке. Вырвав из рук противника палку, Саня бросил её подальше и вырубил парня нисходящим ударом ноги…

- Я понял кое-что, - сказал Саня. - Нет никакой разницы, что было, что есть и что будет. В этом истина…

Саня улыбнулся и шагнул вперёд, в мир реальных фантазий, где ждала его известная неизвестность…

16.07.1998

Сообщение отредактировал Maline - 26.6.2009, 11:36

[Maline]

Саня, кстати, этим рассказом остался очень доволен. Меньше года спустя, правда, он сам уже с нетерпением ждал очередного похожего. Мои произведения он обожает и постоянно перечитывает.

Ещё проясню несколько моментов. В реальной жизни Сани спорт занимает первое место - точнее, он сопутствует его духовному совершенствованию. У него жёлтый пояс по стилю киокушинкай. За его плечами также четыре года в секции кикбоксинга. Так что вот.

Сейчас, к сожалению, мы далеко друг от друга, но постоянно поддерживаем связь. А знакомы мы с ним с его двух и моих трёх лет - уже больше четверти века.

[Maline]

Ну а теперь - последний рассказ из цикла "Сны Сани". Это одно из моих самых любимых произведений. Я уже выкладывала его на первой странице, но сглупила, сделав это через файлообменник. Итак, обещанная версия "вживую".

Может

Настя открыла окно и с наслаждением вдохнула мягкий и влажный ночной воздух. Свобода… Её запах давно преследовал желание быть рядом и прощать. Надоело, надоело скрываться от самой себя, прятать свои мысли, чувства. Хотелось забыться и утонуть в потоке ложного незнания, прикрытого лёгкой фальшью. Но ведь надо так мало, почему же цена всегда так высока?

Сколько они уже вместе? Два, три года? Она вздохнула. Сначала всё было хорошо - но так у всех. Потом появились сложности - тоже у всех. Потом стало ещё хуже, но… тоже у всех. Потом… вот незадача-то! Потом - это потом…

Липкие ленивые струи обвевали лицо. Становилось душно - нет, не от жары. От однообразия…

Настя медленно выдохнула, отступая вглубь комнаты.

Всё-таки не помешает немного освежиться - или нет? На секунду задумавшись, Настя направилась в ванную.

Передний край ванны был вымазан чем-то жёлтым. Особо неприятных запахов, однако, не ощущалось, и Настя, неодобрительно глянув на густые светло-оранжевые разводы, сдвинулась левее и, наклонившись, пустила воду.

«Отвратительно, - подумала она. - Надо будет напомнить Андрею, чтобы не разводил грязь хотя бы в моём присутствии».

Холодная вода принесла некоторое облегчение. Мысли встряхнулись и расплелись, падая в тишину. Чувства и желания отошли куда-то назад, остались только ощущения.

Внезапно в комнате резко хлопнуло окно. Зазвенели стёкла. Настя выпрямилась и быстро шагнула в прямоугольник двери. Откуда здесь ветер?

Настя не успела поставить ногу на порог, как дверь, подхваченная движением воздуха, врезалась в неё. Взмахнув руками, Настя попятилась от удара и налетела на грязный край ванны.

Подкосившиеся от неожиданной боли ноги заскользили, забирая у тела остатки равновесия, и Настя рухнула в ванну, зацепив ногой тумбочку и сильно ударившись головой. Тумбочка покосилась, хрустнула, ломаясь, ещё несколько лет назад поставленная вместо ножки подпорка, стоявшая на тумбочке стиральная машина съехала на угол ванны и, задев самый край жирно-жёлтых разводов, перевернулась, скользя, сдвинулась левее и обрушилась на оглушённую падением Настю, сдавливая руки и горло. Удар, хоть и смягчённый телом, сотряс ванну, и правый конец перекладины, уже давно державшийся каким-то чудом, вылетел из паза. Полая железная балка разбила тонкую стеклянную полочку под зеркалом, и в ванну посыпались зубные щётки, пилочки для ногтей и прочие предметы гигиены. Флакон с одеколоном разлетелся вдребезги, ударившись об эмаль, и пахучая жидкость потекла по дну ванны; мыло, скользнув вниз, завертелось в прозрачной лужице; почти полный тюбик зубной пасты, пробитый посередине, выдавил из себя часть содержимого прямо в получившийся коктейль. Правый конец перекладины уткнулся в дно, чем освободил другой конец; два полотенца упали прямо в воду.

В этот момент Настя пришла в себя и ужаснулась. Она не могла пошевелиться: ноги изогнуты, руки придавлены. Попыталась выскользнуть из-под машины, но тщетно. Острый выступ переключателя впился в горло чуть ниже яремной впадины; дышалось с трудом.

Полотенца, намокнув под бежавшей из крана водой, набухли и забили водосток. Неожиданно громко загудела труба от напора жидкости и кран взорвался потоком воды. Боковым зрением - повернуть голову она не могла - Настя заметила, что произошло, и удвоила усилия, однако это ни к чему не привело. Тогда она попробовала закричать, но из сдавленного горла вырвался какой-то нечленораздельный звук.

Вода быстро прибывала, мутная и грязная.

Оставалось только надеяться на то, что Андрей или его мать услышат неестественно громкий шум воды и придут на помощь. Настя набрала в лёгкие как можно больше воздуха и прикрыла глаза, мысленно умоляя кого-нибудь из домашних проснуться.

Вода достигла уровня её глаз, когда она попыталась приподняться, чтобы вдохнуть ещё раз. В этот момент запах ядовитой смеси мыла, одеколона и пасты, разбавленной водой, ударил ей в нос, и Настя судорожно втянула воздух вместе с жидкостью.

Странное чувство охватило её. Лёгкие словно взорвались, выжигаемые изнутри, и Настя инстинктивно замычала от боли. Вода покрыла её с головой.

Поток тут же иссяк и кран, кашлянув пару раз, выпустил на волю тонкую струйку и затих. Настя пыталась бороться, но яд разъедал внутренности, растекаясь всё глубже.

Когда тьма уже заполнила собой всё существо, Настя услышала звук чьих-то шагов, звук из другого мира. Андрей подошёл к двери ванной, дёрнул за ручку и позвал:

- Настя…

Тишина.

- Ты чего закрылась?

Тишина.

Андрей ещё раз дёрнул за ручку; дверь не поддавалась. Он пожал плечами и, вздохнув, отправился спать.

* * *

Андрей не спал. Смутное чувство беспокойства не покидало его. Нити случившегося не отпускали; казалось, что с каждой секундой их становилось всё больше и больше.

Похороны пролетели, как один миг. Единственное, что врезалось в мозг Андрея наиболее отчётливо, это закрытый гроб.

Настю, точнее, её останки, он так и не увидел - её обнаружила мать в шестом часу и сразу стала звонить. А дальше… траурные ленты, венки, красивые речи, музыка, родственники Насти и полнейшее их к нему безразличие; ему даже показалось, что его присутствие они восприняли как временную необходимость. Кроме стандартных вопросов о том, не тяжело ли ему, и о том, как же он не уберёг такую девушку, он не услышал ничего. Он и не ожидал, что его примут с распростёртыми объятиями, но… он также прекрасно понимал их состояние и потому молчал.

- Всё-таки что-то не так, - сказал он самому себе.

Шестое чувство рассыпалось в перспективах не умолкая. Где-то здесь и была суть. Но где?.. Андрей об этом даже не догадывался.

* * *

Пашка поставил чайник и хотел было немного поиграть в «Теккен 5». Старый монитор, использовавшийся когда-то для наблюдения за помещением и откопанный неизвестно где (Пашка всегда отмалчивался о способах приобретения разнообразных предметов обихода) неизвестно кем, служил теперь весьма оригинальным дополнением к видеоприставке и к DVD-проигрывателю. Отец уже уселся за просмотр «Бандитского Петербурга», и Пашка, вздохнув, вернулся на кухню.

На полу валялись какие-то крошки. Увидев их, Пашка взял веник и начал подметать. Нагнувшись, он заметил какую-то вонючую лужицу прямо под кухонным шкафом и, тихо выругавшись, встал, поставив веник у окна, намочил тряпку и опустился на пол.

Пытаясь дотянуться до грязи, он вытянул одну руку, затем другую, но не достал и начал плотнее втискиваться в щель между дном шкафа и полом. Шкаф слегка качнулся; сверху упала плошка с сырыми яйцами. Нижняя часть плошки рассыпалась кусочками; два или три яйца разбились, ещё два откатились к плите, а одно застряло под верхней частью плошки. Боковым зрением разглядев почти всю панораму, Пашка выругался снова - на сей раз громко - и осторожно начал вставать.

- Что там у тебя, Паш? - спросила из комнаты мама.

- Да ничего, - раздражённо бросил в ответ Пашка. - Всё в порядке.

Внезапно он услышал приглушённый шум кипевшей в чайнике воды и резко развернулся, делая шаг к плите. Под ногами хрустнули яйца, и Пашка, приложившись головой к плите, вытянулся перед ней на полу; тряпка выскользнула у него из рук, а в спину впились кусочки скорлупы. Чайник накренился и брызнул кипятком в глаза Пашки; тот мгновенно пришёл в себя и, зажимая руками глаза и вопя от дикой боли, бросился было из кухни в комнату, но наступил на тряпку и инстинктивно сделал шаг назад. Левая нога вступила прямо в лужу из разбившихся яиц и поехала в сторону; Пашка судорожно рванулся, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но вместо этого попал другой ногой на ещё влажный конец веника. Тяжесть сдвинула веник в лужу из яиц, и Пашка, потеряв всяческую опору, врезался головой в оконное стекло.

Осколки каскадом полетели в разные стороны; шея Пашки застряла, наткнувшись на уцелевший кусок стекла, прочно засевший в нижней части рамы. Нечем было дышать; мысли путались. Пашка попытался рывком освободить руки, присыпанные стеклом, но только разодрал запястья; кровь из перерезанных вен заструилась по подоконнику.

Сзади послышались шаги, и Пашка с надеждой слегка приподнял голову, но в этот момент веник окончательно вырвался из-под его ноги и тело рванулось вниз. Шея согнулась, с силой вдавливаясь в стекло; глаза Пашки закатились, изо рта вырвалось короткое бульканье, на губах выступила кровавая пена.

Но даже в эту секунду он верил…

* * *

- Смотри, - сухо проговорил Вадим, протягивая Андрею несколько печатных страниц.

- Что это? - безжизненным голосом поинтересовался тот.

- Заключение медэксперта, - ответил Вадим. - Пришлось посадить Макса на иголки, чтобы достать копию.

Около минуты в комнате царила напряжённая тишина. Андрей изучал бумаги.

- Ну и что? - наконец спросил он тем же голосом.

- А то, что причиной смерти был несчастный случай, - тоном отца, повторяющего сыну, что врать нехорошо, объяснил Вадим. - Думаю, что с Настей произошло нечто похожее.

- Фигня, - пробормотал Андрей. - Это ещё ничего не значит.

- Неужели ты не доверяешь собственным чувствам? - взорвался Вадим. - И они ничего тебе не подсказывают?!

- Знаешь, это неудивительно, - с иронией заметил Андрей. - Они уже почти месяц как мне ничего не подсказывают. И не только чувства…

- Да послушай ты! - разошёлся Вадим. - Случай с Настюхой ещё мог быть случаем, но Пашка… Понимаешь, мне тут никакие заключения не нужны! Я говорил с его матерью и точно представляю всю картину! Это не просто несчастный случай… это уж точно!

- Ну, допустим, - Андрею, казалось, было наплевать. - Что дальше-то?

- А дальше всё просто и ясно, как божий день! - Вадим перевёл дух. - Всё это сильно напоминает мне «Пункт Назначения»… четвёртый причём…

- Аййй, у тебя просто крыша съехала на этих смертях, - отмахнулся Андрей. - И потом, даже если это так, что тогда? Что мы можем сделать?

- Может, и можем, а может, и не можем, - уже задумчиво произнёс Вадим. - Но надо хотя бы попытаться. Как думаешь?

- Думаю я, что всё это лажа, - тяжело вздохнул Андрей. - В жизни всё бывает.

- Ну да, в жизни всё бывает, - усмехнулся Вадим. - А поездка Насти на Шамору и падение в машине? Не припоминаешь?

- Так, вот хватит только про Настю, - уже зло отрезал Андрей. - Мало того, что ты и так не даёшь мне успокоиться, так ещё и вспомнил эту поездку. Я тебе уже сто раз повторял: нечего мне напоминать про то время, когда я не был с Настей! Я этого не люблю.

Вадим вздохнул. Тяжело-тяжело.

- Пашка человек очень скрытный, - медленно и со значением проговорил он. - Но думаю, что и ему было чем похвастаться в этом плане. Всё-таки год - не один день… А произойти могло всё, что угодно…

Андрей ухмыльнулся.

- Так можно и параноиком стать, - заметил он с хитрой улыбкой.

- Делай что хочешь, - вздохнул Вадим и поднялся. - Но если всё это действительно происходит… но такого просто не может быть, верно?.. значит, мы сами можем создать что-то, чего просто не может быть. Например, вернуть Настю…

Андрей громко кашлянул. Вадим вышел из комнаты и стал одеваться.

- Видишь ли, в этой жизни всё взаимосвязано, - сказал он напоследок. - Белое рождает чёрное, а чёрное рождает белое. Иначе и быть не может. Такова жизнь…

* * *

Джон купил в киоске пиво и, сделав большой первый глоток, зашагал дальше. Он вообще любил прогуливаться пешком, тем более в такой жаркий солнечный день, однако сегодня он в очередной раз направлялся на Гоголя.

Джон не спеша потягивал пиво и размеренным шагом приближался к Инструментальному заводу, когда его внимание привлёк широкий плакат с рекламой супернового тарифа компании «Мегафон». Остановившись на пару секунд, чтобы прочитать до конца, Джон в задумчивости сложил губы трубочкой, высасывая из горлышка алкоголь.

Дочитав, он двинулся дальше, опустив руку, но в этот момент пена из бутылки брызнула на его рубашку. Одновременно с этим он увидел быстро приближавшегося по тротуару велосипедиста, молодого парня лет пятнадцати. Раздражённо вздохнув, Джон сдвинулся к обочине и наклонился, чтобы стряхнуть пену.

Велосипедист повернул ближе к газону, но в последний момент переднее колесо подскочило, минуя выбоину на асфальте, и велосипед пронёсся буквально в нескольких сантиметрах от Джона; колено парня сильно подцепило бок, и Джон, пошатнувшись, выскочил на проезжую часть. Он даже не успел разозлиться, как почти вплотную проехало маршрутное такси. Джон сделал отчаянную попытку отскочить назад, но оступился и неуклюже упал. Левая нога выгнулась, зацепившись за что-то твёрдое; бросив взгляд в её сторону, Джон обнаружил, что она застряла под крышкой канализационного слива. Джон расслабился и попробовал двинуть ногой, но она застыла, словно слившись с покрытым ржавчиной металлом.

Мимо пролетела иномарка. Джон титаническим усилием высвободил ногу и приподнялся, чтобы откатиться к обочине, и в этот момент пассажирский автобус всей своей массой врезался в Джона.

Удар смял тело, как бумагу, и отшвырнул к обочине. Автобус тут же остановился. Двери открылись, и наружу, смешиваясь с зеваками у остановки, хлынула толпа…

* * *

Поздней ночью Саша Иванников, открыв окно в маленькой захламленной комнатке наподобие лоджии, спокойно курил и размышлял о превратностях жизни в целом и о случаях совершенно конкретных невероятных совпадений. Близилось утро, темнота уже начинала сдавать свои права - время весьма подходящее для философствования.

Ему постоянно казалось, что в этих двух случаях есть связующее звено, которое легко пропустить при первом поверхностном взгляде. Что-то до боли знакомое, что-то, у чего нет как начала, так и конца… Саша чувствовал, что находится на грани разгадки.

Его вдруг осенила неожиданная мысль. А что если…

Саша лёгким щелчком отправил остаток сигареты в воздух и повернулся, чтобы уйти, но что-то заставило его обернуться. Окурок попал в угол рамы и, отскочив от него, упал в баночку со спиртом, ещё утром забытую Сашей на тумбочке. Жидкость мгновенно вспыхнула; баночка накренилась и упала на бок.

Саша бросился к тумбочке, подставляя руки, но было поздно: стекло ударилось о пол, но не разбилось, и часть жидкости выплеснулась на тапочки Саши. Баночка покатилась по полу, оставляя за собой неровный огненный след, в то время как с треском загорелась материя брюк.

Саша вскочил, но огонь перекинулся на рубашку и рванулся по рукавам за спину, опалив лицо и затылок. Саша упал и стал кататься, стараясь сбить огонь с одежды, но налетел со всей силы головой на шкаф; в глазах у него помутилось.

Когда Саша пришёл в себя, пылала уже вся комнатка. Всё это время огонь словно избегал основательно приближаться к Саше, но стоило только тому подняться, как длинные жгуче-яркие струи полились в его направлении со всех сторон. Уже понимая, что это конец, Саша рванулся к ещё не до конца оплавившемуся телефону и, схватив лежавшую рядом отвёртку, из последних сил надавил на крышку, выводя буквы. А затем огонь зажёгся где-то под сердцем и Саша провалился в никуда…

Звук разбившегося стекла разбудил родителей. Прибежав на шум, они распахнули дверь.

Комнатка пропиталась дымом; кое-где ещё тлел огонь.

Обгоревшее тело Саши распласталось на полу в окружении обуглившихся обрывков проводов, кусков плат и покрывшихся копотью инструментов. Почерневшие костяшки пальцев правой руки намертво вцепились в телефон, на крышке которого было едва разборчиво выведено слово «привычка».

Сквозь полуразбитое стекло окна в комнату ворвалась влажная утренняя свежесть. Наступил рассвет…

* * *

- Значит, так, - сказал Вадим, усаживаясь за стол, - надеюсь, ситуация ясна?

- Не совсем, - заметил Андрей. - Нам многое неизвестно.

- К тому же, хотелось бы иметь более точное представление, - проговорил Саня и тут же, виновато потупившись, добавил:

- Насколько это возможно.

- Всё просто, - сказал Вадим. - Для начала давайте выясним все необходимые моменты. Во-первых, у нас полностью развязаны руки - и в данном случае все средства хороши, так как если у нас ничего не получится, то нам будет уже без разницы, связаны эти руки или нет.

- Ну да, - усмехнулся Андрей.

- Но нарываться тоже не стоит, - неуверенно произнёс Саня.

Вадим помолчал и продолжил:

- Макс сказал, что поможет, если это будет в его силах, но сам он в эту историю лезть определённо не собирается. Придётся действовать втроём.

Андрей вздохнул.

- Да, - заметил Вадим. - И прежде всего следует начисто забыть о всяких нежностях и расслаблениях. Любое промедление может стать роковым.

- Это ясно, - кивнул Саня.

- Давайте по существу, - пробормотал Андрей.

- Итак, - начал Вадим, - момент первый. Мы знаем, что происходит, и знаем, что это происходит не просто так. Можно попытаться подойти к этому со стороны известных нам фильмов и суеверий, но наша ситуация может оказаться вовсе не похожей на известные. Поэтому предлагаю исходить из реально имеющихся у нас сведений и разрабатывать собственную версию, но про запас придерживаться стандарта. Теперь момент второй. Что нам известно об этих смертях? Какие общие признаки их объединяют?

- Внезапность, - отметил Саня.

- Так-то так, - кивнул с усмешкой Вадим, - только что это нам даёт? Кроме лишнего повода к отчаянию, разумеется…

Андрей снова вздохнул.

- Прежде всего - временные отрезки, - заметил Вадим. - Время - это как раз то, чего у нас нет. Если нам удастся каким-либо логическим образом это объяснить… Почему между смертью Насти и Пашки прошла неделя? Почему Джон и Саша умерли в один день? И самое главное - почему Настя умерла именно в тот день?

Заметив, что Саня и Андрей пытаются что-то сказать, Вадим поднял руку.

- Погодите вы. Давайте сначала разберём все аспекты, - предложил он. - Итак, время. Затем - место. Не думаю, что это могло повлиять на исход. Скорее всего, смерть могла прийти в любом месте - били бы часы. А часы, как известно, били… Но вот вопрос: что имел в виду Саша, когда написал на крышке телефона слово «привычка»? Он явно хотел нам помочь - уж я его знаю.

- Может, он имел в виду свою дурную привычку курить? - ухмыльнулся Саня.

- Ага… - обречённо кивнул Андрей. - И не только свою…

- И потом… - проговорил Вадим, поджав уголки губ. - Пашка вообще не курил. А Настя курила, как и Джон. Но при чём тут это?

- Да, - подхватил Андрей. - И что, нам теперь от всех вредных привычек отказаться?

- Не только вредных, - с иронией улыбнулся Вадим. - Но и тех, которые можно назвать вредными в связи с чем-либо…

Саня молчал.

- Ну-с, - протянул Вадим, - и третий момент. Что мы вообще можем сделать?

- Ну, если мы будем придерживаться версии фильма… - заговорил Андрей.

- Про запас, - напомнил Вадим.

- Про запас, - кивнул Андрей, - да, то там, насколько я помню, говорилось, что только новая жизнь способна победить смерть…

- Это вторая часть, - уточнил Вадим. - В первой выжила одна, во второй выжили двое… а в третьей, по-моему, никто…

- Так пусть в четвёртой выживут трое! - наигранно весело заявил Саня.

- А ещё там обязательно был кто-нибудь, кто всё это предвидел, - добавил Андрей.

- Точно! - Вадим просиял. - У кого-нибудь из вас были такие подобные видения?

Андрей растерянно пожал плечами. Саня мотнул головой.

- Я так и думал, - тяжело вздохнул Вадим. - У меня тоже не было.

- Ну да, - вспомнил Андрей. - В третьей части всё по фотографиям делалось. Помнишь?

- Ха, ха, ха, - с расстановкой проговорил Вадим. - Предлагаешь все наши общие фотографии просмотреть за год? Дерзай, дерзай…

- Не так уж их и много было, - насупился Андрей. - Впрочем, если мы их исключаем…

- Да ничего мы не исключаем, - перебил его Вадим. - Вот ты и займись этим.

Вадим включил компьютер и вставил в CD-Rom чистую матрицу.

- Я их тебе скину, - не терпящим возражений тоном произнёс он. - До одной.

- У меня ж компа нет, - отмахнулся Андрей.

- Ничего, у Сани есть, - возразил Вадим. - Жить хотите? Активизируйтесь тогда… Я тоже над ними покумекаю.

* * *

Поздно ночью Андрея разбудил телефон. Звонил Вадим.

- У меня кое-что есть, - сходу заявил он.

Андрею жутко хотелось послать всё это куда-нибудь подальше прямо сейчас, но он сделал над собой усилие и сдержался.

- Что там? - пробурчал он в ответ.

- Это по поводу времени, - быстро заговорил Вадим. - Я тут пообщался с Максом и добыл весьма ценные сведения. Они не помогли с точностью вычислить алгоритм смертей, но стали первым шагом к его разгадке. Слушай внимательно.

- Ну, - Андрей помотал головой, пытаясь стряхнуть сон.

- Настя умерла под утро, часов в пять, так? А Пашка - ранним вечером, около шести. Так вот! Джон погиб около четырёх дня, а Саша - опять-таки около пяти утра. Суть в том, что между первыми двумя смертями прошло ровно шесть дней и тринадцать часов. Между вторыми двумя тоже прошло тринадцать часов! Сначала мне показалось, что совпадение частично, а значит, случайно и что на это не стоит обращать внимание. Однако между смертью Пашки и вторыми двумя смертями прошло ровно двенадцать дней и тринадцать часов, то есть дважды по шесть дней и плюс тринадцать часов! Усекаешь?

- Что-то не совсем, - честно признался Андрей.

- Смотри, - стал нетерпеливо объяснять Вадим. - Судя по всему, существует конкретный интервал между последней смертью и каждой последующей. Скорее всего, промежуток около шести дней и тринадцати часов. Непонятно, почему в случаях с Джоном и с Сашей время распределилось таким образом, но ясно одно: у каждого из нас шесть дней и тринадцать часов с момента смерти Саши, читай два дня и семь часов. Теперь ясно?..

- Ага, - задумчиво пробормотал Андрей.

Спать мгновенно расхотелось.

- Кстати, что там с фотографиями? - поинтересовался Вадим. - Есть намётки?

- Так, ничего особенного.

- А вот Саня кое-что раскопал. Если быстро приведёшь себя в порядок и умоешься, успеешь как раз к его приходу.

- Я поем и приду. Пока, - и Андрей повесил трубку.

* * *

Трое друзей устроились за компьютером. Был третий час; темнота заползала в комнату через раскрытые двери балкона, обдавая напряжённые тела свежестью.

- Вопрос в том, что это нам даст, - рассуждал Андрей, пока Вадим искал нужную папку. - Неплохо бы узнать порядок смертей…

- Послушаем Саню, - предложил Вадим, нажимая «ввод».

- Знакомые фотографии, - Андрей внимательно всмотрелся в изображение.

- Да… - протянул Саня. - Это мой день рождения в прошлом году. Помнишь?

- Да, - пробормотал Андрей, - но там не было Саши…

- Был, - как бы между прочим заметил Вадим. - Ты тогда с Настей ещё в ссоре был… ой, извини. Ну он тогда ещё ей что-то втирал минут двадцать на площадке!

- Нифига, - твёрдо заявил Андрей. - Это не день рождения Сани был!

- Да хватит спорить, - перебил Саня. - Слушайте.

Андрей и Вадим переглянулись и замолчали. Саня откашлялся и дотянулся до мышки.

- Смотрите, - Саня увеличил изображение. - Во главе стола сидит Настя. По левую руку от неё - Пашка. На противоположном конце стола сидели Джон и Саша, причём Саша - по левую руку от Джона. Что скажете?

- Мха, - выдохнул Андрей. - И ради этого ты нас дёрнул? Да таких совпадений можно целую кучу найти. Почему в туалет сначала сходила Настя, а потом Ольга? Почему, когда открылась балконная дверь, ближе всех сидел Пашка?..

- Ага, - подхватил Вадим. - И почему при этом Андрей развалился на диване прямо за его спиной? А также почему мы сидим сейчас слева направо, если считать с Андрюхи, и справа налево, если считать с меня?

- Угу, - кивнул Андрей. - И ты почему-то в обоих случаях посередине оказываешься…

Саня покраснел и молчал. Вадим, почуяв неладное, перестал шутить.

- Тем не менее надо выслушать до конца, - заметил он и умолк.

Саня недобро глянул на друзей, но продолжал:

- На первый взгляд всё таким и кажется, я знаю. Я обнаружил это совершенно случайно. Просто не на ту иконку щёлкнул…

Саня перевернул фотографию слева направо. Теперь все сидели в обратном порядке.

- Смотрите, - и Саня провёл кончиком ногтя по поверхности монитора.

Тени на уровне груди каждого сидевшего за столом складывались в некое подобие изогнутых под разными углами стрелок.

Прослойка была очень тонкой. Только глаз опытного художника мог её различить. Она едва заметным зигзагом опоясывала весь стол, перетекая от одного к другому.

- Твою мать, - присвистнул Вадим.

- Ни-фи-га се-бе, - по слогам проговорил Андрей.

- Вот так, - назидательно произнёс Саня. - Самое интересное тут - направление стрелок.

Прослойка тянулась от Насти к Пашке, змеилась через стол к Джону и к Саше, делала двойную петлю вокруг Макса и Ольги, касалась Вадима, пробегала по Андрею и неожиданно растворялась у ног Сани, стоявшего на пороге комнаты.

- Тут не всегда ясно, куда и как точно петля поворачивает, - задумчиво проговорил Саня. - Но, исходя из фактов, можно предположить, что следующая жертва не всегда оказывается рядом с предыдущей. Если также учесть, что каждая вторая жертва на фотографии находится слева от предыдущей, то возможно разбить их на пары. Петля начинается справа от Насти и тянется к Пашке, который в реальности сидит слева. Далее, смотрите, она делает длинный неровный полукруг и упирается в Джона; потом она сильно изгибается, так что трудно понять, куда смотреть дальше. Но мы-то теперь знаем куда. Благодаря подобной концепции можно попробовать определить очередную смерть.

- Определить-то ладно, - вздохнул Андрей. - Надо опередить…

- Ну уж, - Саня развёл руками. - Я не волшебник.

Вадим продолжал внимательно всматриваться.

- А теперь, - неожиданно резко сказал он, - обратите внимание на длину петли. Ну как?..

Саня и Андрей присматривались.

- И что? - непонимающе спросил Андрей. - Длина петли везде разная.

Вадим усмехнулся.

- Она наиболее разнится между парами жертв, - добавил Саня.

- О! - воскликнул Вадим. - Именно! Длина отрезка петли между Пашкой и Джоном раза в два больше длины отрезка между Настей и Пашкой! Догадываетесь, что это значит?

- Кажется, да, - кивнул Саня. - Но я сомневаюсь.

- Если длина отрезка между Настей и Пашкой равна шести дням и тринадцати часам, можно вычислить примерное время следующей смерти, - объявил Вадим. - Видите? Между Джоном и Сашей вообще почти ничего не заметно!

- Знать бы ещё характер следующей смерти, - протянул Саня. - Тогда можно будет действовать немедленно.

- Можете действовать прямо сейчас, - сообщил Вадим две минуты спустя. - Если наши догадки правильны и не приведут нас в тупик, то следующим будет Макс, а за ним Ольга, и произойдёт всё это где-то на третий-четвёртый день.

- И всё-таки, - вздохнул Андрей, - при чём тут привычка?..

* * *

Было без десяти шесть утра, когда Вадим вышел покурить на площадку, в очередной раз прокручивая в голове уже известное.

Снизу послышались быстрые шаги и учащённое дыхание; кто-то поднимался по лестнице. Вадим повернулся и увидел Андрея.

- Всё, дядя, - отрывисто проговорил он, - я догадался, при чём тут привычка. Хочешь верь, хочешь нет, но догадка весьма убедительная.

Вадим усмехнулся.

- Ну ты прямо как я заговорил, - заметил он и нетерпеливо добавил:

- И?..

- Повседневность, - моргнув, произнёс Андрей тоном великого магистра, обращающегося к студенту, - вот что это такое.

- Давай поподробнее, - потребовал Вадим, закуривая следующую сигарету.

- Ты давай звони Сане, - в свою очередь потребовал Андрей.

Вадим вздохнул и, потушив сигарету, стал подниматься по лестнице.

* * *

Когда Саня присоединился к друзьям, било семь. Вадим зверски хотел спать, но поборол сонливость и слушал каждое слово.

- «Привычка», которую имел в виду Саша, это нечто повседневное и автоматическое, - начал Андрей, - то, что мы привыкли делать не задумываясь, без сомнений и колебаний. Именно это во всех случаях и является причиной смерти. Ясно?

- Ну, в том, что Пашка любил чистоту и порядок и на этом погорел, я не сомневаюсь, - с иронией заметил Вадим. - А Саша?

- Саша-то как раз и погорел, - со значением произнёс Саня.

- А Саша, дорогие мои, - паясничая, объяснил Андрей, - умер не от того, что не попал окурком в воздух, а от того, что сделал это в своей рабочей комнате, где было полно всяких легковоспламеняющихся предметов…

Воцарилась тишина.

- Ну да, - рассеянно пробормотал Вадим, - а по выходным Джон постоянно ходит на Гоголя за новыми дисками…

- То есть нам надо теперь опасаться не вредных привычек, а конкретных устоявшихся действий, повторяемых изо дня в день, - невесело констатировал Саня после нескольких минут напряжённого размышления.

Андрей кивнул и добавил:

- Погодите, это ещё не всё. Дело в том, что я, кажется, догадываюсь, кто за этим стоит.

На этот раз тишина была более продолжительной.

- Та-а-ак, - неестественно громко протянул Вадим. - И кто же?..

- Пока это только догадки, но… - Андрей вздохнул. - Включай компьютер.

Пока Вадим возился, запуская систему, Саня пристально посмотрел в глаза Андрея:

- Ты что-то нашёл?

- Пока не знаю, - уклончиво проговорил Андрей. - Посмотрим…

Ему хватило одного беглого взгляда на фотографию. Схватившись руками за голову, Андрей начал истерически хохотать. Вадим и Саня, испугавшись за друга, схватили его за руки и развели их в стороны.

- Эй! - завопил Андрей. - Вы что делаете?!

- Живой, слава богу, - облегчённо выдохнул Вадим, отпуская руку друга.

- А мы-то уж подумали… - покачал головой Саня, следуя его примеру.

- Да вы что, обалдели? - возмутился Андрей.

- А ты как хотел? - округлил глаза Вадим. - Держишь нас в напряжении… Ещё это всё…

Андрей вздохнул так, словно хотел разрушить стены, хмыкнул и кивнул.

- Ладно, слушайте, - снисходительным тоном начал он. - Во-первых, это всё-таки был не день рождения Сани, это были очередные проводы Витуса. Во-вторых, фотографий с этих проводов у нас нет, но! Эта фотография практически полностью соответствует обстановке на проводах. Смотрите. На проводах ещё не было Лены; здесь её тоже нет - видимо, куда-то отошла. Снимал Витус, поэтому его тоже нет в кадре. И наконец…

Андрей щёлкнул на фотографии, открывая её в отдельном окне, и сменил цветовую гамму на естественную. Вадим и Саня потянулись вперёд, вглядываясь в изображение, и резко выдохнули - вдоль и поперёк всей фотографии змеился тёмно-русый волосок. Именно его друзья сначала и приняли за прослойку.

- Как ты узнал? - удивился Вадим. - У тебя же не было компьютера…

- А мне приснилось, - усмехнулся Андрей и добавил уже более серьёзно:

- Я не шучу.

- Ну и что всё это значит? - нахмурился Саня.

- Хм, - вымученно улыбнулся Вадим. – Будем думать…

* * *

Стояла невыносимая жара. Поверх моросил дождик; воздух, липкий и вязкий, как тесто, вплывал в кабину лёгкого грузовика.

«Ниссан Атлас» медленно полз по скользкой дороге, кривой спиралью убегавшей вверх. Щебень в кузове трясся и то и дело взлетал в воздух.

Макс проклинал себя за то, что согласился отвезти этот груз в такую даль в непогоду да ещё додумался взять с собой Ольгу. Та вздрагивала при каждом скольжении колёс и выразительно объясняла - не словом, так взглядом - что она думает об этой поездке.

Дождь с каждой минутой усиливался. Макс неожиданно вспомнил, что забыл заправиться, и тихо выругался; именно в этот момент колёса встали, застряв в густом слое грязи. Мысленно проклиная всё на свете, Макс вылез из кабины; Ольга закатила глаза с видом преподобной мученицы. Как только Макс захлопнул за собой дверцу, хлынул ливень.

Макс обошёл вокруг машины и задумался. Можно, конечно, вернуться, как-нибудь объясниться и так далее, но не в его правилах было бросать начатое. Вздохнув, Макс открыл дверцу - и в это мгновение машина дёрнулась, сдвигаясь назад; край дверцы врезался в лоб Макса. Пошатнувшись, тот поскользнулся, наступив ботинком на камень, и рухнул ничком в вязкую грязь. Машина дёрнулась ещё раз и медленно покатилась вниз; Ольга кричала, пытаясь открыть дверцу со своей стороны, но ту почему-то заклинило.

Макс сумел подняться и бросился вниз по склону; догнав машину, он прыгнул, сделав упор левой рукой о борт, но приземлился ближе, чем рассчитывал, и сильный удар бросил его лицом на камни. Ольга метнулась к открытой дверце, но та неожиданно захлопнулась; Ольга что есть силы забарабанила по металлу.

Макс вовремя откатился в сторону, вскочив, снова добрался до грузовика, забежал сзади и уперся руками в кузов, надеясь притормозить машину до поворота, но в этот момент задние колёса наскочили на бугор; Ольгу бросило на руль, её левая нога врезалась в тормоза, и машина стремительно развернулась. Мощный удар швырнул Макса в воздух, сбрасывая в глубокую трещину между отвесными склонами; ему посчастливилось каким-то чудом уцепиться правой рукой за самый край породы, но Ольгу бросило на руль уже с другой стороны, изогнувшаяся нога снова надавила на тормоза – и тогда грузовик крутанулся ещё раз. Тяжёлые колёса проехали по пальцам, хрустнули кости, и Макс без единого крика сорвался вниз; Ольга забилась в истерике.

Сделав ещё пол-оборота и полностью развернувшись назад, машина быстро покатилась к подножью холма; Ольга безразличным взглядом смотрела сквозь треснувшее стекло.

В считанные секунды грузовик оказался рядом с дорогой и на полной скорости влетел в один из бетонных блоков, разбросанных у обочины; щебень брызнул в стороны.

Удар выбросил Ольгу из кабины через переднее стекло прямо навстречу выскочившему из-за противоположного поворота массивному трейлеру; бампер махины, летевшей почти на полной скорости, отбросил тело в кузов грузовика. Уже падая навзничь, Ольга ощутила, как острые края щебёночного камня раздирают кожу, проникая внутрь и впиваясь в сердце и в лёгкие; дыхание ушло мгновенно, как и мысли. Стало легко. Как никогда…

Ливень прекратился так же внезапно, как и начался; воздух расплавила жёсткая сухость. С неба спускалась тьма…

* * *

- Думаю, теперь ясно, почему вокруг Макса и Ольги двойная петля, - мрачно произнёс Вадим, в очередной раз рассматривая фотографию.

- Думаю, да, - с иронией заметил Андрей.

- Может, всё-таки что-нибудь можно сделать? - убитым голосом протянул Саня.

- Что? - огрызнулся Вадим. - Есть предложения?

Саня ответил мученическим взглядом.

- Давай! - разошёлся Вадим. - У меня как раз три дня! Может, поможешь с завещанием?

- И вообще, - отрезал Андрей. - Ты единственный, рядом с кем петля обрывается.

- Ну при чём тут я? - взмолился Саня. - Я такой же, как и вы…

- Хватит, - твёрдо сказал Вадим. - Пора спать. Немедленно.

* * *

Андрея разбудил скрип двери - Вадим, как всегда, встал раньше всех. Ещё не придя в себя окончательно, Андрей разлепил веки, стал осматриваться… и неожиданно резко вскочил.

Саня не ночевал, поэтому в комнате больше никого не было. Андрей выбежал в коридор и, увидев выходящего из ванной Вадима, закричал:

- Я знаю!

Вадим остановился, подозрительно прищурившись, посмотрел на друга и осторожно спросил:

- Что знаешь?

- Я знаю, что нужно делать, - уверенно произнёс Андрей. - Мне сон приснился.

Вадим махнул рукой.

- Это ты можешь просто сто лет, - безнадёжно проговорил он.

- Да погоди ты, - быстро заговорил Андрей. - Вспомни, мы сами говорили о видениях. Может, это они и есть? В конце концов, что нам мешает проверить?..

Вадим подумал и неожиданно даже для самого себя кивнул.

* * *

Вадим вышел покурить на балкон. Уже вот-вот должен был прийти Саня, и в ожидании время тянулось медленно. Нехитрые приготовления были окончены; Андрей вышел в очередной раз позвонить. Остались только кофе, сигареты и немного терпения.

Снаружи было свежо. Недавно прошёл дождь, и влажный пол балкона немного скользил под ногами; в левом углу, у перил, лежала кучка голубиного помёта. Вадим обречённо вздохнул, выдыхая дым; как ему уже надоела эта грязь - везде и всюду! Самое главное, что остальным параллельно - но это же не значит, что из-за этого он должен жить в грязи!

Привычно сжав поднятой левой рукой натянутые между двумя деревянными стойками бельевые верёвки, Вадим щёлкнул указательным пальцем другой по кончику окурка, сбивая огонёк, и развернулся, вытягивая ногу, чтобы положить остаток в специально предназначенную для этого керамическую плошку, но в этот момент вытянутая нога скользнула по кучке, воткнулась между прутьями перил и застряла; выпрямляясь, Вадим бросил окурок и задел плошку. Плошка, упав на пол, покатилась и полетела вниз; Вадим, попытавшись переставить ногу, хотел отпустить верёвки, но обнаружил, что нечаянно перекрутил их - и рука застряла между ними, вытянутая вверх. Свободной рукой опершись о перила, Вадим потянул тело вверх, но правая тапочка, зацепив брошенный окурок, вывернулась назад, и Вадим всей своей массой рухнул на перила; острая боль, вспыхнув пониже живота, заставила Вадима выгнуться вперёд. Левая рука вырвалась из верёвок, вес верхней части тела рванулся вниз, с треском ломая левую ногу, и Вадим, перевернувшись, полетел и с жутким криком врезался в асфальт прямо перед ногами шедшего к нему Сани; осколки плошки впились в глазницы, доставая до мозга.

С балкона что-то кричал Андрей. Из окон стали высовываться соседи. Поднялся шум.

Саня остолбенел. Он не знал, что сказать и что сделать. Он просто не знал…

* * *

- Ты единственный можешь это сделать, - сказал Андрей по дороге. - И ты это сделаешь. Иначе я прокляну тебя своей смертью.

Саня был готов ко всему, но это было выше его сил.

- Да что я должен? Кому должен? Я даже не знаю, в чём вообще суть! - взорвался он.

- Да в курсе я, - вздохнул Андрей. - Но наш долг - ради всех нас - справиться. А ты - единственный, кто сможет. Ты должен.

- Но почему я? Почему не вместе? - недоумевал Саня.

Андрей остановился и помолчал, прежде чем ответить.

- Странное чувство охватывает грудь, - наконец произнёс он. - Становится жарко, нестерпимо жарко. Внутреннее жжение выходит наружу и плавится пеной на висках. Так продолжается жизнь - и в этот момент ты осознаёшь: всё, что до, неправильно, но невозможно вернуть. Шаг навстречу - одна надежда.

- О чём ты?

- Я - не знаю. Ты узнаешь.

* * *

Когда двое друзей подошли к вершине скалистого обрыва, Андрей снова остановился.

- Прежде чем ты останешься один, - попросил он, - запомни: разлука рождает слабость.

И двинулся к железной лестнице, тонкой линейкой убегавшей вниз.

Комар величиной с полпальца пронёсся у его лица. Андрей непроизвольно дёрнулся, отскочив назад, налетел на невысокие перила и, вскрикнув от неожиданности, перевалился через них и свалился лицом на камни. Дикий вопль разрезал воздух.

Андрей с трудом поднялся; всё его лицо было в крови, перемешанной с грязью и сухими листьями росшего в метре позади могучего дерева. Он в отчаянии рванулся к лестнице, но его нога ударилась о корень, и он с криком больше ярости, чем боли упал головой вниз, врезавшись виском в угол лестницы, и стремительно покатился. Внутри проносились последние мысли; жутко не хотелось уходить вот так, бессмысленным выкидышем жизни.

В это время в разбитый висок Андрея с тугим стуком вошло что-то острое и твёрдое; он раскрыл рот для крика, но крик застыл на его лице вместе с остекленевшим взглядом - расшатанная височная кость не выдержала сокрушительного удара о выступ скалы. Сознание мелькнуло, как порванный кадр, и остановилось.

Саня, едва успев сообразить, что произошло, одним махом перепрыгнул через перила и, не особо заботясь об осторожности, бросился к телу друга. Вытянув руки, Саня коснулся головы Андрея - и в тот же момент она развалилась на части прямо у него в руках, забрызгивая их кровью и мозговой тканью.

Саня воздел в один миг постаревшие глаза к небу и зарыдал.

* * *

Саня стоял на самом краю скалы и смотрел перед собой; разум рождался заново, и это было больно. Зловещий свет луны отбрасывал длинную кривую тень на решётчатую ограду за его спиной; лёгкий ветерок обвевал его фигуру в простой летней одежде. Он решился совершить и теперь пытался понять как.

Разлука рождает слабость. Это приходит изнутри, когда мы ссоримся, ругаемся, вздорим, обижаемся - втайне, что хуже всего, или же открыто, лукавим, льстим, подстраиваемся под кого-нибудь, что опять-таки хуже всего, или под что-нибудь - так или иначе уходим от реальности, сознательно (это ещё хуже) или же нет, тем или иным образом поступаем несвойственно себе, неестественно. Различить это в суматохе дней подчас очень сложно.

Мы скрываемся от правды, мы боимся её больше смерти - ведь она открывает нас такими, какие мы есть на самом деле. Человека делают не слова, человека делают поступки. Мы можем часами рассуждать о том, какие мы правильные и хорошие, а затем просто пойти и поссориться с любимым человеком, причём без явного повода, а то и вовсе без. Что бы мы ни говорили, как бы ни приукрашивали свои действия - они говорят сами за себя красноречивее всяких слов. Можно соврать, себе в первую очередь, и приписать очередную ошибку совсем другому: случай, каверза судьбы, а я просто жертва. Можно перекрасить поступок в другой цвет - побуждения другие, видимость одна. Но в глубине души самое сокровенное хранит истинные мотивы; просто мы привыкли выпивать свои души - мир жесток, значит, и я. Только тот не потерян окончательно, кто поддерживает хотя бы ветхие взаимоотношения со своей внутренней сокровищницей - а как ещё назвать самое дорогое и ценное внутри?..

Единение - вот ключ. Вместе мы сильны и свободны; вместе мы непобедимы, потому что в этот момент мы - единое целое. В этот момент мы способны на всё. Когда человек верит, надеется, любит - это неизбежно. Приходят силы, могучие силы; они неистощимы, пока это вместе. Если же человек понимает, что одинок, это рождает желание медленной мучительной смерти в телесной оболочке до конца дней своих; разлука же сыплет яд поверх этой смеси, она болезненна, как ничто другое. Счастливых разлук не бывает; разлука случается только там, где была любовь, не иначе. Остальное - притворство.

Так проливаются капли зачем-то всё-таки дарованной на шипящий воск событий. Крушения или новые вершины - всё одно, если оно одно.

Саня глубоко вдохнул и закрыл слипавшиеся глаза.

Странное чувство охватило грудь. Стало жарко, нестерпимо жарко. Внутреннее жжение вышло наружу и плавилось пеной на висках. Так продолжалась жизнь - и в этот момент Саня осознал: всё, что было до, неправильно, но невозможно вернуть.

Шаг навстречу - одна надежда.

Одиночество казалось жалким подобием реальности. Жизнь принесла только разлуку. Жизнь красочная, разная, блистательная. Но была. Смерть случайная естественна ли?.. Ибо смерть суть единение. Она несёт покой. Сейчас. Благодарность или порок, измена? Так продолжаться больше не может. Или может?..

И Саня шагнул…

* * *

Она стояла напротив, всего в каких-то двух метрах, и не моргая смотрела прямо на него. Тёмно-русый волос длиннее плеч ниспадал на воротник развевавшегося в такт ветру модного плаща; губы в нежных тонах улыбались. Улыбались даже невидимые глаза - всё остальное утопало во тьме; контуры угадывались исключительно благодаря токам обыденных внутренних; кончики энергетических нитей протянулись к подсознанию, подсказывая истину.

Саня попытался что-нибудь произнести и неожиданно обнаружил, что кричит - кричит во всю силу лёгких, но совершенно ничего не слышит. Фигура мягко приложила палец к губам - или показалось? - и весело подмигнула. В то же мгновение яркий образ красочной расписной мозаики хлынул, стекаясь, внутрь и расплескался общей картиной. Пришло облегчение - невероятное. Хотелось плакать и смеяться одновременно.

Саня дышал и слышал, как дышали другие. В единении мыслей и чувств прошёл миг. И миг этот был вечностью…

* * *

Звонок разбудил Саню. Заливалась - и весьма настойчиво - телефонная трубка справа от кресла в коридоре, где он сидел.

Тряхнув головой, Саня вздохнул. Сплошные заказы… днём и ночью. А тут ещё этот отъезд… Всего на минутку прикорнул у Вадима в кресле - и всё равно не дают поспать! Моргая со сна, Саня потянулся и снял трубку.

- Алло?

- Позовите, пожалуйста, Вадима, - сказала Настя.

- Он курить пошёл, - пробормотал Саня и вдруг узнал голос.

- Настя?

- Саша? - Настя явно обрадовалась. - А я тебя дома не застала звонком, сотовый твой тоже не отвечает…

- А что ты хотела? - Саня тоже явно обрадовался.

- Ну, в общем, - Настя секунду помялась, но ровно секунду, - у меня день рождения скоро, так что ты в списке приглашённых. Только ты захвати с собой что-нибудь такое… из напитков к столу, а то…

- Обязательно захвачу с собой пару бутылок водки, - заверил Саня и вместе с Настей от всей души рассмеялся…

29.06.06 – 18.07.06

Сообщение отредактировал Maline - 26.6.2009, 18:30

[Maline]

Что хотелось бы добавить?

1. У всех персонажей существуют реальные прототипы. И все они от рассказа были просто в восторге.

2. Настя - теперь уже бывшая девушка Андрея. Они - те же самые, что и в рассказах "Бы" и "Если".

3. Саша Иванников - это НЕ Саня. Это два разных человека. Саша, кстати, с детства прекрасно разбирается в механике и электронике. Сейчас он сисадмин.

4. Прототип Вадима - мой родной брат.

5. Падение Насти в машине - чистая правда. Выжила она тогда чудом. Кстати, этот рассказ потом прочла её мать и напрямик спросила у неё, что это за случай. Настя, естественно, отбрыкалась тем, что я это придумала.

6. У Насти тёмно-русые волосы.

Сообщение отредактировал Maline - 26.6.2009, 18:28

[Maline]

По многочисленным просьбам моих друзей было написано продолжение предыдущего рассказа. Вот оно.

Не Может

Сегодня у Сани был день рождения.

Странно получилось - вроде бы собирался пригласить много гостей и даже успел слегка повздорить по этому поводу с матерью ещё накануне, а теперь в его сознании сидела какая-то неясная муть, необъяснимая и оттого весьма подозрительная, похожая на провал в памяти. Где-то там чётко печаталась мысль, что приглашены только девять человек; это наводило на невесёлые размышления.

Ничего не оставалось, как начинать готовиться к их приходу, несмотря на испорченное подспудными ожиданиями настроение, поэтому Саня, не особенно убиваясь по поводу того, что всё обернулось именно так, отправился на кухню готовить фруктовый суп, рецепт которого он как-то выпросил у Радхи Раман даси, снабдившей тогда письменные указания наглядным примером.

Рецепт был простой, однако с некоторыми хитринками; не зная о них, можно было долго блуждать в желании сотворить нечто похожее. Саня не особо вникал в суть дела, а чуть позже с большим удовольствием поглощал лакомство, вполне заслуженно нахваливая ту, кто его приготовила. Волшебное мастерство! Правда, Саня также знал, что блюда, созданные великим гением Мохан даси, не могли сравниться ни с чем, что он сам когда-либо пробовал и что он сам когда-либо попробует - и оттого кушанья, к которым свою руку прикладывала она, он уплетал за обе щёки…

Вот за такими нехитрыми размышлениями Саню и застал мощный удар головой об пол. Что-то твёрдое подвернулось под ногу, но Саня, то ли не заметив, то ли нарочно решив не замечать этого, в результате споткнулся и с шумом грохнулся вниз, по дороге сбив висевшие над рукомойником кухонные приборы; поварёшка с глухим стуком упала рядом с левой рукой хозяина.

Удар был такой сильный, что Саня даже не сразу сообразил, что же произошло. Поначалу ему казалось, что он лежит в своей комнате и что ровные серые разводы перед глазами - всего лишь следствие ещё не отошедшего сна. Однако, попытавшись шевельнуться, Саня осознал, что лежит у входа в кухню. Приподнимаясь, он ощутил жестокую слабость в коленях; пришлось сесть на табурет у стола.

Пару минут спустя Саня пришёл в себя окончательно. Всё ещё недоумевая по поводу случившегося, он выругался про себя, крутя головой, поднялся и направился в ванную. Освежившись, Саня выдохнул, вытираясь любимым жёлтым полотенцем, и вернулся на кухню.

Количество неприятных мыслей возросло; явно не хватало кое-какой информации, но Саня приказал себе не думать о всякой ерунде и начал собирать ингредиенты. Странным образом он позабыл, где и что лежит, и ему пришлось облазить все подвесные шкафы, две тумбочки и даже небольшой столик со специями.

Отчаявшись где-либо обнаружить сахар, Саня снова присел на табурет и нервно забарабанил пальцами по столу, полубезразлично обводя глазами кухню; внезапно его прошиб пот - коробка лежала в мусорном ведре, стоявшем прямо под раковиной, причём открытой стороной вниз. Саня бросился к ведру; аккуратно, чтобы не высыпать внутрь весь сахар, он попытался достать коробку - и ахнул.

Сахар, весь до последней крупицы, уже лежал в ведре вперемешку с мусором; искать в этом салате несколько грамм чистого сахара было полным безумием, поэтому Саня со стоном сел на пол, комкая коробку, и с неожиданной злостью швырнул её в ведро.

Прежде чем идти в магазин, Саня решил проверить наличие в доме всех ингредиентов и мгновенно занялся поисками муки; та оказалась на самом верху ближайшего к окну шкафа, и Саня то ли из-за спешки, то ли по неосторожности опрокинул на себя всю банку со сладким белым порошком. Мука набилась в ноздри, засыпала глаза и попала в рот; отплёвываясь и чихая, Саня отчаянно замахал руками - и рухнул в сухую белую лужу, подняв тучи порошка в воздух.

К счастью, на этот раз он успел подставить руки - и подтянулся, касаясь пола; безысходная ненависть отразилась на его лице, когда он увидел, во что превратилась его одежда. Проклиная сегодняшний день, Саня встал и поплёлся за веником.

Как он и ожидал, веник куда-то исчез. Саня перевернул туалетную комнату вверх дном, но обнаружил только кусок венчика, плавающий в унитазе; широкий железный совок, изогнутый замысловатой дугой, валялся поблизости. Саня нажал на ручку слива, но она внезапно громко хрустнула и отломилась, оставшись в его руках.

В этот момент раздался громкий звонок в дверь; Саня, слегка оглушённый от неожиданности, потянулся к умывальнику, надеясь хотя бы вымыть лицо, и в ярости швырнул ручку слива в сторону. Твёрдый пластмассовый шарик застучал по плитке пола.

Уже вытираясь, Саня услышал настойчивую трель повторного звонка и сделал шаг назад, пихая дверь ногой, но внезапно оступился и стал падать. Чтобы притормозить падение, он ухватился за совок, но тот резко поехал в сторону и врезался в нижнюю часть унитаза; керамика треснула и потекла. Саня, не заметив этого, судорожно рванулся, пытаясь вскочить, но не рассчитал, и совок со страшной силой ударил в трещину; осколки полетели в стороны, и потоки вонючей воды хлынули наружу.

Кое-как встав, Саня бросил беглый взгляд на потоп и поспешил к двери, звонок которой уже разрывался от крика.

На пороге стоял Лёха.

- Ты что, спишь, что ли? - протараторил он. - Я вот решил пораньше зайти, может, помочь что-нибудь…

- Как раз вовремя! - сделав большие глаза, заметил Саня. - Заходи.

Быстро сбросив туфли, Лёха пошёл за Саней в кухню.

- Да у меня тут бардак какой-то, - жаловался Саня по дороге. - Я даже…

Струи холодного воздуха ворвались в горло Сани, сбивая дыхание и мешая говорить, когда он наступил на бывшую ручку слива в пахучей луже у входа в ванную и полетел головой вперёд. Удар наотмашь об острый угол пришёлся чуть выше лба; табурет накренился и рухнул под стол.

Саня, сделав неверный шаг, снова упал и растянулся в россыпях муки; он порывался встать, но липкий белый порошок скользил под руками. Нащупав поварёшку, Саня перевернул её основанием вниз, намереваясь опереться на него; в этот момент Лёха бросился к нему и, в спешке налетев на край рукомойника, развернулся, падая сверху. Саня выставил перед собой руки, защищаясь, но сильный толчок смял руку и вдавил стальное основание в горло; крик утонул в прерывистом булькании, а тело в агонии забилось на полу.

Саня хрипел, кровь хлестала из раны, заливая руки и грудь невольного убийцы и стекая на пол, а Лёха никак не мог подняться, и наполовину растворившиеся кроваво-сырые песчинки муки оседали под его ладонями…

* * *

Вадим на похороны не пошёл. После выпитого за целый день жутко кружилась голова; один раз он даже потерял сознание, а очнулся уже на кресле-диване. Вылазка в туалет отбила желание спать, и Вадим, включив на сотовом телефоне подсветку, глянул на время - три двадцать.

Вадим и Лёха пили с прошлой ночи - не метод избавиться от боли, но очень действенное временное средство. Раздавив бутылочку у Вадима, друзья отправились к Лёхе, где и провели уже почти сутки.

Вадим осторожно, стараясь не задеть что-нибудь, взял со стола сигареты, зажигалку и вышел в общий коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь квартиры. Лёха как-то разрешил ему самостоятельно выползать туда по ночам, и Вадим иногда этим пользовался, стараясь, правда, не злоупотреблять.

Под левой ногой громко затрещали доски; здесь недавно то ли меняли трубу, то ли прокладывали кабель, и пустое пространство высотой около метра, отделённое от внешнего мира деревом пола, темнело в прорехах уложенного на скорую руку стройматериала.

Вдобавок сильно разболелась нога; это началось ещё около месяца назад, но Вадим тогда не придал этому значения, а теперь, после долгожданного визита к хирургу, его ожидали томительные дни лечения и повторных приходов.

Боль растекалась по ступне, слегка пульсируя, но Вадим, решив покурить и прилечь, медленно, поджимая левую ногу, двинулся к окну в конце коридора. Подсознание кружилось вокруг, как оса, и распадалось осколками кратких воспоминаний.

На Лёхе крови не оказалось. Почему? Ведь он сам говорил, что был весь в крови! Нет, на иносказание это не похоже… А потом ещё этот розовый сахарный шарик, найденный у Сани во рту… Бред какой-то!

Вадим выбросил окурок в окно и зашагал обратно. Внезапно острая боль пронзила всю левую ступню; Вадим даже подпрыгнул на месте. Правая нога, принявшая на себя вес тела, с силой врезалась в пол; дерево надломилось, раздался оглушительный треск. Вадим махнул руками назад, чтобы удержаться, но добился только того, что, падая, наткнулся телом на ломаные края досок и закашлялся, отхаркивая собственную кровь; деревянные лезвия вошли в плоть пониже солнечного сплетения и пробились в живот, проходя почти насквозь.

Вадим пытался мычать - членораздельных звуков не получалось, - но в это мгновение доски треснули окончательно, и сознание оборвал мощный удар головой об какой-то вентиль; из-под разбитой головы широкой струйкой потекла кровь вперемешку с мозговой жидкостью. Губы в судороге приоткрылись, и наружу выскользнул мягкий шарик, смоченный слюной; крошась на подбородке, он рассыпался на груди лёгкой песочной стружкой.

Так наступало утро…

* * *

- Что-то здесь не так, - пробормотал Лёха себе под нос.

- Что? - повернулся Макс.

- Я говорю, что-то здесь не так, - повторил Лёха и вздохнул.

- А-а-а, ты про смерти, - кивнул Макс. - Не знаю. По-моему, просто совпадение. Хотя…

- Клёвое совпадение, - съязвила Ольга.

- Мда, - протянул Саша Иванников.

- Во-первых, обе подряд, - начал Лёха.

- Ну и? - пожал плечами Макс.

- Во-вторых, ещё эти… как их… отложения какие-то, - вставил Саша.

- Какие отложения? - поморщился Макс. - Сахар и табачная труха?

- Точно, - задумчиво пробормотал Лёха. - Раскрошенная сигаретная начинка на груди и подбородке. При чём тут она?

- Не знаю, - отмахнулся Макс. - Один слишком любил сахар, другой - сигареты. Вот и всё.

- Ну мы же вместе же смотрели, - напомнил Лёха. - «Пропущенный звонок», помнишь?

- Ага, - поддакнула Ольга. - Только там вообще-то эта… вишенка, кажется, была…

- И звонили там по сотику, - отрезал версию Макс.

- Нет, тут что-то другое, - снова пробормотал Лёха…

* * *

Пашка в изнеможении опустился на скамейку. Работа на износ, в полную силу - плюс адская жара и одуряющая монотонность, а выпитые соки даже не успевали восстановиться к очередному выходу, - и вот результат - хроническая усталость.

Самое главное в этом колесе - добраться домой, что-нибудь съесть и провалиться в мёртвый сон. Иначе белка может просто сломаться.

Необъяснимая резь в желудке преследовала уже с месяц, ещё до того дня, когда умер Саня. Вадим тогда сказал, что это психическое - да Пашка и сам понимал, - но боль с каждым приходом крепчала и даже не думала исчезать. От постоянной духоты кружилась голова; иногда Пашка ловил себя на том, что падает, теряя сознание.

Тряхнув головой, Пашка встал и зашагал в сторону дома. Пройти-то оставалось не так уж много - пару кварталов, да и воздух, приятно пахший своей теплотой, навевал смутные надежды. Горизонт уже подёрнулся свежими пятнами темноты и постепенно уплывал в иное измерение, - дышалось легко и хотелось думать.

Внезапный порыв свежего ветра принёс сильную слабость в ногах; проваливаясь в сладкое забвение, Пашка сосредоточил всю свою волю на том, чтобы выстоять.

«Домой», - успел подумать он.

Прошло какое-то время, прежде чем он пришёл в себя. Сообразив, в чём дело и где он находится, Пашка с неожиданной лёгкостью встал и быстрыми шагами направился к дому.

Уже поднимаясь по лестнице внутри подъезда, Пашка мысленно усмехнулся и прошептал:

- Вот я и обманул тебя, смерть…

В тот же миг слабость снова ударила по ногам, подкашивая их; колени стукнулись об угол ступени, и Пашка застонал. Голова закружилась, словно вращаясь по кругу; желудок пронзила резкая боль. Пашка в последний раз усмехнулся, глядя в лицо смерти, и тут же содрогнулся, выкашливая что-то пенисто-красное с солёным привкусом; резь усилилась. Уже выпадая из реальности, Пашка ощутил внутри себя какое-то сильное движение; нечто толкалось, пробивая дорогу к его горлу, и наконец - выплеснулось. Новый спазм разрезал пищевод - наружу выползали кишки, - но Пашка был уже далеко оттуда, - даже когда в потоках рвоты и слизи из его рта вышло ещё сокращавшееся сердце.

Ночь подошла, скрываясь, и неощутимы были её первые касания, а на ступенях в разрывах своих внутренностей скрючилась сухая худощавая фигура. Смерть смеялась вдогонку и наивно плакала, полагая, что эти шаги не будут написаны…

* * *

- Нам нужна реальная зацепка, - объясняла Ольга. - Иначе…

- Долгие проводы - лишние слёзы, - вставил Макс.

- Да, - усмехнулась Ольга, - можно и так сказать…

- Давайте по существу, - развёл руками Лёха. - Что мы имеем?

- Прежде всего мы имеем то, что больше никто не желает этим заниматься, - резонно заметила Ольга.

- Ну, Джон работает с утра до ночи, - напомнил Саша, - а Андрюше после разрыва с Настей, по-моему, вообще всё фиолетово.

- Проблема ещё в том, - добавил Лёха, - что у нас нет точных фактов. Неизвестно, кто может умереть и в связи с чем? Не оборвётся ли ниточка на Пашке? А может быть, умрут ещё двое из нас?

- Мда, - озадаченно кивнул Макс. - Надо расширить круг поиска. Для начала предлагаю принять версию, согласно которой погибнут все, то есть Джон, Дюха, Настя и мы.

- Неплохо, - заметил Лёха. - У меня есть план.

- И? - уставился на него Макс.

- Нас четверо, - начал Лёха, - и…

- Пока что, - заметил Саша с иронией.

- Ну да, - кивнул Лёха и продолжал:

- Пусть каждый из нас занимается своим делом. Макс, попытайся раздобыть максимум полезной информации по своим каналам. Можешь хвататься и за бесполезную. Ольга, поговори с Настей. А мы с Саньком…

- Да я уже с ней говорила, - сделала большие глаза Ольга. - Сегодня.

- Ну и как? - поинтересовался Лёха.

- Никак, - бросила Ольга. - Сказала, что её это не интересует.

- Вот-вот, - поддакнул Макс и вздохнул. - Вот так и сдохнем мы, как идиоты, а они все в живых останутся.

В резко наступившей тишине Ольга негромко кашлянула.

- Давай-ка ты оставишь свои предположения до востребования, - посоветовала она. - И займёшься делом.

- В общем, мы с Саньком поищем причины и следствия, - закончил Лёха и задумался.

- Будете разбирать варианты? - поинтересовалась Ольга.

- А что ещё делать? - ответил Саша.

* * *

Она стояла. Темнота вокруг неё лишь оттеняла неизбежность её скоропалительных желаний; музыка жизни дарила вдох, вплетаясь в существование излишне простыми шагами до сокровенной точки, а тишина смерти отнимала выдох, и певчие звуки её расцветали под кожей подобно жару наркотика, - кто знает? - может, это и есть самый изощрённый наркотик из возможных, тонкая упругая нить, дивный блеск алмаза в нервных переплётах судьбы, - не может, ведь это так…

Она пошевелилась, смеясь, и подставила ладони неведомо ласковой и приятной истоме; в глазах отразилась грусть - лишь на мгновение, - а затем она улыбнулась. Хищница была готова к очередному броску, и тени на её ресницах шептали ей, что непременно получится…

* * *

- Пиво будешь? - с порога спросил Макс.

- Не знаю, - замялся Лёха. - Нет… наверное. Я сегодня на работе так напился этого пива…

- Император придёт? - крикнула из комнаты Ольга.

- Нет, - сообщил Лёха. - Он спит мёртвым сном после работы. Да и поздно уже.

- А грыбы будешь? - снова крикнула Ольга.

- Какие грыбы? - с улыбкой поинтересовался Лёха, раздеваясь.

- Да, меня один знакомый угостил, - объяснил Макс.

- Солёные? Варёные? - протараторил Лёха.

- Жареные, - отрезал Макс.

- Ну… буду, наверное, - кивнул Лёха, проходя в комнату и здороваясь с Ольгой.

- Э-э! - одёрнул его Макс. - А руки кто будет мыть?

Лёха натянул предложенные тапочки и поспешил в сторону ванной. Пока он мыл руки, Макс принёс из кухни тарелку с аппетитными на вид кусочками грибов.

- О! Может, разогреть? - спросил Макс, когда вошёл Лёха.

- Нормально, - отмахнулся Лёха и, присев за стол, схватил самый большой кусок.

- Значит, так, - начал он, технично совмещая приятное с полезным. - Мы с Саньком сидели всю ночь и пришли к двум однозначным выводам. Первое: всех, кто должен умереть, незадолго до смерти начинают мучить всякие обмороки и прочая фигня. Второе: шарики или нет, но это - продукт последних действий перед смертью.

- У Шпака - магнитофон, у посла - медальон, - пробормотал Макс.

- Типа того, - кивнул Лёха. - Саня как раз собирался готовить сладкое на кухне, где он зависал целыми днями, Вадим просто курил, а Пашка довёл себя до инфаркта…

- Ага, - кивнула Ольга с усмешкой. - Наружного.

- Придётся нам теперь все свои любимые привычки бросать, - сделал вывод Макс.

- Все-все? - пристально посмотрела на него Ольга.

Макс задумался.

- Не дождёшься, - объявила Ольга.

Макс улыбнулся.

- Кстати, я тут общался с Настей, - заметил Лёха. - Сдаётся мне, она в полном ступоре из-за всего этого - и вытащить её оттуда будет очень сложно.

- Поживём - увидим, - проговорила Ольга и, отхлебнув из кружки, повернулась к Максу:

- А ты почему грибы не ешь?

- Да я не хочу что-то, - с таким видом, как будто ему надоело решительно всё, пробурчал Макс.

- Ну и зря, - приподняла брови Ольга, подхватывая кусочек и опуская его в рот. - Вкусные грибы.

- Ладно, - напомнил Лёха. - А что у вас?

- Ну вот, - отхлёбывая из своей кружки, проговорил Макс и уставился на Лёху. - Суть. Во-первых, все смерти одиночные, то есть на раз. Значит, все остальные, возможно, - Макс поднял палец, - повторяю, возмо-ожно, будут такие же. Во-вторых, ты в курсе, что сегодня должен ещё кто-то умереть?

- Почему? - быстро спросил Лёха.

- Потому что Саня погиб пятого мая, а Вадим - через три дня. Пашка погиб ровно через две недели после Сани, - активно подключилась Ольга, которая уже явно была в курсе. - Вот и считай.

- А-а, сегодня же три дня со смерти Пашки, - вспомнил Лёха.

- Во-о-от, - протянул Макс. - А хочешь ещё суть?

- Ну, - поторопил Лёха.

- Из практики расследования уголовных преступлений следует, - вздохнул Макс с видом умудрённого сединами старца, - что любой преступник, имея определённые мотивы, может следовать какой-нибудь конкретной схеме. А в нашем случае всё ещё проще.

- Почему? - опять спросил Лёха.

- Легче всего уничтожить одинокую жертву, - объяснил Макс, - ту, у которой весьма ограниченный круг родных, друзей ну или кого там ещё. Достаточно правильно выбрать момент - и дело сделано. Чтобы деморализовать жертву, преступник иногда убивает близкого ей человека. Известны случаи, когда после этого жертва сама искала смерти - и находила.

- Да, узнать бы ещё, кто это делает, - отрешённо проговорила Ольга.

- Мда-а-а, - громко протянул Лёха. - Не подходит.

- Почему? - спросил на этот раз Макс.

- Потому что Саню, получается, убил я? - с вызовом произнёс Лёха.

- Очень смешно, - кивнула Ольга.

- Да нет, это понятно, - махнул рукой Макс. - Не в этом суть. Суть в том, что, раз уж началась такая пьянка, то мы стопроцентно умрём. Причём все. И ты, и я, и Настя, и Ольга…

- Да уж, - потрясённый догадкой, пробормотал Лёха.

- Короче говоря, нужно сесть и спокойно ждать, - дала рецепт Ольга. - И сдохнуть по скудоумию, - добавил Макс.

- Ну а как с этим бороться? - поинтересовалась Ольга.

- Пока не знаю, - задумчиво проговорил Лёха. - Но я уверен, что средство есть - только вот какое? Нам бы проникнуть в природу этих смертей…

Ольга усмехнулась.

- Что-то у меня голова уже кружится от этого пива, - пожаловалась она и тяжело вздохнула, отводя скучающие глаза.

- Да? - скучающим же тоном проговорил Макс и зевнул. - Ну, ложись на диван.

Ольга встала, делая шаг, но споткнулась на ровном месте и упала на колени. В глазах появилась рябь; руки повисли, безвольные и тяжёлые. Что-то до боли колкое впилось в уши, распуская тишину.

Макс глянул на Ольгу.

- Что-то случилось? - лениво протянул он, но, заметив стеклянный блеск в её глазах, тут же вскочил вместе с Лёхой.

- Беги за мамой и за аптечкой, - бросил Лёха и склонился над Ольгой.

Макс хмыкнул, но вышел из комнаты.

Странная краска поселилась в глазах; она множилась на составные и беспрестанно делилась, расплываясь мириадами мельчайших белых точек. Звуки больше не беспокоили, свиваясь в узкую бумажную ленту без надписи; грудь надломила невыносимо тёплая волна, и горлом хлынула кровь.

Лёха попытался приподнять подругу, но второй прилив пришёл не один; судороги вырвали Ольгу из его рук и швырнули на ковёр лицом вниз. Извиваясь, Ольга перевернулась на спину - и третий поток ударил из горла; глаза дрожали навыкате, а кровь давила собой дыхание, когда Лёха снова приподнял её.

Ольга попыталась вдохнуть, но воздуха не было; внутри был огонь - и его раскалённые капли плавили кислород. Последний судорожный вдох - скорее, уже рефлекторный, - и Ольга обмякла у Лёхи на руках.

На пороге комнаты появился Макс в сопровождении мамы. Почуяв неладное, он сделал один быстрый шаг и как-то сразу оказался рядом.

- Мы опоздали, - прошептал Лёха, опуская голову.

Изо рта Ольги вырвалась струя темноватой жидкости, смешанной с остатками грибов, и потекла по рубашке Лёхи. Макс прерывисто вдохнул и, схватившись за голову, сел на диван. Ему было плохо…

* * *

В четверг вечером Макс зашёл к Лёхе домой.

- Привет, - мягко проговорил тот, впуская друга. - Ну как, отошёл?

- Да, - коротко бросил Макс. - Понимаешь, пока я тут около суток валялся в ступоре, мне в голову пришла одна мысль.

- Говори, - кивнул Лёха, заходя в свою комнату. - И проходи.

Разувшись ещё с наружной стороны двери, Макс поставил ботинки с другой и вошёл. Хитрая улыбка не сходила с его лица.

- Ну, - поторопил Лёха.

- Дело в том, - страшным шёпотом сообщил Макс, - что теперь я точно знаю, из-за чего Ольге стало плохо.

- Да? Из-за чего?

- Этот гриб называется навозник, - пояснил Макс. - Если употреблять его в пищу одновременно с алкоголем, можно отравиться. Но! Такого эффекта всё равно быть не должно…

- Да уж, приколы нашей жизни, - усмехнулся Лёха, садясь.

- Погоди-и, - протянул Макс, сжимая зубы. - Это ещё не всё.

- Да? - повернулся к нему Лёха.

- Скажи-ка, в котором часу умер Вадим? - сощурился Макс.

- Около половины четвёртого, - вспомнил Лёха.

- А Саня?

- Где-то… так же… - медленно проговорил Лёха, начиная понимать, и добавил:

- Точно… Пашка умер не раньше двенадцати…

- Как и Ольга, - закончил Макс.

- Вот и изжога, - отстранённо кивнул Лёха.

- Чего? - не понял Макс.

- А? - вернулся к реальности Лёха. - Да нет, это я так…

* * *

Настя плакала. Удары последних потерь особенно отразились в безотчётном страхе - хотелось укрыться где-нибудь в безопасном месте и там провести остаток дней, но - увы! Статистика говорила о тщетности подобных попыток более чем открыто, и с этим, как и со многим другим, приходилось мириться. Горечь осознания собственного бессилия впивалась в вены липкой чёрной паутиной, и наступала тоска, жгучая, как соль, и холодная, как металл.

Однако Настя, как бы ей ни было плохо, всегда оставалась девушкой практичной и рассудительной - что в сочетании с изрядной долей интуиции гарантировало победы практически на любых желаемых ею фронтах. Не хотелось верить в происшедшее - кругом сплошная смерть, - но делать-то что-то надо, - и она решилась.

Звонок разорвал привычную ткань спокойствия - Лёха вздрогнул и, машинально сняв трубку, поднёс её к уху.

- Привет, - тихо проговорила Настя. - Я с вами. До конца…

* * *

Комиссия в обновлённом составе заседала у Макса. Лёха бойко вводил новоприбывшую в курс дела, Саша Иванников просчитывал в уме какие-то невероятные комбинации, а сам Макс, жутко хмурый и неразговорчивый, нервно постукивал пальцами по столу и что-то бормотал себе под нос.

- Ну, это же было ясно с самого начала, - спокойно кивнула Настя.

Лёха пожал плечами и добавил:

- Главная проблема - узнать очерёдность смертей. Хотя бы…

- Сомневаюсь, - мило улыбнулась Настя. - Главная проблема, если я не ошибаюсь, в том, чтобы установить причину смертей и суметь их предотвратить.

- А что, есть идеи на этот счёт? - сурово поинтересовался Макс.

- Гм, - помялась Настя, - а как насчёт основного плана убийства?

- То есть? - решил уточнить Саша.

- Наши друзья погибли явно не по собственному желанию, - пояснила Настя. - Да и обстоятельства их смерти прямо говорят о том, что это убийства.

- Несчастные случаи, - проворчал Макс.

- Это официальная формулировка, - кивнула Настя. - Но четыре подряд плюс лежащее на поверхности временное соответствие - и ответ очевиден. Итак, что насчёт плана?

- Полная мистика, - злобно проговорил Саша. - Замкнутый круг.

- Вот именно, - снова кивнула Настя. - То есть убийства совершены не физически…

Лёха внимательно посмотрел на подругу. Настя покачала головой.

- … а силой чьей-то воли, - закончила она. - Лёха убивать не хотел, и в том, что случилось, нет его вины.

Теперь уже Лёха покачал головой.

- Неважно, - проговорила Настя и вздохнула. - Можно вопрос?

- Валяй, - с безразличным видом пробормотал Макс.

- Почему исчезла кровь?

- Не знаю, - сказал Лёха. - Я встал и побежал к телефону, а когда поднял руку, увидел, что крови уже нет.

- А я, кажется, догадываюсь, - заметила Настя. - Как была определена первая смерть?

- Самоубийство, - протянул Макс.

- Вот-вот, - проговорила Настя и посмотрела на Лёху. - Значит, Лёха зачем-то был ещё нужен - и думаю, нужен до сих пор?

- Твою мать, - в резко наступившей тишине отчётливо произнёс Саша.

- Меня мучает другой вопрос, - вздохнула Настя. - Если исключить, что смерть приходит сама, то кто из нас - убийца?..

Лёха запрокинул голову, через силу втягивая воздух - неожиданно ему стало трудно дышать.

* * *

Андрей не спал. Слишком витиеватые мысли, чтобы уснуть, даже до странности, смешанной с внутренними расколами, - если совесть не такая гибкая, то что ещё остаётся? Обычное дело - горькие слёзы до рассвета, - жаль, не снаружи, - потому что хочется…

Протирая красные от бессонницы глаза, он встал. Вдохнул, постоял немного и подошёл к окну; взял сигарету, закурил и выпустил дым в открытую форточку. Было одинаково своими дурацкими снами-переплётами, только дешёво-муторно, и необъяснимо жалко самого себя за свою же собственную глупость.

Никотин острыми опилками осыпал лёгкие и разбегался под кожей обжигавшими кровь толчками; думалось о чём-то недостижимо-прекрасном и единственном, во всяком случае, хотелось верить, что так и будет. Когда-нибудь.

Снова заныла кожа на левом запястье; Андрей сдержался. Первые признаки появились ещё недели две назад; тогда он, разумеется, не придал этому особого значения, а когда кисти практически покрылись красновато-припухлыми бугорками, плюнул свысока на всякие лечебные перспективы.

Затягиваясь, Андрей покосился на отливавшие лунным светом нож и вилку рядом с тарелкой, оставленные на табуретке у дивана, и, как всегда, мысленно обругал себя за то, что не убрал за собой после еды; правда, такое происходило часто, и он, откровенно говоря, не очень переживал по этому поводу. Вздыхая, Андрей докурил и снова развалился на диване; спал он не раздеваясь, как обычно, и потому мог валяться целыми сутками, не утруждая себя гардеробной суетой.

Внезапно нестерпимое жжение разлилось в запястье; Андрей даже встал. Зуд проникал насквозь, словно надрезая кожу; не в силах дольше сдерживаться, Андрей хорошенько почесал всю левую кисть. Жжение, однако, с каждой секундой усиливалось; казалось, будто что-то тончайшее и мягкое щекочет кожу с внутренней стороны.

Андрей удвоил усилия; никакого эффекта. Тогда он решил заснуть; твёрдое намерение сделать именно так билось в нём ещё несколько секунд, как рыба, выброшенная на берег, а затем он с воплем вскочил и начал бешено чесаться. Зуд словно разъедал; Андрей продолжал скрести кожу, пока из-под неё не просочились первые капли крови.

Он рванулся, испуская гортанный крик, но неожиданная слабость бросила его на диван, не позволяя издать ни звука; дикое жжение разрывало запястья, а в голову ударил удушливый воздух июня. Мысли спутались; резко засосало под ложечкой. Андрей уже слабо представлял, где он и что происходит; его единственным желанием было остановить щекочуще-пронзительные накаты, разбивавшие пульс и глубокими толчками уходившие в мозг.

Андрей дотянулся до ножа и, схватив его, с остервенением начал кромсать вены на левом запястье; закрыв глаза, он не кричал, а тихо стонал, еле дыша. Затем слабость, как ток, прошибла его тело, и он, дёрнувшись, уронил нож на ковёр и безвольно распластался на краю дивана; в его покинутых глазах отражалось её лицо, а его губы шептали её имя.

Какое-то время сердце ещё продолжало биться; потом удары стали медленнее, ещё медленнее - и наконец прекратились. Изрезанное до основания левое запястье над пропитавшейся кровью ковровой тканью слегка шевельнулось, когда голова Андрея наклонилась; из его ещё тёплых губ выкатились два небольших каменных шарика - тёмно-фиолетовых с матовой крошкой. Откуда-то изнутри раздался тихий смех…

* * *

- Есть идея, - сказала Настя, когда все заняли свои места.

Сценой служил диван в квартире Макса, где расположились друзья. Настя присела, наводя объектив; лёгкий щелчок - и дело сделано.

- Так, - проговорила Настя и протянула сотовый телефон Лёхе.

- Секунду, - кивнул тот, доставая дата-кабель и садясь за компьютер.

Макс, потягиваясь, встал с дивана; Саша остался сидеть. Он ждал.

- Думаете, это поможет? - всё ещё сомневался Макс.

- Ещё как поможет, - с ударением на втором слове произнёс Лёха.

Настя шагнула к нему.

Фотография на экране монитора приняла чёткие очертания. Лёха выдохнул с присвистом; Настя вскрикнула и отшатнулась.

Саша вскочил и вместе с Максом уставился в монитор. Сероватая плитка изображения словно выхватывала фигуры друзей из ниоткуда; Лёха был более-менее виден, Макс терялся в прозрачности своих контуров, а вот на месте Саши белел пустой силуэт.

Макс хмыкнул; Саша покачал головой.

- Гении, - пробормотал он.

- Думаю, комментарии излишни, - тихо, но отчётливо произнесла Настя.

* * *

Саша курил не переставая. По самым щедрым подсчётам, ему осталось жить не более получаса, и он направил всю свою волю на то, чтобы найти хоть какую-нибудь зацепку. Спасение возможно, - увы, только лишь знать - не выход, - не себя, так других, но всё же…

Держа телефон в правой руке, Саша раскурил очередную сигарету.

Мироздание представлялось теперь былинкой на ветру, скомканной бумажкой, брошенной в лицо; жалеть себя было глупо, но способ понять - единственная нить, ведущая к концу, - где же он? Сомнения, смешные частицы недолгой прожитой, скапливались в уголочках тёмной совести, и мутная вода оттаивала в немыслимых искажениях самопознания; в бело-голубых разводах где-то внутри рождалась новая, неизвестная пока материя, и называлась она…

Ещё сигарета. Ещё. После более чем года воздержания сильно кружилась голова; в сознание вплетались несуществующие образы. Вокруг плавилась влажная летняя жара; с балкона открывался красивый вид на море. Лунные блики играли на поверхности воды, серебристыми зигзагами вычерчивая воображаемую тропинку; спокойствие природы убивало страх.

Саша вернулся в квартиру, тихо оделся и вышел.

Морской воздух проникал вглубь существа и будоражил память. Хотелось хотя бы напоследок вспомнить как можно больше, воскресить былые тревоги и радости; жизнь была неотразима в свете своего ухода, и впитать её, пусть в последний раз - желание, дарующее истинную свободу.

Саша стоял на краю пирса и вспоминал. Сигарету он выбросил - и теперь с наслаждением вдыхал солёную свежесть. Да, именно так и расстаться - без потрясения и боли, легко и по собственной воле. Отголоски прихода смерти уже раздавались в глубине подсознания, и стало совершенно ясно, что надежда есть.

Саша включил подсветку, не торопясь набрал несколько слов и отправил сообщение. Дождавшись отчёта о получении, он одним движением выбросил телефон в воду и, закрыв глаза, снова вдохнул.

Счастье - предлог, чтобы остаться; боль - предлог, чтобы уйти. Но он уходил, оставаясь в памяти своих друзей, и в его сердце царил покой.

Тёмная сеть уже оплетала, невесомой одеждой опускаясь сверху, и внезапно бесшумные звуки рассекли мгновения; Саша кивнул и смело шагнул в неизвестность. Это был его выбор.

Соль разметалась по телу мягкой, но колкой мозаикой; бороться было нельзя, и Саша отпустил себя. Страшный удар пришёлся прямо в грудь; что-то с хрустом сломалось, отсекая воздух, и глаза потеряли свет. Холод ударил в сердце, разъедая и пенясь. Чуть погодя боль отступила, а затем издалека, меряя расстояние по-детски маленькими шажками, приблизилась тьма…

Ближе к утру третьего дня рыбаки заметили тело, колыхавшееся в волнах у ступеней спуска. Когда его вытащили на берег, застывшая на лице счастливая улыбка, казавшаяся теперь зловещей, отразила дневной свет и растаяла в ярких лучах.

Эти краски пели затмение…

* * *

- Я, например, не совсем понимаю, что за шарики были на этот раз, - заявил Макс.

- Пара вёдер солёной воды подойдёт? - резко спросил Лёха.

- Э-э, - наигранно протянул Макс. - Что, правда?

- Ну, насчёт пары вёдер я сомневаюсь, - кивнула Настя, - но, думаю, именно так…

- А что по поводу сообщения? - напомнил Макс. - Как там?

- «Опасен тот, кто уходит первым», - процитировала Настя. - Но разве факт, что в них какая-то суть? Мало ли что можно написать в бреду перед смертью…

- Может быть, - вздохнул Лёха. - А может и не быть…

Настя нахмурилась, пытаясь сосредоточиться.

* * *

Потягиваясь, Лёха зашёл в ванную и пустил воду. Мысли, чёткие, как никогда, разрывали остатки сна и стройными рядами рвались в бой; душа была безмятежно-спокойна, и неожиданная яркость сознательных образов естественно вплеталась в блеклую реальность.

В зеркале отразилось заспанное лицо и тёмные круги под глазами -Лёха почти всю ночь бился над разгадкой послания Саши. С первыми уходящими всё понятно; но чем они опаснее других?

Водяные брызги окатили сухую горячую кожу, принося облегчение; Лёха выпрямился, выдыхая, и замер - в комнате был кто-то ещё.

Кто-то за его спиной.

Не дыша, Лёха покосился на зеркало - и резко обернулся. У двери в ванную стояла девушка. Волос - рыжие струи, глаза - сочная зелень; губы в кровавых разводах и полное безразличие в милых чертах лица.

Лёха вдохнул - и в лёгкие ударил клейкий аромат розы; в голове помутилось, стало трудно дышать. Незнакомка еле слышно смеялась; что-то до боли знакомое было в ней, в ёё бесстыдно-обнажённой фигуре, в её взгляде насквозь, в подсознание и дальше, в её смехе, - Лёха силился вспомнить, но не мог. Неизбежность истекала из неё соками; первородный страх сковал существо, и дыхание оборвалось.

Лёха закричал, открывая глаза.

* * *

Он проснулся в настойчивых сотовых трелях; зевая, он натянул плавки, встал и вышел из комнаты. Сонный бред ещё звенел в голове, но постепенно расплывался в красках реальности и падал в никуда.

Потягиваясь, он зашёл в ванную и пустил воду. Мысли, чёткие, как никогда, разрывали остатки сна и стройными рядами рвались в бой; душа была безмятежно-спокойна, и неожиданная яркость сознательных образов естественно вплеталась в блеклую реальность.

В зеркале отразилось заспанное лицо и тёмные круги под глазами -он почти всю ночь бился над разгадкой послания Саши. С первыми уходящими всё понятно; но чем они опаснее других?

Водяные брызги окатили сухую горячую кожу, принося облегчение; Лёха выпрямился, выдыхая, и замер. Он ощущал её.

Она была здесь.

Лёха внимательно осмотрел комнату. Никого.

Странно.

Ни вздоха, ни шороха. Мёртвая тишина.

Лёха моргнул - и на мгновение яркие краски вспыхнули в глубине ослеплённого сознания. Всё ещё не доверяя самому себе, Лёха медленно закрыл глаза.

И увидел. Себя.

Дрожь стальными кубиками влилась в кровь и в дыхание; стало тошно, безудержно тошно. Духота тягучими полосами расплывалась по телу; тёплая влага, поднимаясь изнутри, ударила в нос.

Лёха закричал, открывая глаза.

Дикая слабость ломала суставы; ноги подкосились, и Лёха, борясь с приказами мозга отключиться, пополз к двери в ванную - медленно, как во сне. И когда безвольная рука просунулась в щель, подходы мнимого забвения остановили разум; далее пришла пустота.

А в обрывках мутного сознания плавали листочки с характерными красками лица, - милые черты, я вами утопаю…

* * *

Она сидела на коленях и смотрела в пустые блики ожидания так же легко, как будто это были всего лишь крапинки дождя, монотонного и одинокого, как сама усталость; запястья, распухшие от поцелуев затмения, изгибались в такт безотчётной музыке души, которая, как и любая другая, приходилась на самый март, время, когда в сердце ещё оставалась надежда приобрести, - а глупые мечты капали, как воск, на раскалённые нити желания, и таяли в языках его пламени, рождая непреодолимые повороты будущих поступков.

Ни стены, ни потолки, ни прочая утварь здесь не были реальны; так плясали только отражения любых возможных, и даже звуки, порождаемые природой этих предметов, давились многократными рисунками себе подобных. Мгновения дарили вечную темноту.

Она провела языком по губам, слизывая сок прошлых огорчений. Истина крошечными набросками складывалась в конкретную форму; безумный интерес ласкал воображение тайнами, а в стёклах мерцал новорождённый рассвет. Однако было пора…

* * *

Макс совершал утренний моцион по Набережной. Это вошло у него в привычку в последний месяц; двигаясь машинально, он пытался сообразить, что же происходит. Лёха пришёл в себя, едва врач переступил порог его дома, но был очень слаб, в связи с чем ему прописали постельный режим и полный покой в течение следующих двух месяцев; числа странным образом совпадали, события тоже, и оставалось понять, как собрать целый паззл из этой разноцветной мозаики. Впервые смерть не пришла, но…

Пенисто-матовые клочья тумана, разбросанные тут и там, слегка затрудняли видимость, создавая ощущение отрешённости от мира; это помогало Максу сосредоточиться. Свинцово-медные облака у линии горизонта неровными краями прикрывали мрачное небо; был седьмой час утра, и свежий морской воздух дышал нешуточной прохладой, однако Макса это нисколько не тревожило.

Он остановился перевести дух. Дышалось тяжело - как странно; помнится, раньше такого никогда не было. Макс с шумом втянул в себя влажную предрассветную муть.

- Что же ты хотел нам сказать, Саша? Что? - пробормотал Макс, глядя на море.

Неожиданно воздух исчез; лёгкие разрезала острая боль. Ничего не понимая, Макс снова и снова пытался вдохнуть, но от этого стало только хуже: боль разошлась неровными отрезками вдоль сердца и, разрываясь короткими вспышками, замерцала с поразительной быстротой; вены напряглись, натянулись, как струны, и начали лопаться - одна за другой.

Макс рванулся в сторону в надежде попросить у кого-нибудь помощи, но рваная туманная вата была повсюду; выхода не было. Макс упал и захохотал; ярость и бессилие убивали его.

«Хоть что-нибудь, хоть какую-то зацепку…»

Лопнули сонные артерии; руки, непроизвольно раздиравшие грудь, раскинулись, а багровое, в белых пятнах лицо исказилось в жуткой гримасе нежелания уходить. Макс боролся до последнего вздоха; когда в глаза упал ослепительный свет, он был ещё здесь.

Он понял.

«Но однажды ты уйдёшь сама, как думаешь?..»

И тогда наступила тьма.

* * *

Сегодня Настя принесла розу. Бархатисто-алая, со странным пряным запахом, она напоминала застывшую артериальную кровь.

Лёха лежал в постели - вставать пока не разрешалось. Именно Настя скрашивала его одиночество в последние дни; он рвался в бой, но нужен был полноценный отдых, чтобы восстановить силы. Настя сообщала ему все последние новости касательно дела и каждый раз подкидывала новую пищу для размышлений, а так как думать Лёхе не запрещалось, он только этим и занимался. Покой и уединение навевали некое подобие уверенности, что истина будет раскрыта.

- Ну и что там? - торопил Лёха.

- Почти всё то же самое, - спокойно проговорила Настя, опуская голову. - Кое-что я узнала через своих знакомых в органах, кое-что - в редакции. На этот раз внутри тела были обнаружены остаточные скопления какого-то ядовитого газа; видимо, это аналог воды в теле Саши. Говорят, что практически все внутренние органы Макса были как будто растянуты и разорваны на части; тоже интересная деталь.

- Ага. Значит, следующая смерть через две недели? - уточнил Лёха.

- Почему? - спросила Настя.

- Ну, я же был, - Лёха сдвинул брови. - Теперь Макс. Значит, ты или Джон умрёте только через две недели: кто-то сразу, кто-то на три дня позже. Так?

- Не знаю, - потупилась Настя. - А ты уверен, что ты был в счёт? Между смертью Андрюши и смертью Макса как раз две недели.

- Может быть, - Лёха улыбнулся. - А вдруг я выжил и теперь смогу всех спасти?

Настя медленно улыбнулась в ответ.

- Это было бы… неплохо, - пробормотала она.

* * *

Тем же вечером у Лёхи появился Джон.

- Я пришёл поговорить, - вздохнул он. - Напоследок.

- Почему напоследок? - начал Лёха, но Джон махнул рукой.

- Тот, кто умирает первым, просто близок к решению, - заметил он. - - Вот и всё.

Лёха задумался.

- Ты про слова Саши? - проговорил он.

- Ну да, - ответил Джон. - Да тут и так всё понятно.

- Но почему ты думаешь, что…

- Ай, - Джон снова махнул рукой. - Лёха, это же очевидно. Ты уже терял сознание, а если исключить Настюху… Короче, это я.

- Но мы могли бы вместе…

- Что мы могли бы? - оборвал Джон. - Я бы сделал, только надо знать, что сделать.

- Я говорю, что можно просто быть рядом, - снова заговорил Лёха, - и тогда уж точно…

- Ага, - громко усмехнулся Джон. - Помогло это Сане или Ольге?..

Лёха замолчал.

- Самое главное, - заметил Джон, подходя к двери в комнату, - то, что ты ещё зачем-то нужен. А сознание ты потерял потому, что полез не туда…

- Подожди! - крикнул Лёха, вставая с постели.

- Отдыхай, - кивнул Джон и вышел.

- Стой! - закричал Лёха и вскочил на ноги.

Мягкая пелена потянула голову вниз; в глазах заплясали шальные огоньки, и комната покачнулась. Где-то внутри разлилась пустота; Лёха со стоном упал на диван. Он был ещё слишком слаб…

* * *

Мысли, тяжёлые, как свинец, преследовали повсюду; хотелось жить, но выбора не было, и оставалось ждать конца. Как-то странно подкралась святая правда - если ты грешен, умей смириться.

Джон смотрел сквозь мутное стекло автобуса, расчерченное вдоль и поперёк зигзагами дождевых капель. Глупая истина - наша смерть. Дикие дни в просветах желаемого уходят в прошлое, а в награду ты получаешь память, смешные попытки думать и быть собой.

Уже стемнело, и упругие ручейки на окнах напоминали о том, что будет ливень; ностальгия по всем забытым делам и праздникам разбивала сердце. Джон вздохнул, вспоминая, что не захватил зонт, и, расплатившись за проезд, нырнул в призрачные сети дождя.

Осенняя прохлада окутала плечи; был не сезон, но непрерывные накаты и отходы тайфуна обеспечили рваную промозглую погоду. Джон поёжился и зашагал к повороту.

Яркие огни остановки быстро остались позади, сменившись тихой темнотой неровной полосы асфальта, тянувшейся среди широких земляных обочин; хотя в какой-то сотне метров отсюда кипела жизнь, здесь декорации стекались в совершенно другую картину. Пыльные трава и кустарник рассекали ночь и явь, а в огнях редких машин бесновались скрытые линии.

Дождь, ненадолго утихнув, припустил с новой силой; наклонив голову, Джон ускорил шаг. Воздух отдавал расколотой на выдохи духотой; невесомый запах гари разъедал нос. В мышцах поселилась внезапная мягкость, и белая тень на миг ослепила глаза; и руки, и ноги, и голова будто парили в мареве мира вокруг.

Что-то острое впилось в кожу, разрывая насквозь; это был первый приступ боли, и Джон, задыхаясь, упал на колени. Что же это?..

Дёрганая дымка заслоняла глаза, мешая видеть, но Джон всё-таки разглядел. Кисти рук в нескольких местах были покрыты какой-то бурой склизкой массой, часто сочившейся изнутри; мощь дождевых потоков смывала её, но, проникая под кожу, причиняла адскую боль.

Стиснув зубы, Джон начал лихорадочно стягивать с себя одежду; под ней он увидел то же самое. Мышцы уже таяли, как первый лёд под лучами солнца; Джон осел на землю.

Внезапно нервные окончания, мягкие, как вата, раскрылись наружу и разрывами потекли в стороны; вот когда пришла настоящая боль. Извиваясь в судорогах, Джон ещё успел улыбнуться; в его серых с бледно-голубым оттенком глазах застыла хитрая усмешка.

Прохладные струи какое-то время ещё продолжали разъедать плоть; затем потоки иссякли. Разгоняя серую копоть облаков, в чёрных разводах неба показалась луна; серебристые лучи упали на асфальт.

Где-то неподалёку ступала полночь…

* * *

Красивые краски рисовали по ту сторону; было влажно, удушающе влажно, и пальцы, мокрые от пота, вцепились в одеяло, вырывая у сна крохи сознания. Лёха закричал и проснулся.

Непрерывная вибрация дрожью разливалась под левой ладонью; Лёха, моргая, посмотрел туда. Звонок. От Джона.

Какая-то неясная тревога билась в груди, пока Лёха подносил к уху телефон; что-то-что-то-что-то, что-то-что-то-что-то такое…

- Привет. Это я, - бросил Джон.

- Да, - протянул Лёха. - Я слушаю.

- Слушай, Настя же к тебе заходит?

- Да-а, - важно протянул Лёха.

- Можешь ей передать кое-что?

- Зачем? - тут же спросил Лёха и, спохватившись, добавил:

- Что именно?

- Она не одинока, - с расстановкой проговорил Джон. - Мы будем ждать её… здесь…

- Где? - не расслышал Лёха.

Сигнал пропал.

Лёха пытался дозвониться до Джона, но голос в трубке каждый раз чётко выговаривал, что абонент или временно заблокирован, или находится вне зоны действия сети, и Лёха плюнул на эту затею.

И тогда тихие расплывчатые мысли стали стекаться в нечто вполне различимое; Лёха чуть не закричал от радости. На экране телефона - пять тридцать утра, значит, Джон остался в живых! А если так…

Лёха вылетел из постели, как ужаленный; в глазах сразу появились тёмно-красные точки и стремительно выросли, опрокидывая сознание Лёхи на лопатки, а его тело - на диван…

* * *

Чьи-то шаги. Как ни крути, всё возвращается к истокам - так поёт израненная душа, и запах, знойный до изнеможения, возбуждает её; собственные ошибки теперь кажутся смешными и горькими на вкус, терпкими, как вино, и сладкими, как оно же. В этих шпильках, сочно-красных цветах полуночи, тлеет ответ; и на губах кислая соль языка.

Вот же оно, рядом, приди и возьми; где же, как не здесь, вставай! Но разумные осколки прошлых тем не менее режут, выдавливая кровь из сосудов, и шепчут свои наставления; и пока веришь - живи.

Лёха открыл глаза. Природные инстинкты подсказывали - что-то случится, вот-вот, на подходе; Лёха напрягся, готовясь к прыжку, и огляделся.

Тихие сонные лучи едва пробивались сквозь призму белой и жёлтой ткани у окон; наступило утро, а с ним пришли неуверенность и страх. Лёха настолько погрузился в себя, что очнулся только при звуке открываемой двери; на пороге комнаты стояла Настя, розово-белая в летучих малиновых испарениях, и улыбалась - открыто, искренне. Глаза её излучали радость; в них читалось - ни единого шанса.

Лёха снова напрягся, но внезапно понял, что истощил свои силы, и со стоном упал на подушки; слабость ковала движения, насмехаясь над волей, и легче было умереть, чем испытать, - но произвольные сокращения мышц перешли в непроизвольные, и воздух окаменел.

- Привет, - сказала Настя, - как ты? Плохие новости. Джон умер.

- Подожди, - растерянно пробормотал Лёха. - Я же говорил с ним ночью… то есть утром…

Брови Насти взлетели вверх.

- Да? Тело обнаружили ещё десять дней назад, - будничным тоном сообщила она. - Внутри оказалась какая-то сильная кислота; кажется, именно в этом причина смерти… Ты меня слушаешь?

Лёха нахмурился, стараясь не отключиться, и слегка кивнул.

- Да-да, - проговорил он. - Я здесь.

В висках пульсировала боль. Настя снова улыбнулась.

- Вижу я, ты уже наполовину там, - кивнула она, удобно устраиваясь в кресле. - Что ж, ты можешь спрашивать, а я, - ещё улыбка, - честно постараюсь ответить.

Боль остановилась; ровные волны тёплого воздуха потекли кривой, растворяясь и лаская внутренности. Хотелось плакать от облегчения, но Лёха сдержался и, не двигаясь, произнёс:

- Неужели с самого начала?..

- Пожалуй, да, - снова кивнула Настя. - Хотя кое-кто мог догадаться в рекордные сроки…

- Саня, Вадим, Пашка и Ольга? - еле выдавил Лёха.

- И Андрей, - напомнила Настя. - Конечно, своими глупостями он только искалечил интуицию, но всё-таки… Как знать, может, ему удалось бы увидеть мои игры. А этого, понимаешь, я никак не могла позволить. Вообще догадаться мог каждый, но не сразу - да и условия разного рода были необходимы; поэтому все ходы давно продуманы до мелочей.

- Так значит, Саша был прав…

- Именно. Однако ему пришлось уйти; и я, в общем-то, этому рада. Не стоит сравнивать умственные способности и делить разбитое; умирали те, кто приближался, только…

- А как же я? - усмехнулся Лёха. - Ломаный график и всё такое?

- Почти, - вздохнула Настя. - Просто… каждый умирал той смертью, которой больше всего боялся. Твой обморок тоже был необходим… для будущих событий. То, что ты видишь сейчас - иллюзия; я никогда не заходила в твою комнату этим утром и не говорила с тобой. Когда я уйду, тебе останется недолго; твоё подсознание - ключики к смерти. Я использовала их тогда в ванной; да, я рисковала, являя себя, но…

Мышцы словно оттаяли; они снова слушались, но нужно было выиграть время. Стараясь не выдать своих мыслей, Лёха спросил:

- А как же часы и дни? Была какая-нибудь система?

- Думаю, всё же нет, - хитро сощурилась Настя. - Прекрасная чушь, чтобы сбить с толку таких искателей, как вы. Вообще довольно любопытные версии - я имею в виду совпадения, принятые вами за реальные подсказки; на деле это была всего лишь милая шалость. Шарики, морская вода, она же туман, она же кислота, а также прочий смех; хотя, если вдуматься, шаги мои были слышны в течение суток. А теперь могу ли я спросить?

- Ахха, - протянул Лёха, разминая запястья.

- Как ты догадался? - в глазах блеснула сталь.

- Очень просто, - Лёха усмехнулся, поводя плечами. - Если бы я сразу не подумал, что ты не можешь быть! Во-первых, слова Саши и твоё явное нежелание их разгадать; во-вторых, тебя нет на фотографии; в-третьих, ты появилась не сразу, а только после смерти четырёх самых опасных нас; наконец, мой сон - или явь, - но теперь-то я узнал тебя! И ещё… этот аромат розы…

- Да, - тяжело вздохнула Настя, приподнимаясь. - Так и знала, что любовь к эффектам выдаст мои забавы… Но ты не волнуйся. Скоро конец; расслабься и уходи, а позже мы ещё поиграем. Ты как?

Она встала. Лёха вложил в движение всю свою волю и прыгнул, разрывая тугие полотна реальности; спираль изогнулась в голове, расчерчивая контуры и блики, тьма выплеснулась в лицо, выдавливая белки, и наступила прострация.

Чьи-то шаги. Как ни крути, всё возвращается к истокам - так поёт израненная душа, и запах, знойный до изнеможения, возбуждает её; собственные ошибки теперь кажутся смешными и горькими на вкус, терпкими, как вино, и сладкими, как оно же. В этих шпильках, сочно-красных цветах полуночи, тлеет ответ; и на губах кислая соль языка.

Вот же оно, рядом, приди и возьми; где же, как не здесь, вставай! Но разумные осколки прошлых тем не менее режут, выдавливая кровь из сосудов, и шепчут свои наставления; и пока веришь - живи.

Лёха открыл глаза. У изголовья стояла Настя, живая и невредимая. Боль в висках оглушала; Лёха застонал.

Настя сосредоточенно кивнула.

- Прощай, - и она ушла.

В неподвижном стекле зрачков отразился её профиль. Лёха сделал последнее усилие.

- Джон просил тебе кое-что передать, - прошептал он одними губами.

Движение воздуха - Настя вернулась.

- Что же? - она почти смеялась.

Так бывает: острое - напоследок. Какая теперь разница…

- Ты не одинока, - и Лёха мысленно улыбнулся, до конца проникая в эти слова. - Мы будем ждать тебя…

Короткие частые спазмы сдавили горло, вытягивая кислород; боль стянула грудь, прекращая толчки. Обжигая, плавилось сердце; сосуды мялись, как бумага, и выходили наружу, оставляя за собой пенисто-алые струйки. Чужие собственные пальцы глубоко впивались в кожу, раздирая её, и рвали плоть. Высоко-высоко, мой пик - это здесь…

- Припадок на фоне нервного истощения, - говорила Настя, хотя её уже никто не слышал, - и как следствие - разрыв сердца. Жаль…

Куда, куда же ты? Птицы мои, как хорошо…

Фигура растаяла.

Стены шитого бархата и потолок-хрусталь; такое родное и близкое, чистой воды, моё… Сердце остановилось.

Кровь поднялась из горла в рот и, стекая между раскрошенными в агонии зубами, скопилась в углублении чуть ниже груди; вместе с ней, вращаясь на плаву, туда скользнули два белёсых кубика льда. И сразу затем - или показалось? - где-то рядом прошелестел вздох облегчения…

* * *

Она лежала в отражениях наскучившей пустоты и поедала мыслями другие возможные, а в игривых недостатках она видела не более чем мигрень для своего рассудка, бокала с недопитой алой жидкостью, лакомой и ломкой, как смерть, - здесь или где-то ещё, завтра или послезавтра, вкривь или вкось, - последствия, - стоит существовать лишь для того, чтобы искупить их, а затем снова творить неизбежно голодные фейерверки и плакать от восторга в тишине произведений, -- какая грация! - о да, достойна ли она лицезреть столь тонкую грань?

Она знала, что искусная вышивка способна дарить интерес, - пусть ненадолго, но всё же, - так написано, - кем? - ею же… Любые ответы нужны лишь раззадорить разум, забавляясь в тёмных коридорах пропащей совести, - так сказано той же; истина, неведомая величина, придумана мастерить ошибочные мнения и двойственные взгляды, - так видано. И окончательное «нет», сказанное надежде, смягчает наши тона и указывает в нужном направлении, - потому именно так, - да-да, слышу, уже иду…

* * *

Дни стали похожи. Как близнецы.

Тёплые покрывала июня растаяли, уступая усушливой сутолоке июля; похороны сменились праздниками, и душа приходила в себя. Капель думанных мыслей высыхала в солнечных лучах и опадала на заснеженные вершины совести, - так летели дни; и в самом разгаре сезонного пекла обычные хлопоты приятно занимали ум.

* * *

Сегодня у Насти был день рождения.

Странные недомогания, проступившие со дня смерти Лёхи, вроде притихли ещё накануне, и виновница торжества летала на крыльях необходимых приготовлений, - больше всего летала мама, конечно, за что Настя мысленно дарила ей самые лучшие комплименты в перерывах на обед неотложных личных дел, - и всё-таки радость предвкушения давала о себе знать. Убийственные часы, потраченные на безупречный внешний вид, обжигающие капли последних минут до прихода гостей и двадцать раз отмеренные граммы сильных рук, - это и было то самое, что называлось жизнь.

Уже за столом вдруг сильно закружилась голова; Настя извинилась и медленно побрела в ванную. Липкая тошнота надрывно билась где-то под грудью, сдавливая её непривычной тяжестью; изжога, не церемонясь, писала свои иероглифы прямо на стенках пищевода.

Настя закрыла за собой дверь. Странно! Ещё вчера…

Тонкие иглы впились в гортань. Слюна высыхала; слёзы вырвались из глаз. Настя нагнулась, едва тошнота разрезала желудочные ткани, и комканые струи, толкаясь, потекли к выходу; голова, раскалываясь, налилась свинцовой тяжестью. Было больно дышать.

Жидкая отрыжка в тёмно-красных потёках выплеснулась на дно ванны и закружилась, растекаясь; когда пена в кровавых сгустках вышла во второй раз, смутные догадки рассыпались поблизости. Настя попыталась встать, выпрямляя спину, но ватные ноги только беспомощно дёрнулись и подогнулись; Настя со стоном вцепилась в край ванны.

Рвотная масса продолжала выталкивать наружу окровавленные кусочки внутренних органов; воздух внезапно растворился, будто его и не было, а чуть ниже живота растекалась немая пустота. У сердца уже ковал свои подковы холод, вырывая из тела остатки тепла.

Так глупо… не может! Настя сопротивлялась изо всех сил, бросая на спасение все потайные резервы своего организма, но, увы, тщетно.

Чуть погодя кровь хлынула сплошными потоками, высасывая досуха, и тогда в разорванных пеленах последних сознательных побуждений родились чёткие образы, а с ними - ненужные теперь угрызения.

Падшая шепчет свои молитвы, выходя из храма; такие прелестные - кто вы, кто вы? - а как же я, погоди, останься! - но она глуха…

Настя разжала пальцы, проваливаясь в небытие.

Высохшее тело растянулось на полу. Голова медленно откинулась, выпуская изо рта небольшую лужицу крови; из-за бледно-алых губ в неё нырнули два чёрных уголька, ещё тлевших. Звонкие отражения тишины оплавились, измельчая свою госпожу.

Это был конец.

26.04.2007 - 16.06.2007

Сообщение отредактировал Maline - 26.6.2009, 18:25

[Maline]

Итак, снова мой первый роман - "Император Мист". Как и обещала.

 ИмператорМист.rar ( 391.74 Кб ) Кол-во скачиваний: 287

[agent007]

ЖЕСТЬ!
как-нибудь тоже выложу пару своих триллеров, основанных на реальных событиях, или не совсем реальных, но действие перенесено в Штаты.

[Roquefort]

Хм, мне, похоже, до вас ещё далеко... И по количеству произведений, и, что самое главное, по их качеству. К тому же, признаюсь сразу, я, в основном, пишу лишь т.н. fan-fiction - в основном, в юмористическом жанре, но однажды я решил сделать исключение и написать что-то драматическое... Так сказать, на пробу и для души. В итоге, получился мой, пожалуй, единственный столь серьёзный рассказ...

P.S. Не обращайте внимания, что главные герои - это всем известные диснеевские персонажи, главное - сама история. Прошу вас оценить мой рассказ...


Into You Like a Train(Крушение поезда)

Данный рассказ написан по одноимённой серии известного сериала "Анатомия страсти"("Grey's Anatomy"), шедшего по СТС. Сам сериал я, правда, не смотрел, а на данную серию попал чисто случайно - переключая каналы дистанционным пультом... Но, меня так заворожило происходящее на экране, что я не мог оторваться от него до самого конца серии, несмотря на то, что уже была глубокая ночь... Впечатлённый драматическим сюжетом и необычностью ситуации, я решил написать по ней свой рассказ, перенеся его действие в мир наших маленьких героев...

Небольшой, казавшийся игрушечным, поезд стоял у перрона, разводя пары. Суетящиеся пассажиры, в основной своей массе небольшие грызуны, поспешно занимали свои места. Кто-то чинно сидел в своём кресле и читал свежую газету, кто-то суетливо раскладывал по полкам свои чемоданы, а те, кто побогаче, вольготно расположились в комфортных спальных купе. Опаздывающие пассажиры метались от вагона к вагону, сверяясь с билетами и переругиваясь с равнодушно взирающими на всю эту суету проводниками. Внезапно, со стороны вокзала послышался какой-то громкий шум.
- Расступитесь! Пропустите! - крупный упитанный мыш с двумя увесистыми чемоданами продирался сквозь пёструю гомонящую толпу.
- Рокки, не так быстро, мы за тобой не успеваем... - прокричал ему вслед невысокий бурундук в яркой жёлто-красной ''гавайке'', прежде чем расступившаяся было толпа вновь сомкнулась, пропустив впереди идущего австралийца. Безуспешно попытавшись продраться сквозь бурлящее звериное море, бурундук предпринял обходной манёвр — опустившись на все четыре лапы, он шустро пополз вперёд, протискиваясь между многочисленных лап и хвостов.
- Чип! Чи-и-ип! - очаровательная юная мышка со светло-рыжими, словно солнце, волосами вертела головой по сторонам, пытаясь разглядеть адресата.
- Я здесь! - раздался невдалеке, справа от неё, знакомый звонкий голос, его обладатель, вовсю работая локтями, пытался пробиться к зовущей его мышке.
- Где? - мышка пыталась определить, откуда доносится его голос, который за последние пол-минуты сместился ещё правее и теперь доносился откуда-то из-за обширной спины пожилой капибарры.
- Здесь! - вновь раздался его голос, уже ближе. - Стой там, я сейчас подойду!
- Эй, что такое? - капибарра удивлённо уставилась на молодого бурундука в помятых коричневых шляпе и куртке, вылезшего буквально у неё из-под носа и чуть не сбившего её с ног. - Молодой человек, что вы себе позволяете... - начала было она, но он уже юркнул между спин двух бульдогов, успев прокричать: ''Извините...''. - Ну и молодёжь пошла! - возмутилась она, вечно куда-то спешат, торопятся... Даже извиниться толком не могут! В их возрасте мы были гораздо вежливее... - треснув зонтом по спине пытавшегося проскочить мимо неё бурундука в жёлто-красной ''гавайке'', она, словно таран, врубилась в гудящую толпу, усердно работая локтями.
- А вот и я! - Чип вынырнул из толпы рядом с Гайкой и быстро осмотрелся. Где Рокки и Дейл?
- Здесь... - бурлящая толпа ''выплюнула'' из себя шатающегося красноносого бурундука, который, не удержавшись на ногах, плюхнулся на грязную землю прямо им под ноги.
- Дейл, с тобой всё в порядке? - обеспокоенно спросила мышка, склонившись над ним.
- Да, всё нормально... - он, шатаясь, поднялся на ноги. - Никогда не видел столько народа... Мало того, что не хотят пропускать, так ещё и дерутся! - обиженно произнёс он, потирая ноющую спину.
- Вжик! - Чип запрокинул голову вверх, пытаясь рассмотреть кружившего в воздухе над ними их друга, маленькую зелёную мушку. - Где Рокки?
- Там! - пропищал тот, указывая лапкой в сторону ждущего их у поезда австралийца.
- Спасибо! - поблагодарил его Чип. - За мной! - он смело устремился в звериный ''водоворот''...

- Где вы так долго пропадали? - поинтересовался Рокфор, когда друзья, наконец, собрались все вместе и, уложив вещи, расположились в их с Вжиком купе. - Ещё немного, и вы бы опоздали на поезд.
- Где мы были? - возмутился Дейл. - Ты видел сколько там народу? Нас чуть не раздавили в этой давке!
- Я же говорил, надо было дождаться окончания сезона отпусков — Чип, усмехнувшись, взглянул на них, мол, ''ну что, кто был прав?''.
- В следующий раз, мы так и сделаем — заверила его Гайка, расчёсывая немного растрепавшиеся волосы.
- В следующий раз, мы полетим своим ходом — буркнул Чип. - В смысле, на нашем Крыле — поправился он, заметив удивлённые взгляды друзей.
- Вообще-то, путешествовать на поезде гораздо приятнее — заметил Рокфор, приглаживая усы, посмотрите только, какие виды открываются из окна! Все дружно повернули головы к окну и в молчании уставились на огромную свалку, мимо которой они, как раз, проезжали. От многочисленных мусорных куч вверх поднимался тонкий тлеющий дымок, а запах от спрессованного гниющего мусора стоял такой, что они, даже сидя в поезде, сморщившись, зажали носы.
- Да, виды, действительно, потрясающие - хмыкнул Чип, зажимая нос пальцами.
- Я имел в виду, за городом... - поправился немного сбитый с толку австралиец, глядя на мелькающие за окном мусорные ''Эвересты''.
- А долго нам ехать до твоего ''чудного местечка''? - слегка гундося из-за прищепки на носу, поинтересовался Дейл.
- До Диких песков? - Рокки хмыкнул. - Пару дней, не больше!
- Будем надеяться, - заметила Гайка, поморщившись, что нам не придётся все эти пару дней наблюдать этот живописный пейзаж за окном...

Наступивший вечер накрыл окрестности мерцающим сумеречным покрывалом... Кое-где уже зажглись первые уличные огни, но, по большей части, их путь пролегал вдоль тихоокеанского побережья, где единственным источником света в это вечернее время было лишь бледно-жёлтое сияние Луны. Мерцающие лучики света проникали сквозь белоснежные занавески на окнах, падая на пол длинными призрачными полосами... Поскольку Вжик, ввиду его малых размеров, с комфортом разместился в своеобразном ''гамаке'' — подвесной сетке с мягким полотенцем, то Гайка заняла одно из свободных мест в их с Рокфором купе, Чип же с Дейлом разместились в соседнем. Было уже довольно поздно, но ей не спалось - лёжа на разложенном мягком сидении, она размышляла над своим будущим изобретением, идея которого, только что пришла ей в голову. С соседнего сидения доносился раскатистый густой храп, издаваемый могучим австралийцем, пушистая ''щёточка'' его усов чуть заметно шевелилась в такт его громовым раскатам. Вжик из своего ''гамака'' чуть слышно вторил ему тонким писком. Мерное постукивание колёс постепенно убаюкивало мышку, она ещё какое-то время сопротивлялась охватившей её дремоте, но, вскоре, сон сморил её полностью и она, закрыв глаза, погрузилась в волшебный мир сновидений...
...до тех пор, пока внезапно разорвавший тишину ночи жуткий грохот, не разделил их жизнь на ''до'' и ''после''.
- На помощь!!
- Помогите, пожалуйста!
- Вытащите меня отсюда!!
- душераздирающие крики и мольбы о помощи раздавались отовсюду из покорёженных вагонов, лежащих на боку возле насыпи. Внутри самих вагонов всё было разворочено, повсюду лежали осколки стекла и куски пластика и металла, некоторые из вагонов охватило бушующее пламя, вырывавшееся в разбитые проёмы окон. Чип кое-как выполз через неестественно выгнутую взрывом дверь вагона, болтавшуюся буквально на одной петле, и без сил упал на насыпь из мелкого щебня. Попытавшись вдохнуть свежего воздуха, он тут же закашлялся — всё вокруг было окутано густым белым дымом... Немного отдышавшись, он с трудом поднялся на негнущиеся ноги и оглянулся в поисках своих друзей, но увидеть что-либо в этом дыму было практически невозможно. Кругом царил кромешный ад: лежащие на боку покорёженные вагоны, разбросанные вокруг тела пассажиров, полыхающее из внутренностей сошедшего с рельс поезда пламя и едкий дым, словно, ядовитый туман, накрывший все вокруг...
- Дейл! - позвал он слабым голосом. - Гайка! Рокки! Вжик! Отзовитесь! - он вновь зашёлся в хриплом кашле. Прокашлявшись, он медленно, с трудом переставляя ноги, побрёл вдоль вагона в надежде найти кого-нибудь из своих друзей. Неподалёку, почти напротив их купе, в котором они ехали, на траве возле сильно наклонившегося вагона(одного из немногих, задетых взрывом, что всё-таки смогли удержаться на рельсах) лежало распростёртое тело его лучшего друга...
- Дейл! - собрав последние силы, он бросился к нему и, опустившись на колени, перевернул того на спину. Красноносый весельчак был сильно порезан осколками стекла, сквозь которое его выкинуло из вагона, его жёлто-красная ''гавайка'' была испачкана кровью от многочисленных порезов, а сам он был довольно бледен, но, к счастью, жив. Сам Чип, впрочем, тоже выглядел не лучше — весь в копоти и грязи, с гудящей от удара об стенку коридора головой, израненными руками и перекошенным от боли лицом, на котором яркой кровавой полосой застыл небольшой шрам. Склонившись над раненым другом, Чип принялся тормошить его, но тот никак не отреагировал на это. Приложив ухо к его груди, бурундук убедился, что сердце Дейла по-прежнему бьётся — его гулкие глухие удары были слышны и без стетоскопа... ''Жив, курилка!'' - лидер Спасателей с облегчением выдохнул, и, выпрямившись, принялся высматривать нет ли поблизости врачей. Только что подъехавшие бригады ''скорой помощи'' на месте оказывали пострадавшим первую медицинскую помощь, а тяжелораненых тут же отправляли в ближайшую больницу. Среди распростёртых тел и едкого дыма, то тут, то там мелькали белые халаты приехавших врачей, спокойно и уверенно выполнявших свою героическую работу. Двое из них — пожилой хомяк и молодой пудель — подбежали к лежащему на земле Дейлу и принялись осматривать его, чтобы определить насколько серьёзно он ранен.
- Нужны носилки к 12-му вагону! - ровным, немного уставшим голосом произнёс врач-хомяк в небольшую чёрную рацию, висевшую у него на поясе. - У нас здесь ещё один тяжелораненый! - он вопросительно взглянул на Чипа, но тот отрицательно помотал головой, показывая, что медицинская помощь ему не требуется.
- Вас поняли, сэр! - отрывисто пролаяла рация, отключаясь.
- Вы уверены, что вам не нужна помощь? - белый пудель, очевидно, выполнявший роль ассистента, с сомнением рассматривал стоящего перед ним невысокого бурундука в рваной куртке, обе руки которого были буквально испрещены многочисленными царапинами и порезами.
- Уверен — отрезал Чип, которого сейчас волновали отнюдь не собственные ссадины, а то, что случилось с его друзьями. Гайку, Рокки и Вжика по-прежнему нигде не было видно. И без того всегда сосредоточенное лицо лидера Спасателей от беспокойства за жизнь друзей стало ещё жёстче, стальной взгляд выражал полную решимость найти и спасти их, во чтобы то ни стало. До царапин ли ему сейчас было? - С ним всё будет в порядке? - он кивнул на всё ещё не пришедшего в сознание Дейла, которого прибывшие по вызову санитары осторожно укладывали на носилки.
- Не беспокойтесь, - заверил его пожилой хомяк, с ним всё будет в порядке! Обещаю — уже чуть мягче добавил врач, заметив с какой тревогой в глазах Чип провожал карету «скорой помощи», увёзшую Дейла в больницу. - Вам самому тоже бы не мешало привести себя в порядок... - заметил он.
- Потом... - Чип махнул рукой, мол, «сейчас не до этого». - Сначала я должен найти остальных своих друзей! Простите, - обратился он к двум бульдогам-санитарам, проносившим мимо них носилки с лежащим на них пожилом барсуком со сломанной ногой, вы не видели здесь крупного мыша в синей кофте и маленькую мышку в сиреневом комбинезоне? Они были вместе...
- Извините, сэр, - один из бульдогов с сожалением покачал головой, но среди пострадавших описываемых вами особей, вроде бы, не было...
- Вы уверены в этом? - у Чипа всё похолодело внутри. «Неужели, это конец — подумал он. Нет! - он решительно отмёл самые страшные предположения, они живы — я это знаю, чувствую!». - У него ещё вот такие большие усы... - он попытался изобразить, как выглядит австралиец.
- Извините, сэр, - вежливо ответил второй бульдог, но мы их не видели... - и они, с сожалением помотав головами, отправились дальше, к стоящей чуть поодаль карете «скорой помощи».
- Да что ж это такое! - Чип в отчаянии схватился за голову. - Неужели, они...они...нет, этого не может быть! - вдруг зло выкрикнул он. - Я знаю, они живы! Я найду их!
- Сэр, - молодой пудель-ассистент осторожно потрогал, уже было отчаявшегося, бурундука за разорванный рукав, чтобы привлечь его внимание. - Мне кажется, это те, кого вы ищете... - он с грустью кивнул, указывая куда-то ему за спину. Развернувшись, Чип увидел, как дюжие бульдоги-санитары выносят из их развороченного взрывом вагона Гайку и Рокки, над которыми беспокойно кружился Вжик, весь перепачканный в копоти.
- Гайка! Рокки! Вжик! - обрадованный Чип бросился к ним, но его радость тут же сменилась диким ужасом, когда он подбежал поближе. Мышка и австралиец сидели на носилках лицом к лицу в несколько странной позе, словно они хотели обнять друг друга, но что-то им мешало. Лишь оказавшись возле них, Чип понял, что именно — из спин обоих, проткнув их насквозь, торчал обломок стальной трубы...
- О господи!! - прошептал Чип, едва не задохнувшись от ужаса. - Они живы? - замирающим голосом спросил он санитаров.
- Док сказал, жить будут — спокойно ответил один из бульдогов, которого, похоже, ничуть не смущала эта страшная картина. - Просто они потеряли сознание от болевого шока и потери крови...
- Не волнуйтесь, - добавил второй, сейчас мы доставим их в ближайшую больницу — там опытные квалифицированные врачи, они сделают всё, чтобы спасти их!
- Так чего же мы ждём? - к Чипу вновь вернулась прежняя решимость. - Поехали скорее! - он помог им закинуть носилки, с находящимися на них без сознания мышкой и австралийцем, в карету «скорой помощи, и, вслед за ними, забрался внутрь. Едва он успел захлопнуть дверцу, как машина сорвалась с места и, ревя сиреной, помчалась в сторону видневшегося невдалеке города...

...Рокки открыл глаза: он находился в каком-то помещении с белыми стенами; откуда-то сверху, прямо ему в лицо, бил яркий свет... «Этого не может быть — пронеслось у него в голове, неужели, я... Нет! - он тут же отбросил столь мрачные мысли - если бы я был мёртв, я бы сейчас не размышлял. Я мыслю, следовательно, существую!». Сознание медленно возвращалось к нему, он уже различал неясные белые фигуры, стоявшие возле него, и слышал их приглушённые голоса:
- ...шансы есть?
- ...слишком мало для...
- Надо как-то разъединить...
«Либо, это ангелы, либо... - тут он, наконец, заметил, что они одеты в белые халаты, ...врачи! Точно, врачи!». Рокки почувствовал себя значительно лучше и даже немного приободрился. Главное, что он жив — остальное его в данный момент не интересовало. Взглянув перед собой, он увидел сидящую напротив мышку, на прекрасном личике которой застыло испуганное выражение. В его мозгу промелькнули обрывки воспоминаний: поезд, взрыв, ужас, боль... Внезапно, он всё вспомнил...

«Внезапно раздавшийся мощный взрыв сотряс поезд, в котором они ехали. Ударная волна, прокатившаяся по соседним вагонам, словно пушинку, сбросила на пол ничего не подозревавшего мирно спавшего Рокфора, накрыв его собственной полкой и осколками разбитого стекла. Стоящий у окна столик разбило в щепы, весь пол забросало осколками разбитого стекла и кусками содранной со стен обшивки...
- Гаечка, ты как, в порядке? - он испуганно взглянул на побледневшую мышку, которую от сотрясения также сбросило на пол.
- Кажется, да... - неуверенно произнесла она, ощупывая себя. - Вроде, всё цело...
- А где Вжик? - он только сейчас вспомнил о своём маленьком друге, спавшем в «гамаке». - Вжик, малыш, отзовись! - Рокки оглядел купе, но маленькой мушки нигде не было видно.
- Может быть, взрывной волной его выбросило в окно — неуверенно предположила Гайка, оглядывая развороченное взрывом купе - или в коридор...
- Вжик, где ты? - мыш перевернул каждый обломок, обыскал всё купе, но отважной мушки нигде не было... - Наверное, он где-нибудь на улице — больше для того, чтобы успокоить самого себя, пробормотал австралиец, - помогает Чипу с Дейлом вытаскивать раненых... - внезапно, догадка, словно молния, пронзила его голову; взглянув на мышку, он понял, что она тоже догадалась о...
- Ребята! - хором вскричали они, бросаясь в соседнее купе, но в этот момент прозвучал второй, менее мощный, но гораздо более близкий взрыв. Пол словно ушёл у них из-под ног, и в следующую секунду Рокфор почувствовал, как их подбросило куда-то вверх и в сторону... мгновение спустя он врезался во что-то затылком, а затем почувствовал сильный удар куда-то в область поясницы... Когда он очнулся и приоткрыл глаза, то сначала даже ничего не понял — вроде бы, всё было цело, лишь голову ломило так, словно по ней шарахнули кувалдой, да немного ныло в груди. Лишь взглянув вниз, на собственный объёмный живот, он всё понял: из живота торчало нечто блестящее и металлическое... с трудом нашарив внезапно отяжелевшей рукой её наконечник, торчащий у него из спины, он с ужасом осознал, что эта серебристая штуковина пронзила его насквозь. Австралиец чувствовал себя, словно куропатка на вертеле, но не это было самое ужасное. Прямо перед ним, обхватив руками торчащий из разорванной на груди пижамы противоположный конец серебристого «лома», словно желая вытащить его, но вдруг передумав, сидела потерявшая сознание от пережитого шока маленькая золотоволосая мышка...»

- Прости меня... - тихо произнёс австралиец, опустив голову и глядя на покрытый целлофановой клеёнкой операционный стол, на котором они сидели.
- За что? - удивилась Гайка: она только что очнулась и теперь с интересом рассматривала помещение, в котором они находились.
- За то, что уговорил вас ехать на этом проклятом поезде... - он грустно посмотрел на неё. - Я не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится...
- Не волнуйся, Рокки, - не смотря на не слишком радужное положение, в котором они находились, мышка была настроена оптимистично. - Всё будет хорошо! - она ободряюще улыбнулась.
- Надеюсь, ты права... - он печально вздохнул. - Интересно, как там ребята...?

- Есть предложения? - спросил один из врачей, собравшихся в соседней комнате на консилиум, небольшой худой барсук. Вид у него был слегка озадаченный — видимо, ему раньше не приходилось сталкиваться с чем-то подобным.
- Единственный шанс их спасти — распилить трубу — ответил пожилой седовласый мыш-профессор в очках. - Но нет гарантии, что удастся спасти их обоих... - добавил он, сняв очки и протирая уставшие глаза.
- Так что же делать? - один из хирургов, невысокий полный хомяк, взглянул в окно, за которым находилась операционная. На операционном столе сидели пострадавшие — маленькая юная мышка и крупный мыш, по возрасту годившийся ей в отцы, они о чём-то говорили вполголоса... «Хорошо, что мы вкололи им сильное обезболивающее — подумал он. По крайней мере, они не чувствуют боли...».
- Анализы уже готовы? - спросил мыш.
- Да, профессор - молоденькая мышка-медсестра положила трубка телефона. - Сейчас их принесут.
- Хорошо... - седовласый профессор повернулся к окну и задумчиво посмотрел на пациентов. Они по-прежнему о чём-то разговаривали друг с другом, делая вид, что ничего не произошло. «Они хорошо держатся — подумал он, - я бы так не смог...»
- Вот анализы, профессор — вошедший медбрат-бурундук протянул ему отчёт.
- Спасибо — мыш, нахмурившись, углубился в чтение. По мере того, как он читал, его вид становился всё мрачнее...
- Профессор, у них есть шансы? - с надеждой спросил барсук, с волнением глядя на старика.
- Боюсь, новости не слишком утешительные... - профессор вздохнул, закончив чтение. - Их повреждения слишком серьёзны, операция может только навредить им — он задумался, потирая подбородок. - Впрочем, шанс у них всё-таки есть — продолжил он, если осторожно подвинуть одного из них, так, чтобы можно было распилить трубу, то можно спасти другого... - он замолчал, всем и так было ясно, что он имеет в виду.
В комнате повисла напряжённая тишина, все переваривали услышанное. Им предстояло сделать трудный выбор — трудный, прежде всего, морально... В окно было видно, как ни о чём не подозревающие пациенты о чём-то разговаривают: взрослый мыш по-прежнему сохранял весьма хмурый вид, юная же мышка, напротив, была оживлена, её симпатичное личико излучало столь необходимый в данной ситуации оптимизм. Они даже и не подозревали, что скоро кто-то из них должен будет умереть, чтобы спасти жизнь другому...
- Имеем ли мы на это право? - вдруг неожиданно спросил барсук, отвернувшись от окна и глядя на остальных.
- На что? - не понял профессор.
- На то, чтобы выбирать, кому из них жить, а кому умереть... - пояснил тот. - Если ли у нас на это, прежде всего, моральное право?
- Давайте, посмотрим на это с практической, а не с философской точки зрения — предложил мудрый мыш. - Да, у нас нет права — ни морального, ни какого-либо другого — решать, кому из них сохранить жизнь, а кому придётся ею пожертвовать ради спасения другого... Но, - он строго взглянул на притихших коллег, как врачи, дававшие клятву Гиппократа, мы обязаны сделать всё возможное, чтобы их спасти! Даже, если для этого придётся пожертвовать жизнью одного из них! Анализы показывают, - продолжил он уже более спокойный тоном, что у молодой мыши гораздо более серьёзные повреждения, чем у её спутника. Даже, если нам удастся благополучно освободить их от этой трубы, её шансы выжить будут минимальны...
- А у её спутника? - поинтересовался кто-то из врачей.
- Его повреждения менее серьёзны — ответил он. - Большая часть жизненно важных органов не задета, поэтому, его шансы на спасение повыше... Хотя, исключать ничего нельзя — добавил он мрачно.
- Неужели ничего нельзя сделать? - хмуро спросил барсук.
- Боюсь, что нет — профессор вздохнул. - После освобождения их от трубы, велика вероятность большой потери крови... Для молодой мыши, с её серьёзными внутренними повреждениями, это может оказаться смертельным...
- Значит, - хмуро подвёл итог барсук, нам придётся подвинуть её, чтобы спасти его?
- Боюсь, что так — согласился профессор.
- И кто же скажет им об этом? - всё так же хмуро поинтересовался он.
- Если потребуется, - профессор поправил очки, - я возьму это на себя...

- Ну-с, как мы себя чувствуем? - как можно бодрее поинтересовался вошедший в операционную седовласый профессор. Его сопровождали двое врачей помоложе и старшая медсестра.
- Бывало и получше... - хмуро буркнул мыш, словно что-то предчувствуя.
- Не обращайте внимания, доктор, - Гайка улыбнулась, - он всегда так ворчит.
- Это хорошо, что вы не теряете оптимизма — невесело улыбнувшись, заметил он.
- Спасибо, доктор — она с надеждой взглянула на них. - Ведь вы нам поможете, да?
- Видите ли, - начал профессор, - ваш случай очень сложный...
- Скажите нам правду — попросила Гайка тихим голосом, словно почувствовав что-то неладное, от её прежнего оптимизма не осталось и следа — теперь она была серьёзна и сосредоточена.
- Это так серьёзно, док? - мрачно спросил австралиец, вопросительно глядя на него.
- Боюсь, что да... - мыш-профессор сочувственно покачал своей седовласой головой. - Ваши повреждения, к сожалению, слишком серьёзны...
- Насколько серьёзны, док? - перебил он его.
- Дело в том, - врач скрестил за спиной руки и продолжил уже более серьёзным тоном, что у вас задеты многие важные органы, и шанс на выживание... имеет только кто-то один...
- Только один?! - холодные липкие мурашки пробежали по коже Рокфора, заставив его содрогнуться от осознания этих страшных слов. - То есть, другой... другая... - всегда мужественный, австралиец, впервые в жизни, не мог найти подходящих слов. Нет, за себя он не боялся, он уже достаточно пожил на своём веку и многое познал — нет, он не боялся смерти... Другое дело – Гайка... Она ещё слишком молода и красива, её ждёт долгая и счастливая жизнь... которая не может, не должна оканчиваться вот так внезапно! Нет, уж если кто и должен умереть, так это не она...
- Скажите, доктор, - Гайка, видя нерешительность Рокфора, решила спросить сама, какие у нас шансы? - повернув к нему своё прекрасное лицо, она взглянула на него пронзительным взглядом.
- Ну... - старый мыш вдруг смутился, взглянув в её, ясные, чистые глаза, которые, казалось, излучали какую-то особую решимость. - Мы не имеем права скрывать от наших пациентов, что их может ожидать в результате нашего медицинского вмешательства, и... - было видно, что ему трудно говорить. Он пытался собраться с мыслями, сообразить, как бы помягче, сообщить им ужасную правду, но мышка, похоже, уловившая что-то в его смущённом взгляде или подрагивающем голосе, опередила его:
- Профессор, - она подняла на него взгляд, полный решимости, - это ведь, не Рокфор?
- Как бы я хотел, чтобы это было не так... - вздохнул старик, опустив голову.
- Док, умоляю вас, - австралиец повернулся к нему, в его глазах стояли слёзы, - спасите её! Ведь, вы же можете, да? Можете? - он отчаянно цеплялся за возможные варианты. - Пусть лучше это буду я - я готов, только спасите её, умоляю вас!
- К сожалению, сэр, её повреждения слишком серьёзны... - старый мыш тяжело вздохнул. - Главная проблема — она неоперабельная, любое постороннее вмешательство может оказаться смертельно опасным для неё, поэтому, шансов на то, что она выживет, слишком мало...
- Но они есть? - австралиец с надеждой взглянул на него.
- Это только лишь одному Богу известно... - неопределённо ответил тот, стараясь не смотреть на побледневшего от страха и отчаяния австралийца.
- Доктор, вы можете сообщить об этом нашим друзьям? — попросила его Гайка, в отличие от Рокфора, она держалась вполне уверенно. Зная, о том, что скоро умрёт, мышка выглядела довольно спокойной, в её уверенном взгляде сквозила такая стальная решимость, что те, кто её не знал, наверняка бы подивились — откуда в столь хрупком и нежном существе такая невероятная мужественность и стойкость. - Они должны быть здесь, в вашей больнице...
- Да, конечно, - он поспешил перевести разговор в другое, менее неприятное русло. - Как их зовут? - он сделал знак своему ассистенту, тот достал ручку и блокнот, и приготовился записывать.
- Чип Мейплвуд и Дейл Оакмонт — немного подумав, мышка добавила: - И Вжик.
- У него есть фамилия? - ассистент вопросительно посмотрел на неё.
- Нет, - кивнула она. - Просто Вжик, маленькая зелёная мушка...
- Зелёная мушка? - второй ассистент, маленький пухлый хомяк, нахмурился, припоминая. - Кажется, в 309 палате есть одна, тоже с поезда...
- Это, должно быть, он! – подтвердила Гайка. - С ним всё в порядке?
- В общем, да — хомяк кивнул. - Насколько мне известно, у него просто сильный шок, ему повезло, что его выбросило в окно после первого взрыва.
- Надеюсь, с ребятами тоже всё в порядке — с надеждой произнесла мышка.
- Уверен, что в порядке — хомяк ободряюще улыбнулся. - По крайней мере, я не видел их фамилий в списке тяжелораненых.
- Это первая хорошая новость за сегодня — Рокфор невесело улыбнулся, но улыбка получилась слишком вымученная. - Надеюсь, хоть им повезло...

Хомяк оказался прав — Вжик лежал в 309 палате, вместе с ним там же находились и Чип с Дейлом. Чип уже практически оправился от потрясения, вызванного внезапной катастрофой и, лёжа на койке, даже пытался составить план будущего расследования. Если бы он знал, что вскоре его ждёт ещё одно, более серьёзное потрясение... Дейлу повезло меньше, при обследовании в больнице выяснилось, что у него сломана правая нога, и сейчас он сладко дремал под действием небольшой дозы снотворного, которую ему вкололи врачи. Его правая нога, закованная в гипс, покоилась на специальной подставке над кроватью, поддерживаемая системой блоков и верёвок. Что касается Вжика, то он беспокойно летал кругами по палате, не зная, чем себя занять. Они пытались узнать что-нибудь про Рокки и Гайку, но им каждый раз сообщали, что они всё ещё находятся в операционной, операция проходит успешно, и причин для волнения нет. Впрочем, рано или поздно, но они должны были узнать эту страшную новость... Решив, что лучше поздно, чем никогда, хомяк решил дождаться окончания операции, всё ещё надеясь на чудо, а потом уже идти к ним. Он уже выяснил по телефону у дежурной медсестры, в какой палате они находятся и теперь, сидя в ординаторской и нервно докуривая сигарету, ждал окончания операции. Время, казалось, текло слишком медленно - и вот, наконец, в ординаторскую вошёл один из ассистентов профессора, помогавших ему при проведении операции — невысокий худой барсук. Сняв повязку, он бросил её на стол и, достав сигарету, нервно закурил.
- Это несправедливо... - он нервно сжал сигарету, однако, пальцы его не слушались, и он едва её не выронил. - Она должна была жить... она ещё так молода... у неё могли быть семья, дети... - он вытер потный лоб трясущейся рукой. - Почему так, Билл? - он повернулся к сидевшему рядом хомяку, почему?
- Успокойся, Джо — хомяк старался выглядеть спокойным, хотя на душе у него тоже кошки скребли, - судьба всегда выбирает самых достойных...
- ...и самых красивых — неслышно добавил он.
- Ты нашёл её друзей? - барсук немного успокоился, решив сменить тему.
- Да, они в 309-ой — кивнул хомяк. - Ума не приложу, как им сказать... - он вздохнул.
- Хочешь, попросим кого-нибудь другого сходить к ним — предложил Джо.
- Нет — хомяк покачал головой, раз я вызвался это сделать, значит, мне и идти - погасив окурок, он встал из-за стола и направился к двери.
- Удачи... - тихо прошептал барсук ему вслед.

Чип как раз собрался в очередной раз выйти, узнать у дежурной медсестры как проходит операция, как дверь открылась, и в палату вошёл маленький пухлый хомяк в белом халате.
- Мистер Мейплвуд? - спросил он, подходя и усаживаясь рядом на постель.
- Да... – Чип почуяв неладное, вопросительно уставился на него. - Док, что случилось? С нашими друзьями всё в порядке?
- И да, и нет... - уклончиво ответил он. Хомяк немного помолчал, собираясь с мыслями, затем, продолжил: - Иногда бывает так, что даже самая современная медицина бессильна — к сожалению, судьба всегда выбирает самых достойных...
- Что с Рокки? - перебил его Чип.
- С ним, как раз, всё в порядке — немного помолчав, ответил врач. - Повреждения серьёзные, но он выкарабкается... А вот с молодой мисс... - он опустил голову, было видно, что ему трудно об этом говорить, но он всё же продолжил тихим голосом:
- Мы сделали всё, что смогли, но, к сожалению... - он не договорил, - его прервал дикий крик:
- Не-е-е-ет!!! - это кричал Чип, его крик был таким громким, что разбудил даже спящего под действием снотворного Дейла, который, не разобрав спросонья, что происходит, недовольно повернул голову, удивлённо глядя на Чипа:
- Что случилось?
- Гаечка... - словно в ступоре, изменившимся до неузнаваемости голосом, тихо произнёс Чип...
- Что с ней?? - с Дейла весь сон, как рукой сняло. Он беспокойно переводил взгляд со своего друга на сидящего рядом врача-хомяка и обратно.
- Гайка... Гайка... Гайка... - Чип, словно загипнотизированный, повторял без конца её имя. - Нет... Нет! НЕТ! - Всё, что угодно, но только не это!!
- Что с ней? Что случилось? - если бы Дейл мог двигаться, хомяку наверняка бы не поздоровилось, но он мог лишь беспомощно взирать на него.
- Гайки больше нет... - безжизненным механическим голосом вдруг произнёс Чип, и все, включая неподвижно застывшего в воздухе Вжика, уставились на него.
- Что значит - нет? - не понял Дейл. - Она что, куда-то ушла?
- Ушла... - всё тем же механическим голосом повторил Чип, словно во сне кивнув головой...
- Куда ушла... - начал было Дейл, но увидев безжизненное выражение лица командира, внезапно всё понял. - Нет!! - вскричал он, - только не Гайка! Чип, скажи, что это неправда!!
- К сожалению, это так... - с грустью ответил за него хомяк. - Кажется, вашему другу требуется помощь — он выглядел слегка растерянным, слишком неожиданным оказалось для него всё происходящее. - Сейчас я сделаю ему укол...
- Не надо, док — неожиданно произнёс лидер Спасателей, уже своим обычным, слегка резким голосом. Похоже, каким-то невероятным усилием воли ему всё-таки удалось взять себя в руки — во всяком случае, ступор у него прошёл также внезапно, как и начался. Внешне он по-прежнему выглядел также, только выражение лица стало каким-то жёстким, а глаза блестели странным стальным блеском. - Не надо... - повторил он.
- Хорошо, как скажете... - кивнул хомяк.
- Могу я видеть её? — Чип повернулся к нему.
- Я не знаю, стоит ли... - начал тот, но бурундук перебил его:
- Я хочу видеть её! — жёстко произнёс он, - вам ясно?!
- Хорошо, как скажете, сэр... - хомяк поднялся. - Следуйте за мной...
- Вжик, останься с Дейлом — попросил мушку Чип, кивнув на красноносого бурундука: тот неподвижно застыл в своей кровати, глядя куда-то в одну точку — настолько его потрясло это страшное известие. - Ему сейчас необходима чья-то поддержка...
- Хорошо... - пискнула маленькая мушка, понуря голову.
- Не беспокойся, - ободрил он его, понимая, что больше всего на свете тот хотел бы быть сейчас вместе с неразлучным австралийцем, - с Рокки всё будет хорошо!
- Правда? - пропищал Вжик, немного встрепенувшись.
- Обещаю - кивнул Чип, вслед за хомяком выходя из палаты...

Когда они подошли к операционной, Рокки уже лежал на каталке, заботливо укрытый белоснежной простыней. Вокруг него хлопотали медсёстры, готовя его к переезду в палату.
- Как он? - Чип остановил выходившего из операционной седовласого мыша-профессора.
- С вашим другом всё в порядке — устало ответил тот, снимая повязку. Повреждения у него, конечно, довольно серьёзные, но, к счастью, не смертельные. Думаю, недели через две-три мы уже поставим его на ноги...
- А она...? - он кивнул на лежащую на операционном столе прекрасную мышку. Хомяк печально глянул на бурундука, но тот смотрел за стекло...
- Вы уверены, что хотите этого? Это может ей навредить...
- Вы что - до сих пор не можете определиться?!! - почти заорал он - ДА! ДА! ДА - УВЕРЕН!!
- Хорошо, как вам будет угодно... Вы, кажется, были ей не просто другом... - участливо заметил доктор, открывая операционную. - Я не буду вам мешать. - он выключил внутри свет. - Если что - я буду в кабинете напротив.
- Спасибо. - обреченно глядя перед собой, Чип вошел в операционную...

После того, как погасли яркие операционные лампы, помещение освещалось лишь светом, падающим из больничного коридора и из окна операционной. Так было даже лучше... Несчастная мышка, укрытая больничным покрывалом, неподвижно лежала на кушетке, подключенная к электрокардиографу. От обеих её рук тянулись жгуты из проводов и трубок, ведущих к капельницам. Было тихо, и только из недр прибора доносился ритмичный писк в такт пробегающей по экрану слабой зеленой синусоиде...

Увидев стоящие у стены стулья, Чип тихо придвинул один к себе и сел у изголовья кровати, с невыносимой болью в сердце глядя на Гаечку. Перед глазами у него обрывками мелькала вся его жизнь; все, что им довелось пережить вместе, и всё, чему уже не суждено будет сбыться...

Внезапно линия пульса на мониторе заколыхалась и её амплитуда стала выше. Гайка слегка шевельнулась, глубоко и тяжело вздохнула и с трудом приоткрыла глаза: у её кровати сидел знакомый до боли силуэт.
- Чип... - тихо произнесла она слабым, но не грустным голосом. - ты пришел попрощаться?
- Нет, нет, нет! - просто проведать! - из глаз Чипа брызнули слёзы - Ты поправишься - вот увидишь!
- Врешь. По глазам вижу... - слабо усмехнулась мышка. - Не умеешь ты врать, Чиппи...
- Гаечка, прошу тебя, не говори так! - Чип уже не скрывал того, что плачет - Ты не можешь так поступить! Со всеми нами! Со мной... - бурундук крепко сжал ручку изобретательницы в своей ладони. Она смогла ответить ему только слабым пожатием.
- Рокфор выжил? - вдруг поинтересовалась она. Невероятно - её, похоже совершенно не волновала её собственная жизнь.
- Выжил, выжил... - Чип провел рукавом куртки по глазам. - И ты выживешь! Ты же очнулась - говоришь со мной!
- Да, так бывает... - спокойно сказала Гайка - предсмертная эйфория... забавное ощущение! Ладно, Чип - ты ведь не за этим сюда пришел... - Гаечка с видимым усилием повернула к нему голову, с жалостью глядя ему прямо в глаза:
- Вы все живы - и это главное для меня - поверь! Ты ведь у нас лидер... значит должен им и остаться... - мышка протянула руку и тронула бурундука за мокрую от слез щеку. - Мне не страшно... Хотя и больно видеть ваши страдания... Особенно твои... Похоже, пришло время - ещё одной отсрочки у меня не будет... я просто не смогу так поступить с тобой...
Мышка ласково погладила Чипа по носу, несмотря на то, что по его щекам бежали самые настоящие ручьи:
- Ну давай, Чип - скажи это... скажи хоть раз в жизни... как подарок на прощание....
- Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Останься хотя бы ради этого! Гаечка! Моя жизнь потеряет смысл, если не станет тебя!! Я же не смогу с этим жить!
- Нам всем придется покориться неизбежному. - Гайка помолчала, делая несколько тяжелых вздохов.
- Но я хочу, чтобы ты знал... - ТЫ всегда вел меня за собой по жизни... И скажи Дейлу, что без него Спасателей бы не было, да... И пусть Рокки с Вжиком всегда будут с вами... - голос мышки впервые дрогнул. - Мне жаль, что не я поведу завтра наше "Крыло" - но я... я буду заглядывать к вам, мои родные... И я люблю вас... Люблю тебя... ...Чиппи... - на этот раз Гаечка заплакала сама и сняв руку с лица Чипа, повернулась, глядя в потолок.
- На этом все... оставь меня теп.......
- ПИП, ПИП, ПИИИИИИИИИИИИИИИИИ... - разнесся по операционной страшный, оглушающий своим ужасом звук. Зеленая пульсирующая линия на мониторе кардиографа стала прямой... В тот же миг Чип почувствовал, как нежная кисть мышки обмякла прямо у него в руке...

- Нет, Гаечка! Нет, нет, НЕТ! - он уткнулся носом в её подушку и обняв золотоволосую изобретательницу, затрясся в безудержном плаче. Так Чип не рыдал ещё ни разу в жизни. Ни разу в жизни он не терял настолько близкое и дорогое ему существо: намного больше, чем просто друга...
"Это кошмарный сон! - думал командир - разбудите меня кто-нибудь, ПРОШУ!!" Но - увы, всё было наяву: он сидел в темной операционной, а та кого он любил больше жизни, умерла прямо у него на руках...
На громкий тревожный сигнал прибора из соседнего кабинета прибежал тот самый седовласый врач, но увидев, что происходит, предпочел подождать в коридоре. Всё равно уже ничего нельзя было сделать - это был всего лишь вопрос времени...
... Оторвавшись, наконец, от мокрой подушки, Чип поднял руку Гаечки и поцеловал её... "Я буду с этим жить, и я не сдамся... обещаю" - тихо прошептал он и бережно положил её ручку на кровать. Судорожно вздохнув, он провел пальцами по её векам, закрыв сияющие небесной синевой глаза... теперь они больше ничего не увидят...
Обернувшись на пороге, Чип посмотрел назад: мышка казалось, просто спала... самым крепким сном... вечным сном... - опустив голову, Чип покинул ставшую безжизненной операционную...

- К сожалению, не всё в наших силах... - старый мыш печально вздохнул, оторвавшись от стены коридора. - Соболезную...
- Нет... - тихо прошептал бурундук, глядя через стеклянные двери операционной на самое дорогое для него существо, этого не может быть...это невозможно... - он бессильно опустился на стоящий возле стены стул. Если до этого у него ещё оставалась какая-то надежда, то теперь уже она окончательно исчезла... Он чувствовал себя так, словно его вывернули наизнанку и вынули из него душу, впрочем, в каком-то смысле так оно и было: Гайка для него была больше, чем просто красивая мышка, больше, чем верный друг и надёжный товарищ... Она и была его сердцем и душой...
- Почему она? - он поднял на старого профессора печальные глаза - слёз в них уже не было, но в их глубине светилась поистине нечеловеческая грусть. - Почему Гайка?
- Ну-ну, не отчаивайтесь... - старик, присев рядом, по-отечески обнял его. - Прошлое не изменишь, а будущее никому из нас не дано увидеть... Никто не знает, что ждёт его на, порой довольно сложном, жизненном пути — он печально вздохнул. - Она была хорошей мышкой и, несомненно, заслуживала большего — добавил он, немного помолчав, но я уверен, что там, где она сейчас, ей тоже будет хорошо...
- Не будет, док... - печально возразил ему Чип. - Ведь, мы-то здесь...
- Кто знает, может, вы и правы... - грустно вздохнув, согласился с ним мыш. - Как бы то ни было, - он встал, - жизнь продолжается: как бы ни было грустно и печально на душе, надо смириться с этим и найти в себе силы жить дальше — ради неё, не ради себя!
- Вы правы, док! - поникший было Чип, воспрял духом. - Она хотела бы, чтобы мы продолжили наше дело, ведь, мы — Спасатели! Гайка бы не простила нам, если бы мы сидели без дела, в то время, когда кому-то нужна наша помощь или кто-то попал в беду! Спасибо вам за тёплые слова! – он с благодарностью, искренне пожал ему морщинистую руку.
- Вот это, правильно! - одобрительно кивнул старый мыш, так держать, молодой человек! - крепко пожав ему руку, он, позвав ассистента, направился в ординаторскую.
Чип подошёл к операционной, и, прижавшись к стеклянным дверям, последний раз взглянул на неподвижно лежащую мышку.
- Гаечка, - тихо произнёс он, прости нас... прости, что не уберегли тебя, не смогли ничем помочь в трудную минуту... Мы тебя никогда не забудем, ты всегда будешь в наших сердцах! – он немного помолчал и продолжил: - Клянусь, мы не сдадимся! Мы просто не имеем права сдаваться, когда стольким вокруг нужна наша помощь, и, наперекор злодейке-судьбе, отнявшей у нас самое дорогое – тебя, любимая - продолжим наше общее дело! Я знаю, ты бы нас поняла и поддержала... Мы не сдадимся, потому что, мы Спасатели, а Спасатели не сдаются! - отвернувшись от окна, он смахнул с ресниц, навернувшиеся было слёзы, и, плотно сжав губы, твёрдым шагом направился вглубь серого больничного коридора...

Впрочем, у этой истории есть и т.н. альтернативное окончание - для тех, кто любит хэппи-энды.

- НЕ-Е-Е-Е-Е-Т!!! - вскрикнув, Гайка проснулась вся в холодном поту. Сев на кровати, она осмотрелась - комната была залита бледным призрачным сиянием, на стенах плясали причудливые тени. Взглянув в окно, она увидела висящую перед их штабом Луну, освещавшую парк, тени же на стену проецировали стоящие поблизости деревья, слегка колышущиеся на лёгком ветру.
- Фух! Боже мой! Так это был сон... - она с ужасом осмотрела себя: нет - не было не капельниц, ни проводов, ни темной операционной с рыдающим Чипом. Ничего этого не было... Вместо больничной кушетки под изобретательницей была её родная мягкая кровать. Гайка потрогала живот - но и там все было, как всегда... Лишь тогда она облегчённо вздохнула, постепенно приходя в себя.
- "Всего лишь страшный сон... Всего лишь?" - она вдруг вспомнила, что они собирались утром ехать на какой-то особенный пляж, о котором Рокфор уже прожужжал им все уши, а в этом странном сне они ехали, как раз, на этот самый пляж! Что это - простое совпадение?? Хотелось бы верить. А вдруг, это... предостережение? Предостережение свыше? Да нет - не бывает такого... - но эти её мысли были неубедительны даже для неё самой. Измученная сомнениями, мышка встала и прошлась по комнате. Если это, действительно, вещий сон - значит, они ни в коем случае не должны завтра... ой, вернее уже сегодня, - сегодня утром никуда отправляться!! А если нет? Если это просто случайное совпадение? Злая насмешка неведомого снотворца, навеявшего ей этот странный и страшный сон? Эта и сотни других мыслей лезли ей в голову, не давая покоя... Ей хотелось тут же побежать и сообщить об этом остальным, но не будешь же будить их посреди ночи? Но с кем-то поговорить было всё же необходимо... Наконец, решившись, мышка прошла в гостиную, надеясь застать там Дейла, но к её большому удивлению бесшабашного заядлого полуночника там не было - телевизор был давно выключен и даже пульт успел остыть после его прикосновений… Всё указывало на то, что неугомонный бурундук решил сегодня сделать перерыв в своих еженощных бдениях и лечь спать пораньше. Немало этим удивлённая, мышка осторожно двинулась обратно по коридору, в направлении комнаты бурундуков. Проходя мимо комнаты Рокфора, она услышала доносивший оттуда его могучий раскатистый храп. В перерывах между мощными всхрапами, ему вторило тоненькое попискивание Вжика… Зная о склонности австралийца к преувеличениям(особенно, когда дело касалось мистики), она решила пока не рассказывать ему о своём сне, чтобы не расстраивать чувствительного мыша. Подойдя к комнате бурундуков, Гайка осторожно приоткрыла дверь и, стараясь не шуметь, заглянула внутрь. Увиденное заставило её улыбнуться – Дейл в синей пижаме лежал на своём верхнем ярусе кровати, раскинув руки в стороны и свесив вниз одну ногу, постукивая ею об переборку кровати. Чип же лежал, свернувшись калачиком, и время от времени, взмахивал рукой – то ли кого-то лупил во сне, то ли пытался сквозь сон отмахнуться от неизвестного ему источника мерно постукивающего звука. Мышке очень не хотелось будить сладко спящих бурундуков, но ждать утра не было смысла – за сборами и всеобщей беготнёй её вряд ли будет кто слушать. К тому же, речь ведь идёт не только – и не столько - о них самих, сколько о тех несчастных пассажирах, которые должны будут пострадать или даже погибнуть(во что ей совершенно не хотелось верить), в результате приснившейся ей во сне страшной катастрофы. Если, конечно, это действительно был вещий сон… Постояв в нерешительности возле двери, она несмело вошла и, осторожно приблизившись к их кровати, легонько потрогала Чипа за руку. Промычав в ответ что-то нечленораздельное, бурундук повернулся к стенке и засопел громче прежнего. Она снова подёргала его за руку, на сей раз, сильнее…
- Дейл, что тебе нужно? – сквозь сон пробормотал Чип, поворачиваясь… и тут же весь сон мигом слетел с него – возле их с Дейла кровати, стояла смущённая Гайка.
- Чип, нам надо поговорить… - смущённо произнесла она тихим голосом.
- Гаечка, что случилось? – в голове командира Спасателей тут же возникло множество разнообразных вариантов. – Пожар в мастерской? Кто-то пропал? В чём дело? – засыпал он её вопросами.
- Идём… - она кивнув, повернулась и направилась к выходу, Чип, обуреваемый нехорошими предчувствиями(а как могло быть иначе, ведь Гаечка ни за что бы не осмелилась войти ночью к ним в комнату без особой на то причины?), последовал за ней.
В комнате Гаечке было темно, но мышка, нашарив в темноте ночник, включила его и небольшая, уютная, чисто прибранная комнатка сразу осветилась приглушённым таинственным светом.
- Ну, - что случилось? – буркнул Чип, всё ещё хмурый спросонья. Он сел на край кровати и внимательно посмотрел на мышку, сидящую на её противоположном конце.
- Чип… - начала она, ты, наверное, мне не поверишь, но мне только что кое-что приснилось..., и я…
- Сон? – перебил он, удивлённо уставившись на неё. – Ты разбудила меня из-за сна?
- Но Чип! – возразила она, это был не просто сон, а вещий сон! Словно предзнаменование!
- Эээ…Гаечка, - бурундук жалобно посмотрел на неё, - а это не может подождать до утра? – он бросил короткий взгляд на висящие на стене часы, три часа ночи…
- Не может, Чип! – в голосе мышки вдруг послышались решительные нотки. – Речь идёт о десятках жизней! И о наших тоже… - тихо добавила она.
- Что?! – бурундук ошарашено уставился на неё. – Гаечка, - ты о чём? С тобой…эээ…всё нормально? – он озабоченно посмотрел на свою нахмурившуюся подругу.
- Я знаю, в это трудно поверить… - мышка печально вздохнула, - но ты должен выслушать меня, Чип! – она умоляюще посмотрела на него.
- Ну, говори… - бурундук сдался, не в силах видеть, как она, кажется, вот-вот заплачет...
- Слушай внимательно, Чип! – Гайка немного приободрилась и начала свой рассказ…
- …Невероятно! – только и смог выговорить потрясённый её рассказом бурундук. – Ты уверена, что это не случайное совпадение? – спросил он, вопросительно глядя на неё.
- Не знаю, Чип… - Гайка задумчиво взглянула в окно, первые ещё бледные лучики рассвета уже несмело заглядывали в окно. – Я надеюсь, что это просто страшный сон, ты не представляешь, как мне хотелось бы этого, но… кто знает... - она, помолчав, продолжила: - Слишком реально было всё то, что я видела во сне… - тихо прошептала она.
- Представляю, что будет когда об этом узнает Рокфор… - задумчиво произнёс бурундук.
- Он заставит нас отказаться от этой поездки – мышка грустно улыбнулась, или заставить взять с собой ещё два чемодана со всевозможными амулетами.
- Да уж… - Чип тоже невольно улыбнулся, представив себе помешанного на мистике и суевериях австралийца.
- И что же нам теперь делать? – Гайка вопросительно взглянула на него.
- Приниматься за работу! – своим обычным решительным тоном произнёс он, сейчас это был прежний Чип – серьёзный, сосредоточенный, готовый в любую минуту кинуться на выручку, любому, кто нуждался в этом. – Сон это или не сон – мы обязаны попытаться предотвратить эту возможную катастрофу! Надо разбудить остальных – он поднялся и решительно направился прочь из комнаты, у входа он обернулся и взглянул на притихшую мышку. – Не волнуйся, Гаечка! Мы спасём их, обещаю!
- Ты прав, Чип! – Гайка, наконец, стряхнула с себя охватившее её оцепенение, ведь мы Спасатели, чёрт подери! – она с вызовом взглянула в окно, на занимающийся рассвет нового дня, который мог стать самым ужасным в их жизни. – Да, мы сделаем это! Мы спасём их! – она поднялась и направилась вслед за ним.
- Вот теперь, я абсолютно в этом уверен! - воскликнул Чип, видя её железную решимость. – Спасатели… - начал он, заканчивали они уже звонким хором:
- …ВПЕРЁД!

Сообщение отредактировал Roquefort - 5.7.2009, 14:43

[Yandex Bot]